Обретение - Элизабет Гэнди

— Так вы все работаете в одной из этих замшелых корпоративных юридических фирм, которые каким-то чудом сохранились у нас со времен всемирного потопа?

Рывком открывая ящичек для серебряных приборов, Пит закивал в знак полного согласия с ее словами.

— Именно так.

— Она вам очень к лицу.

Пит почувствовал себя оскорбленным.

— Не хочешь ли ты сказать, что я не более, чем напыщенное ничтожество?

— Вообще-то нет. У тебя вид… — Энн поспешно закрыла рот. Какая она дура, что перевела разговор в эту плоскость. — Короче говоря, ты — самый организованный мужчина, которого я видела.

Она подошла к ящичку с аккуратно разложенными приборами.

— Вот иллюстрация к сказанному. Даже коллекция мраморных шариков в твоем шкафу и та уложена по размерам. — Поймав его удивленный взгляд, она поспешно добавила: — Я ее случайно заметила, когда раскладывала свои вещи.

Не хватало, чтобы ее приняли за человека, сующего свой нос в чужие дела. Пит криво улыбнулся.

— А я подумал, что ты собралась похитить мою драгоценную коллекцию.

Энн смущенно поморщила нос.

— Я иногда бываю не в меру любопытна. Мне, например, очень интересно знать, когда ты ее начал собирать: смолоду?

— Нет. Года три назад я прочел книгу о коллекционерах мрамора. Оказывается, некоторые образцы его стоят за тысячу долларов.

— Ага, так ты один из тех людей, — насмешливо сказала она.

— Один из тех?

— Ну, которым для каждого шага или рода деятельности нужно подвести убедительное обоснование.

Пит не понял, что здесь может быть плохого.

— А в детстве ты был такой же аккуратный?

— Вряд ли, — засмеялся он. Впервые ее предположение о нем оказалось не соответствующим действительности. — У меня и двух братьев-малолеток была одна комната на всех. Там не было места, куда можно повесить свою одежду, так что об аккуратности и порядке речи не было.

Энн повернулась и облокотилась о стол, полностью переключив на него внимание.

— Непростая жизнь была? — спросила она, припоминая то, что говорила о начале его карьеры Норма.

— Скудные условия существования не способствуют разнообразию жизни.

— Нет, я не это имела в виду. Он-то понял, что она имела в виду.

— Я хотела сказать, что тебе нелегко жилось. Так ведь?

Медленная улыбка осветила его лицо.

— К чему все эти расспросы? — Признаться, что ей интересен он и его жизнь, равносильно тому, чтобы признать себя побежденной.

— Ну, ты-то про меня все знаешь. — С улыбкой он заметил:

— Я бы сказал, что почти ничего.

— В любом случае больше, чем я о тебе. — Он сощурился.

— Ладно. Справедливость так справедливость. Ты родилась здесь?

Энн отрицательно покачала головой.

— Вашингтон, федеральный округ Колумбия. — Пит поднял брови.

— Отец был исполнительным директором службы безопасности Белого дома, — пояснила Энн. — Родители развелись, когда я была еще маленькой.

Теперь твоя очередь. Она щелкнула пальцами.

— Ты родился в Денвере?

— В мире ином.

Энн уже знала, из каких низов общества он поднялся.

— И у тебя была соседка по имени Лолита? — Пит раздраженно покачал головой.

— Норма чересчур много треплет языком. — Энн поспешила улыбнуться.

— Она почти ничего не сказала. Я поняла лишь одно: ты очень много вкалывал, чтобы порвать со своим прошлым.

— Да, пришлось тяжеловато. Уход от прошлой жизни — это не костюм себе сменить. Приходилось браться за любую работу. Работу посудомойки, например, — добавил он беспечно, стараясь сгладить мрачное ощущение от воспоминаний о прошлом. — Денег у нас никогда не было, и я как старший бился изо всех сил, чтобы поддержать семью и самому закончить школу.

— А родители?

— Мать умерла, когда мне было тринадцать, а отец нас бросил задолго до своей смерти. — Пит застывшим взглядом уставился на пустой шкаф для посуды — живая картинка из его прошлого. Слишком много лет они жили, не имея самого необходимого.

— Он надломился после смерти матери, — сказал Пит, разговаривая уже скорее с собой, чем с ней. — Стал искать спасение в вине, но только падал все ниже. Сердце у него было разбито ее смертью. Ему казалось, он потерял единственного человека на свете, которого любил и который любил его.

— Но ведь у него остались вы?

— Да, трое. Мы были для него как соль на раны, слишком остро напоминая об утрате.

Сердце Энн сжалось от острой жалости. Как же эти мальчуганы после смерти матери должны были нуждаться в отцовском внимании! Каким бы горьким ни было ее детство, все же с ней всегда оставалась рядом ее мать.

— Ты сказал, вас было трое.

— У меня два брата, — неохотно ответил он и удивленно подумал, с каких пор он позволяет себе откровенничать с женщиной?

Вернувшись к раковине, Энн вынула пробку и стала ждать, пока стечет вода. Итак, на его плечи упало воспитание братьев. Он сам еще был ребенком, но поневоле выступил в роли отца.

— Они живут где-то рядом?

— Да, можно сказать, рукой подать. — Пит тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. — Дэвид женат. А второй… — Он не окончил фразы и засмеялся на редкость невеселым смехом. — Джимми тоже решил последовать его примеру.

В голосе явно проскальзывало неодобрение, и Энн не могла осуждать его за это. Ему пришлось пройти через детство, полное горести и нужды.

— Зато теперь ты состоишь в одной из лучших адвокатских контор города.

— Так-то оно так, только…

Она пристально взглянула на него.

— Только что?

— И на солнце бывают пятна, — сказал он с усмешкой, забирая у нее из рук последнюю тарелку. — Руководство фирмы при оценке работника исходит из некоторых житейских постулатов, которые должны лежать в основе их поведения. Так, по твердому убеждению Эймоса Кляйна, абсолютно ответственным работником может быть только женатый человек.

— И ты все же работаешь с ними?

— В моем нынешнем положении свидетельство о браке не является непременным условием пребывания в фирме. Но если я захочу стать одним из учредителей, шансы мои резко упадут, потому что я холостяк.

Раздумывая над только что услышанным, Энн поставила в кухонный шкаф шесть маленьких тарелок рядом с большими.

— Но пока ты имеешь все, к чему стремился?

Он нагнулся, чтобы поправить одну из тарелок, и нечаянно коснулся ее руки. Энн подняла глаза. Они оказались так близко, что она могла чувствовать тепло его дыхания на своей щеке.

— Почти все, — поправил он, чувствуя, как его охватывает пламя. Его неудержимо тянуло поцеловать ее, ощутить вкус ее губ. В голове даже мелькнула мысль, наспех придуманное оправдание: а вдруг этот поцелуй положит конец его одержимости, ее колдовской власти над ним?