Я люблю - Б. Седов

– Анжелика! – позвала Светлана Михайловна, и та поспешила присоединиться к остальным, уже ожидавшим ее на пароме. Паромщик был мужчиной лет сорока. Широкие плечи, покатые, как у боксера; свою рукоятку он крутил, как казалось, безо всяких усилий. Лицо некрасивое, но почему-то приковывающее взгляд. Паромщик, как она узнала вскоре, был по совместительству помощником лесничего. И все они здесь, несомненно, так или иначе связаны с Конторой.

Уже на берегу Лика заметила, что он сильно хромал на правую ногу.

– Бандитская пуля, – пояснил он с усмешкой, и в первый момент она подумала, что он шутит.

В ее детстве это была обычная фраза, почерпнутая из фильмов о Гражданской войне, – настоящих бандитов в этом детстве, слава богу, было мало. Маркиза улыбнулась. Тогда он уже с серьезным видом задрал вверх штанину и показал шрам. Вероятно, получил ранение на задании и был с почетом отправлен в лесничество. Впрочем, судя по всему, ему здесь нравилось, этот человек был из тех, кто лучше всего себя чувствует, находясь среди дикой природы.

Что ж, отметила про себя девушка, по крайней мере – загнанных лошадей здесь не пристреливают! И это большой плюс господину Лаевскому!

Хромой поймал ее взгляд, Лика подобралась – кокетничать с ним она не собиралась. Глеб – другое дело, он может еще пригодиться, и она нисколько не жалела о том, что случилось между ними в поезде.

От берега шли пешком по узкой грунтовке. Как пояснил Лаевский – до охотничьего домика оставалось не больше километра. Светлана Михайловна бывала здесь и раньше – это было ясно по ее комментариям.

– Дуб совсем засох! – обратила она внимание Лаевского.

Дуб, который казался чужаком здесь – среди березок и сосен, действительно выглядел не лучшим образом.

– Скоро будем чистить лес! – объяснил хромой, несший вещи Анжелики – несмотря на свою ногу, он настоял на том, чтобы помочь.

Спаниель, утомленный поездкой, носился взад-вперед по дорожке, изредка скрываясь в зарослях. Разминал лапы.

По бревенчатому мостику они перебрались через быстро бегущий ручеек и вскоре увидели впереди двухэтажный коттедж под плоской крышей. Большую его часть, как выяснилось, занимали хозяйственные помещения, где хранились запасы, кое-какая техника и снаряжение. Многие окна были закрыты глухими ставнями, но на втором этаже и ставни, и рамы были распахнуты – комнаты проветривались перед приездом гостей.

– Добрались! – удовлетворенно сказал Лаевский. – Чувствуете, дымком пахнет? Это самоварчик!

Возле дома на старом столе были разложены помповые ружья, которые чистил какой-то молодой человек. Он обернулся, и Анжелика увидела, что это Марьянов. Она взглянула на Лаевского, но тот казался невозмутимым. Интересно – они нарочно это организовали?! Тогда, вероятно, Лаевский в курсе и их бурного совокупления в поезде. Лика почувствовала, что вотвот покраснеет.

Думать, что Глеб мог сам доложить обо всем своему начальнику, что он способен на такое, – не хотелось. Как бы Анжелика ни боялась сама себе в этом признаваться – но этот молодой человек был ей симпатичен. По сути он единственный, кто вызывал здесь ее любопытство. Не эта похотливая лицемерная докторица с ее притворным сочувствием, не Лаевский с его отеческой заботой, готовый в любой момент отправить ее на смерть во имя интересов Родины!

Она в самом деле была рада, что Глеб здесь, но надеялась, что это незаметно. Если Лаевский поймет, что тот ей действительно небезразличен, то постарается принять все меры, чтобы ей не удалось использовать его в своих целях.

А может, она напрасно нафантазировала. Просто Марьянов нужен зачем-то Лаевскому здесь, он ценный работник, да и заслужил, как и она сама, отдых после бойни у Рокецкого.

Марьянов поздоровался с ними, оставив на время оружие. Лика ответила ему равнодушным взглядом.

– Я думала, что мы здесь будем одни! – заметила она позже, когда вошла в дом с Лаевским.

– Здесь всегда есть двое-трое работников – лес, знаете ли, требует ухода… – ответил Валентин Федорович. – Или вы о Марьянове? Это моя правая рука и к тому же хороший охотник. Но если вам он неприятен – можно отослать на базу!

Ага, нарвалась!

– Нет, мне в общем-то все равно, – выкрутилась Лика, она не хотела объявлять, что Глеб ей неприятен, – кто знает, может, Лаевский поверит и ограничит их общение до минимума. Валентин Федорович пожал плечами.

Для них были подготовлены три комнаты. Одну из них, по умолчанию, заняли Лаевский с докторшей – в оставшихся должны были разместиться Глеб с Ликой.

