Литературный театр - Л. Зиман

Микрофон. Маленький антракт. Сцена несколько времени пуста.

Персонажи демонстративно уходят.

 Дождь, ветер, молния и гром. Оркестр играет ту же симфонию, как и в «Севильском цирюльнике» в подобном же случае.

Звучит простенькая примитивная эстрадная мелодия.

 Через сцену пробегает моська.

Силуэт на теневом экране.

 Несколько секунд спустя, пробегает незнакомый бульдог,

Силуэт на теневом экране.

тщательно обнюхивая её следы. Буря утихает. Полумрак продолжается

На сцене яркий свет.

 Трое молодых людей стоят спиной к зрителю. На спинах – крупно их фамилии: Кутило-Завалдайский, Разорваки, Миловидов. Поворачиваются к зрителю.

Кутило-Завалдайский. Нашли Фантазию?

Разорваки. Фантазии не нашли!

Миловидов. Стало быть, мы можем надеяться!

Все трое. Победа за нами.

Поднимают правую руку, на ней перчаточная кукла-собака, у всех куклы разные.

Входит Чупурлина.

Чупурлина. Покажи, батюшка, что у тебя?

Разорваки. Вот что!

Чупурлина. Что это, батюшка? Скорее на барана похоже!.. Ну, видано ли, слыхано ли, чтобы этакое могло стоить Фантазии?! Фу! Право, сказала бы неприличное слово, да в пятницу как-то совестно.

Микрофон. Цензор выкинул слово «в пятницу». Примечание Козьмы Пруткова.

Чупурлина. А как его зовут, батюшка?

Разорваки. Космополит, сударыня!

Чупурлина. Чем палит?

Разорваки. Ничем; просто: Космополит.

Чупурлина. А штуки делает?

Разорваки. Делает разные штуки. Хотите, сударыня, он вам вскочит на шею и стащит с вас чепчик?

Чупурлина. На какую пакость вышколил своего … пуделя! Ну, а у тебя что?

Кутило-Завалдайский. Сударыня, смею вас уверить, что это самая наичистейшая моська! Вам, может быть, странно, что она такая большая? Но на это я вам доложу, что между моськами бывают большие и маленькие, как между людьми. Вот, например, князь Батог-Батыев мал, а господин Миловидов и господин Разорваки велики: между тем они все трое люди! Так точно и моськи.

Чупурлина. Дичь! Дичь! А как зовут твою уродину?

Кутило-Завалдайский. Фифи, сударыня.

Чупурлина. Штуки делает?

Кутило-Завалдайский. В пять минут съедает десять фунтов говядины, снимает шляпы и поливает цветы.

Микрофон. Цензор вычеркнул слова: «поливает цветы». Примечание Козьмы Пруткова.

Чупурлина. Дичь! Дичь! На что мне этакая собака? У меня есть садовник.

Микрофон. Слова: «У меня есть садовник» – тоже вычеркнуты цензором. Примечание Козьмы Пруткова.

Чупурлина. Ну, а ты, батюшка?

Миловидов (колеблется, потом робко показывает свою собаку.) Вот моё! Смотрите только издали!..

Чупурлина. Родной ты мой!.. (Целует моську и плачет.) Так вот же, возьми: вот тебе Лизанька моя!

Миловидов (задыхаясь от радости). Что…что…что я слышу!

Чупурлина. Ты, верно, дружок, на ухо туг. (Кричит ему на ухо). Говорю: ты подарил мне собаку, а я дарю тебе Лизаньку, с приданым!

Лизавета. Маменька!.. Вы шутите?

Чупурлина. Я шучу?.. С чего ты это взяла? Али в рассудке помешалась?.. Ты видишь это или нет? (Показывает ей моську.) Взявши собаку, мой первый и священный долг – отдать тебя.

Под звуки марша Мендельсона Миловидов ведёт несколько сопротивляющуюся Лизавету в зрительный зал, в это время

Микрофон. Цензор вычеркнул слово «священный». Примечание Козьмы Пруткова.

На сцене один Кутило-Завалдайский.

Кутило-Завалдайский. Господин, дайте программку (Берёт программку у одного из зрителей.) Весьма любопытно видеть: кто автор этой пьесы! Нет!.. Имени не выставлено!.. Это значит – осторожность. Это значит – совесть не чиста! Я, право, не понимаю даже, как дирекция могла допустить такую пьесу?

Микрофон. Цензор вычеркнул слова: «как дирекция могла допустить» – и написал: «как можно было выбрать».

