Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер

– Спас Сугайгунтунга от мокера, ни больше ни меньше. Голыми руками убил человека.

– Дональд?!! Чад, ты что, обкурился? И за миллион лет Дональд не смог бы…

– Все гомо сапиенс – дикие звери, и им нельзя давать воли. – Встав, Чад направился к робобару. – Я, пожалуй, выпью «собачьей шерсти».

Норман потрясенно затряс головой. Дональд? Справился с мокером? Это казалось настолько фантастичным, что он совершенно выбросил Дональда из головы и переключился на то, о чем говорил раньше.

– Я ведь буду тебя доставать, Чад, пока ты не поддашься, понимаешь?

– Чтобы я поехал в Бенинию? – Отмерив себе щедрую порцию водки, Чад начал вручную смешивать коктейль, словно не доверял запрограммированным инструкциям. – Зачем? Если тебе нужен консультант-социолог, найди себе кого-нибудь с подходящим образованием. Что я знаю о Западной Африке? Только то, что прочел и видел на экранах. Найми себе специалистов.

– Специалисты у меня уже есть. Мне нужен ты. Повторяю по буквам: «Т-Ы».

– Чтобы сделать то, на что они, по-твоему, не способны?

– Перевернуть Бенинию с ног на голову и вытрясти из нее душу.

Чад критически попробовал коктейль и добавил еще ложечку ангостуры.

– Слушай, Норман, будь паинькой, оставь меня упиваться до смерти. А я обещаю утешать себя в преждевременной старости, что на каменистой поверхности Матушки Земли есть еще где-то место, где люди не убивают друг друга и не сходят с ума от жажды крови и вообще ведут себя так, как положено порядочным людям. Я не хочу туда ехать, потому что в глубине души опасаюсь, что просто в такое не верю.

– Вот и Салманассар тоже, – сказал Норман. Салманассар отверг все до единой попытки, какие мы Салманассар отверг все до единой попытки, какие мы

– Что?

– Салманассар отверг все до единой попытки, какие мы делали, чтобы интегрировать факты о Бенинии в его представления о реальном мире. Он отказывается принимать то, что мы ему рассказываем о ее истории, торговле, культуре, взаимодействии в обществе. Утверждает, будто в данных есть аномалии, и поэтому выплевывает нам их назад.

– А вы не можете приказать ему принять данные?

– Если он отказывается, его нельзя заставить проанализировать ситуацию, опираясь на них, как нельзя заставить считать, что предметы падают вверх. Мы дошли до ручки, Чад. Весь Бенинский проект основывался на том, что мы сможем просчитывать на Салманассаре каждый его шаг – не только материальное обеспечение, но и образовательные программы, возможные дипломатические кризисы, всю экономику страны вплоть до карманных денег бэбиков на полстолетия вперед. А Сал уперся в эти аномалии, и ни в какую. Но я же по собственному опыту знаю, что их не существует!

Чад смотрел на него во все глаза, а через несколько минут начал вдруг хмыкать.

– Конечно, они существуют, – сказал он. – Ты только что мне о них рассказывал. Что, не врубаешься? Похоже, у тебя мозги сгнили, Норман. Ладно, ты победил, пусть никто не говорит, что я отказался помочь другу в беде. Потерпи, пока я не допью, а потом пойду с тобой, и мы вместе навестим Салманассар.

Все еще недоумевая, но убежденный поведением Чада, что тот отыскал трансцендентально очевидное решение, Норман уже собирался ответить, когда зазвонил телефон. Повернувшись с креслом, он нажал на кнопку.

Зажегся экран, на котором возникла взволнованная физиономия Рекса Фостера-Стерна.

– Норман! – взорвался руководитель подразделения проектов и планирования. – Что, мать твою, ты там дела ешь? Проспер волосы на себе рвет от страха! Когда тебя не смогли найти для пресс-конференции, он едва в обморок не упал!

– Не страшно, – сказал Норман. – Скажи ему, я нанял особого консультанта.

Он поглядел на Чада, который пожал плечами и развел руками – и свободной, и той, которой держал стакан.

– Ты что, лучшего времени не нашел думать о наборе персонала, черт бы тебя драл? – взвился Рекс. – И вообще, что это за консультант?

– Чад Муллиган. Я сейчас его привезу поговорить с Салманассаром. Организуй ему допуск для голосового допроса через полчаса, ладно?

– Через полчаса? Норман, да ты, наверно…

– Через полчаса, – твердо повторил Норман и оборвал связь.

– А знаешь что? – сказал Чад. – Все может обернуться довольно любопытно. Я часто думал, что мне стоит познакомиться с Салом.

ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (24)

НИ СМЫСЛА, НИ ЦЕЛИ, НИ ОПРАВДАНИЯ

Сержант мариновал рядового 019 262 587 355 Линдта Джеральда до последнего, а передавая ему пропуск, сопроводил его угрюмым взглядом.

– Надеюсь, мать твою, в увольнении ты будешь вести себя лучше, чем на базе, Линдт!

– Да, сержант, – сказал Джерри, который, невзирая на гражданское платье, стоял, деревянно вытянувшись по стойке «смирно» и устремив взгляд в пространство над плечом сержанта. За время подготовки новобранцев он потерял пять фунтов, и ему пришлось пробить еще одну дырку в ремне слаксов.

– Неудивительно, – презрительно фыркнул сержант. – В душе ты мягкозадый, да?

– Да, сержант.

– Но хотя бы кое-чему ты в армии научился, гм? Ну, не считай это аксиомой. Прежде чем с тобой покончить, мы еще вытащим твое сердце и как надо его переделаем. Ладно, вали отсюда.

– Разрешите идти, сержант?

– Кругом марш!

Увольнительную в Эллей он получил на неделю позже остальных в своем призыве. В прошлый раз вместо увольнения он получил тридцать шесть часов исправительной муштры. Он понемногу приобрел представление о методах армейского воспитания: любой рекрут, замочивший ботинки – такое в последнюю неделю было любимое выражение, – сразу по прибытии становится козлом отпущения. Это избавляло унтеров от необходимости выбирать такого на свой страх и риск. Считалось, что, видя, как достается бедняге, остальной взвод будет дрожать от страха и соблюдать дисциплину.

При каждых инструктаже и тестировании он получал оценки выше среднего, поскольку был умнее среднего и в лучшей физической форме. Большинство ребят в его взводе были коричневоносыми из штатов, где из-за цвета кожи не могли получить приличной работы, и им не хватало ни средств, ни смекалки, чтобы избежать призыва. Еще была горстка белых из тех же штатов и немало пуэрториканцев, которых также похватал компьютер. Он подозревал, что унтера выделили его, следуя негласной директиве сверху, какую издал какой-нибудь расстаравшийся чиновник, чтобы подбодрить остальной взвод: выберите высокого, красивого голубоглазого блондина и возьмите его в оборот, поскольку он не сможет пожаловаться на предубеждение.

Он был единственным блондином на весь взвод.