Оставшись одна, девушка первым делом подошла к окну и, распахнув его, выглянула наружу. Вдохнула запах вечернего леса – сейчас он казался каким-то особенным, солнце садилось за деревьями, за которыми блестело озеро. Какая-то птица пролетела совсем близко, шумно хлопая крыльями. Лика высунулась подальше, чтобы разглядеть ее. В этот момент сильная рука обхватила ее за талию.

– Ты могла выпасть! – пояснил Глеб, продолжая удерживать ее.

Он подошел неслышно, словно кошка, она даже не слышала, как дверь раскрылась.

– Ты можешь сейчас серьезно пострадать! – предупредила она, не ответив на его поцелуй – ее губы остались сомкнутыми.

– Как это следует понимать? – осведомился он. – Ты уже забыла все, что было между нами…

– Между нами что-то было? – она освободилась и отошла от окна – было неприятно думать, что их кто-нибудь может услышать.

Он пожал плечами и присел на подоконник, глядя туда же, куда секунду назад смотрела она.

– Мне здесь нравится! – заметил он. – Знаешь, я вообще-то городской человек, но иногда так хочется отдохнуть от всего…

Меньше всего Анжелика была расположена сейчас к задушевной беседе с воспоминаниями.

– Я хочу разобрать вещи, – сказала она и открыла дверь, ожидая, когда он выйдет.

– Все понял! – Он поднял руки вверх, словно сдаваясь.

Но вышел против ее ожидания не в коридор, а подошел ко второй двери, которую Лика поначалу даже не заметила. Оказывается, внутренние помещения здесь соединялись. Очевидно, на случай пожара!

Анжелика, однако, наплевала на пожарную безопасность и, как только дверь за Марьяновым закрылась, придвинула к ней стоящий поблизости комод. Еще недавно она с удовольствием вспоминала о том, как занималась любовью с ним. Но сейчас его напор ей не понравился. Тем более, что рядом был Лаевский.

Ужин прошел довольно вяло. Все, что ощущала Анжелика, – это тупая усталость, ей хотелось добраться до постели и уснуть, она едва вслушивалась в рассказы Валентина Федоровича, который обещал на следующее утро провезти их со Светланой по «чудесным» местам. Докторша сладко улыбалась. Еще бы, думала зло Лика, вам не пришлось сегодня никого убивать, а Светлане Михайловне вообще вряд ли когда-либо приходилось это делать, комары не в счет, конечно! Наверняка уже предвкушает ночной трах с верным семьянином Лаевским – глазки так и сверкают!

Тут же напомнила себе: психовать нет смысла! Не нужно распаляться, тогда ты не сделаешь никаких ошибок. Известно, что лучшими снайперами становятся те, кто не испытывает ненависти к врагу. Никаких сильных эмоций – они заставляют человека делать ошибки. Поэтому и ненависть к Лаевскому, и симпатия к Глебу, сидевшему сейчас напротив, должны быть отодвинуты на второй план. А на первом у нее одно – освобождение!

– Извините, у меня кружится голова! – проговорила она, когда Лаевский ненадолго замолчал.

Он понимающе кивнул. Маркиза обернулась уже на пороге. Лаевский, Марьянов, Светлана Михайловна, круглый стол под абажуром, чашки с чаем – ни дать ни взять обычная дачная посиделка. Если это входило в программу по вербовке, то нужно признать – расчет был верный, все это здорово действовало на подсознательном уровне. Вот он, твой дом, Маркиза, эти люди – такие же, как ты, как твои родители. Люби нас и подчиняйся! Психология… Теперь она начинала догадываться, что не Лаевский, а докторша вытащила их всех вместе на эту базу и Марьянов скорее всего присутствует здесь по ее же инициативе. Ну и о себе, она, конечно, не забывает. Черт возьми, вот уж верно – «шерше ля фам», ищите женщину!

Войдя в комнату, Лика закрыла дверь на задвижку, благо та имелась, и, быстро раздевшись, нырнула в холодную постель. Нужно было попросить грелку заранее, а теперь было лень вылезать… Она укуталась поплотнее, чтобы быстрее согреться, и тут же провалилась в сон.

Разбудил ее легкий стук в дверь. Из смежной комнаты, где спал Глеб. Комод не дал отворить ее, а не то Марьянов уже оказался бы в ее постели.

– Пошел к черту! – сказала она достаточно громко и, повернувшись на другой бок, снова заснула.

– А вот и то оружие, о котором мы с вами говорили в нашу первую встречу! – сказал Лаевский.

Анжелика плохо помнила, о чем они тогда говорили, – слишком много событий прошло с тех пор. Странно, что сам Валентин Федорович ничего не забыл. Впрочем, едва она увидела в его руках арбалет с охотничьим прицелом, как в памяти сразу всплыли их беседы на турбазе «Моховое». Прицел «Леопольд», аналогичный тому, что стоял на «Ремингтоне» Лаевского, легко можно было снять и снова прикрепить, что и продемонстрировал тут же хозяин оружия.