Кутило-Завалдайский. Я, по крайней мере, тем доволен, что, с своей стороны, не позволил себе никакой неприличности, несмотря на все старания автора. Уж чего мне суфлёр не подсказывал!.. Но я, назло ему, говорил всё противное! Он мне шепчет одно, а я говорю другое. И прочие актёры тоже совсем другое говорили, – от этого и пьеса вышла немного лучше. А то нельзя было б играть! Такой, право, нехороший сюжет!.. Уж будто нельзя было выбрать другого. Например, что вот там один молодой человек любит одну девицу… Их родители соглашаются на брак; и в то время, как молодые идут по коридору (музыка), из чулана выходит тень прабабушки (зловещий силуэт на теневом экране) и… мимоходом их благословляет. Или вот что намедни случилось после венгерской войны…

Микрофон. Указание «после венгерской войны» цензор вычеркнул.

Кутило-Завалдайский (продолжая). …что один офицер… был ранен пулею в нос. Потом пуля заросла. И когда кончилась война, он возвратился в Вышний Волочок…

Микрофон. Название города «Вышний Волочок» вычеркнуто цензором. Примечание Козьмы Пруткова.

Кутило-Завалдайский. … и обвенчался со своей невестой… Только уже ночью, когда они остались вдвоём, он – по известному обычаю – хотел подойти к ручке жены своей … неожиданно чихнул … пуля вылетела у него из носу и убила жену наповал!.. Вот это называется сюжет!.. Оно и нравственно и назидательно; и есть драматический эффект! Или там ещё: что один золотопромы…

Микрофон. Публика, потеряв терпение, не дала актёрам окончить комедию и ошикала её прежде опущения занавеса.

Снова звучит «Средь шумного бала» (бас):

Мне стан твой понравился тонкий

И весь твой задумчивый вид;

А смех твой, и грустный, и звонкий,

С тех пор в моём сердце звучит.

Танцующие пары.

Фонограмма. Друг мой, на душе у меня тяжело, я приехал с бала-маскарада, где был не по своей охоте, а только из приличия – ради великого князя… Как мне было там грустно! Не езди никогда на эти противные балы-маскарады!

Я никогда не мог бы быть ни министром, ни директором департамента, ни губернатором… Я родился художником… Мне видится домик, полускрытый деревьями, видится деревня, слышатся звуки твоего рояля и этот голос…

Танцующие пары застывают, звучит романс (тенор).

В часы одинокие, ночи

Люблю я, усталый, прилечь –

Я вижу печальные очи,

Я слышу весёлую речь.

   К концу романса все покидают сцену. Женское трио: две девушки в разных концах на сцене, третья в зале. Постепенно все трое приближаются друг к другу, в конце (перед появлением чтеца) оказываются рядом. В исполнении трио звучит романс «Колокольчики мои…»:

Женское трио.

Колокольчики мои,

Цветики степные!

Что глядите на меня,

Тёмно-голубые?

И о чём звените вы

В день весёлый мая,

Средь некошеной травы

Головой качая?

Конь несёт меня стрелой

На поле открытом;

Он вас топчет под собой,

Бьёт своим копытом.

Колокольчики мои,

Цветики степные!

Не кляните вы меня,

Тёмно-голубые!

Я бы рад вас не топтать,

Рад промчаться мимо,

Но уздой не удержать

Бег неукротимый!

Пение неожиданно прерывается драматически возвышенной музыкой, все группируются вокруг чтеца.

Чтец (мелодекламация).

Он учёным ездоком

Не воспитан в холе,

Он с буранами знаком,

Вырос в чистом поле;

И не блещет, как огонь,

Твой чепрак узорный,

Конь мой, конь, славянский конь,

Дикий, непокорный!

Упаду ль на солончак

Умирать от зною?

Или злой киргиз кайсак,

С бритой головою,

Молча свой натянет лук,

Лёжа под травою,

И меня загонит вдруг

Медною стрелою?

Иль влетим мы в светлый град

Со кремлём престольным?

Чудно улицы гудят

Гулом колокольным…

В кунтушах и в чекменях,

С чубами, с усами,

Гости едут на конях,

Машут булавами.

«Хлеб да соль! И в добрый час! –

Говорит державный, – 

Долго, дети, ждал я вас

В город православный!»

Все, кто на сцене, скандируют:

И они ему в ответ:

«Наша кровь едина,

И в тебе мы с давних лет

Чаем господина!

И в тебе мы с давних лет

Чаем господина!»

И вновь на сцене только трио.

Женское трио.