Но кому уподоблю род сей? - Евгений Поляков

Однако со времени принятия Миланского эдикта (313), узаконившего христианство, наступает еще более сложное время. Христианство становится государственной религией и автоматически превращается, если уж не в инструмент политики государства, то, во всяком случае, в неотъемлемую его часть. Практически это означало, что единство громадного государства — Великой Римской Империи — требовало единообразия мышления и в христианской среде. Это входило уже в прямое противоречие со словами Павла о разномыслиях, да к тому же единообразие насаждалось не проявлениями искусности как реализации принципа «дерево познается по плоду» (Мф 12:33), а постановлениями соборов духовенства — решениями человеков. Тогда-то и был нарушен принцип «отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу» (Мф 22:21; Мк 12:17), в результате чего были смешаны интересы кесаря и Бога — Богу стали отдавать не Божие. а то, чего хотел кесарь.

Первый Вселенский Собор явился прообразом всех последующих соборов и по духу, и по букве, посему мы позволим себе остановиться на нем чуть подробнее. Он был созван императором Константином в Никее в 325 году. Предоставим далее слово историку, которого никак нельзя обвинить в стремлении к очернению христианской церкви — профессору богословия М.Э.Поснову (1873-1931) — крупнейшему специалисту по раннему христианству. Повествуя об обстановке на Соборе, он пишет: «Нет ничего удивительного, если по условиям тогдашнего времени среди епископов были люди необразованные — и это даже среди отцов Собора.» А далее он ссылается на историка Сократа, отмечавшего, «что это обстоятельство дало повод Македонскому епископу Сабину называть отцов Собора «простоватыми и поверхностными» и даже «смеяться» над ними.» (здесь и далее М.Э. Постов «История Христианской Церкви»). Заслуживает внимания описание профессором Постовым роли императора Константина на Соборе: «Вопрос о председателе Собора очень спорный. Вероятно так нужно представить дело. Председательствование принадлежало главным епископам — митрополитам, но за ходом прений наблюдал сам император и руководил ими. Только благодаря умелому руководству Константина, такой сложный вопрос, как о лице Иисуса Христа, был решен в несколько дней.». Нам не очень хотелось напоминать читателю русские народные пословицы о том, при каких обстоятельствах хороша быстрота, что бывает, когда поспешишь, и сколько раз надо отмерять и сколько отрезать, но...

Из дальнейшего повествования Поснова со ссылкой на Евсевия читатель узнает, что после закрытия Собора Константин праздновал двадцатилетие своего царствования. «За обедом, к которому были приглашены никейские отцы, Константин, обращаясь к ним с речью, между прочим сказал: «Вы — епископы внутренних дел Церкви, а я — поставленный от Бога епископ внешних дел.» Отметим то, о чем умалчивает Постов, что сии слова принадлежат не просто человеку, крайне слабо понимавшему проблематику христианского богословия, но тому, кто в тот момент даже не был христианином, ибо Константин крестился лишь на смертном одре.

Трудно сказать, пришло ли во время той проникновенной речи на ум кому-нибудь из отцов Собора, решивших свой богословский спор помощию язычника-императора, что это для них Павел писал сии строки: «Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых ?.. А вы когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в церкви. К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного?..» (1 Кор 6:1,4,5). На все сии вопросы приходится ответить отрицательно, но мало того — заслуги сего язычника перед «истиной» оказались высоко оценены Церковью, и, едва крестившись, он попал в равноапостольные святые (?!). А вы говорите, что удобную религию придумали индусы»...

Вернемся, однако, к нашей главной теме — результатам Никейского собора, которые нужны были «равному Апостолам» Константину, — первый собор осудил учение Ария. Но раскол Великой Римской Империи все же был неизбежен. Неизбежен был и раскол Церкви, предпосылки к коему складывались, как мы видим еще до распада империи. Но, даже и не ставя вопроса о том, что было первично: раскол церкви или раскол империи, видно, что эти явления были строго взаимосвязаны. Иными словами, отличить ныне, где кесарево, а где Божие, не представляется возможным.

Возвращаясь к вопросу об истинности или ложности тех или иных текстов, повествующих о Христе, современная церковь настаивает на водительстве Духа Святаго отбором священных текстов на вселенских соборах. Подобный тезис вызывает некоторое недоумение, причиной коего является судьба Откровения Иоанна Богослова- (Апокалипсиса). Дело в том, что принадлежность Апокалипсиса Новому Завету, ныне не вызывающая сомнений, не всегда была бесспорной, правильнее говоря, было время, когда Апокалипсис был причтен к апокрифам. Так, списки канонических текстов, утвержденных Лаодикийским собором (363), содержали все нынешние тексты, кроме Откровения Иоанна, а вот Карфагенский собор (419) утвердил все нынешние тексты, включая и Откровение. Для разрешения интересующего нас вопроса, мы можем предположить, что либо Дух Святый ошибся в выборе на одном из соборов, либо передумал, либо, что гораздо более вероятно, решения соборов человеков не имели вовсе никакого отношения к Духу Святому. Во всяком случае Дух Святый не более позаботился о содержании принятого состава канонических книг, нежели о сохранении Евангелия Фомы или других апокрифов.

К подобному же выводу нас склоняет и размышление над окончанием послания Павла к Колоссянам: «Когда это послание будет прочитано у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано в Лаодикийской церкви; а то, которое из Лаодикии, прочитайте и вы.» (Кол 4:16). Исходя из богодухновениости послания к Колоссянам, можно заключить, что и послание к Лаодикийцам должно быть богодухновенно, однако последнее постигла та судьба, коей чудом избежало Откровение Иоанна. Существует, правда, содержащая буквально несколько строк записка, которая даже заканчивается похоже: «Распорядитесь, чтобы это послание было прочитано в Колоссах; а то, которое из Колосс, прочитайте и вы.», — однако она не добавляет к посланию к Колоссянам ничего, это псевдопослание бессмысленно читать там.

На основании анализа канонических текстов с точки зрения авторитета неканонических можно сделать и другие весьма замечательные наблюдения. Так, в посланииИуды отыскиваются сразу два подобных повода к размышлениям. Сперва Иуда приводит слова Архангела Михаила, спорящего с сатаной о Моисеевом теле (Иуд 9). В канонических писаниях невозможно найти хоть какого-то упоминания о подобном диалоге, зато слова Иуды оказываются заимствованием из так называемой книги «Успения Моисея», а это в свою очередь означает, что она находилась в обращении среди ранних христиан и до определенной степени почиталась ими. Далее в послании Иуды приводится цитата из другой долгое время считавшейся погибшей книги, не вошедшей в канон (Иуд 14,15), — «Книги Еноха». К сему можно добавить, что и кроме Иуды эту книгу цитируют многие церковные писатели. Будет неоправданной поспешностью делать вывод о том, что коль скоро Апостол Иуда не почитает постыдным заимствовать целые фразы из этих книг, то и они должны быть богодухновенными, ведь и мы, приводя фрагмент, например, Клиффорда Саймака, весьма далеки от того, чтобы рекомендовать читателю пользоваться рассказами этого писателя вместо Библии. Тем не менее упоминаемое Апостолом заслуживает большего, нежели кануть под пылью истории.

Сказанное нами в отношении Священного Писания призвано убедить читателя, если и не в необходимости, то во всяком случае в возможности использования апокрифических текстов в познании истины. Мы, тем не менее, не снимаем строгости требований к нашему повествованию и мы не будем перегружать нашего повествования апокрифами только что упомянутого рода, ибо обязаны, как и пообещали в начале, опираться лишь на признанные книги. Но зато на последние мы считаем себя в праве опираться без какой бы то ни было оглядки на человекотворчество.

Однако, конечно же, найдутся люди, не желающие слушать никаких доводов в отношении даже мельчайших противоречий церковному преданию, наипаче же в отношении нашей работы. В этом нет ничего удивительного, ибо не напрасно же пророчество Павла: «Будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням.». (2 Тим 4:3,4).

В этой связи вспомним: «Другую притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы? Он же сказал им: враг человек сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем и выберем их? Но он сказал: нет, — чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти то и другое до жатвы; и во время жатвы Я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою.» (Мф 13:24-30).