Год 1942 — «учебный» - Владимир Бешанов

При этом заблаговременно город к обороне подготовлен не был: укрепления, заграждения, огневые точки отсутствовали, наспех сложенные на улицах баррикады выглядели несерьезно, реальным препятствием для наступающих немцев стали городские развалины. И чем больше стараниями германской артиллерии и авиации становилось в Сталинграде развалин, тем больше укрытий находили обороняющиеся.

Склады боеприпасов, медикаментов, продовольствия из города вывезли (!?). По этой причине уже через сутки боя дивизия Родимцева, потерявшая 30% личного состава, оказалась без патронов. Боеприпасы и продовольствие теперь приходилось доставлять обратно через единственную работающую переправу и

только в ночное время! [540] Позаботиться о раненых было некогда и некому, транспортные средства для их переправки палевый берег не выделялись. Легкораненые бойцы делал и плоты, грузили на них тяжелораненых и самостоятельно переплывали через Волгу. Течением плоты относило вниз по реке, где раненые разбредались по селам в поисках помощи.

«Боевые потери, отходы, недостаток боеприпасов и продовольствия, трудности с пополнением людьми и техникой — все это отрицательно влияло на моральное состояние войск. У некоторых возникло желание уйти поскорее за Волгу, вырваться из пекла», — вспоминает Чуйков.

Поэтому отряды НКВД осматривали все отходившие плавсредства и патрулировали город, задерживая подозрительных лиц. Так, с 13 по 15 сентября заградотрядом особого отдела армии было задержано 1218 военнослужащих. Достаточно многочисленными были и случаи перехода на сторону противника.

На двух фронтах Сталинградского направления действовал 41 заградотряд, который с 1 августа по 15 октября задержал 51758 военнослужащих, сбежавших с передовой.

Ожесточение обеих сторон непрерывно росло, сражение принимало невиданный прежде почти апокалипсический характер. Выжившие единодушно назвали это «сталинградским адом»:

«Гром стрельбы, вой мин, снарядов и бомб, свист пуль и рев двигателей сделались настолько обычными под Сталинградом и в самом городе, что казалось — иначе и быть не может. Этот адский гром постоянно давил на уши и пригибал тебя к земле. Но ночью, однако, все стихало. Передохнуть требовалось и нам, и противнику, подготовиться под покровом темноты к новым, еще более жестоким баталиям. Ночью на нашей и на вражеской стороне кормили личный состав, подвозили боеприпасы, оказывали помощь раненым, по возможности эвакуировали поврежденную технику. [541]

Гитлеровцы были совсем рядом, ведь ничейная полоса ничтожно узка. Слышались стоны раненых там и тут. Позвякивали лопаты похоронных команд у них и у нас».

Но скоро не станет ни тихих ночей, ни похоронных команд — лишь круглосуточная беспощадная схватка.

На южной окраине Сталинграда с 17 по 20 сентября шли бои за самое высокое в этой части города здание элеватора, который защищал батальон гвардейцев 35-й дивизии. Нетолько элеватор в целом, но и отдельные его этажи и хранилища по нескольку раз переходили из рук в руки. Полковник Дубянский докладывал по телефону генералу Чуйкову:

«Обстановка изменилась. Раньше мы находились наверху элеватора, а немцы внизу. Сейчас мы выбили немцев снизу, но зато они проникли наверх, и там, в верхней части элеватора, идет бой».

Таких упорно оборонявшихся объектов в городе были десятки и сотни; внутри них с переменным успехом неделями велась борьба за каждую комнату, за каждый выступ, за каждый марш лестничной клетки. До 27 сентября яростная схватка шла за вокзал. Тринадцать раз он переходил из рук в руки, каждый его штурм стоил обеим сторонам сотен жизней. Немцы, понесшие в первых лихих атаках существенные потери, начали менять тактику. Атаки теперь велись на небольших участках, в пределах одного-двух кварталов, силами полка или батальона при поддержке 3-5 танков. Улицы и площади стали ареной кровопролитных боев, которые уже не затихали до конца битвы.

«Это была поистине титаническая борьба человека против человека, — пишет генерал фон Бутлар, — в которой немецкие гренадеры и саперы, располагавшие всеми современными боевыми средствами, медленно прокладывали себе в уличных боях путь через город. Такие крупные заводы, как завод им. Дзержинского, „Красные баррикады“ и „Красный Октябрь“, приходилось штурмовать порознь и в течение нескольких дней. Город превратился в море огня, дыма, пыли и развалин. [542] Он поглощал потоки немецкой и русской крови, постепенно превращаясь в Верден Второй мировой войны… русские сражались с фанатическим упорством… Потери с обеих сторон были огромны».

В ночь на 18 сентября командный пункт Чуйкова передислоцировался на берег Волги у центральной переправы. Для этого пришлось переправиться на восточный берег, подняться выше по течению реки и вернуться на западный берег. Во время этого переезда НКВД успело «изъять» заместителя начальника артиллерии армии полковника Белякова «за антисоветскую агитацию» и «шпионаж» (?).

В районе центральной переправы, как и повсюду в Сталинграде, творился ад. На песчаных отмелях громоздились станки, моторы и другое заводское оборудование, которое не успели эвакуировать. У кромки берега стояли полуразбитые баржи. С утра до темноты над Волгой кружила авиация противника, а ночью открывала огонь артиллерия. Причалы и подходы к ним круглыми сутками находились под огнем орудий и 6-ствольных минометов. Доставка войск и грузов для 62-й армии осложнилась до предела. Подразделения, успевавшие за ночь переправиться, нужно было немедленно развести и поставить на позиции, а грузы раздать войскам, иначе утром они уничтожались бомбежкой. Днем на берег сползались раненые и ждали вечера; врачей не было, и люди умирали сотнями без медицинской помощи. Трупы не убирались, по ним ездили на машинах.

Здесь же, в назидание вновь прибывшим пополнениям, расстреливали шпионов, трусов, «самострелов» и дезертиров, невзирая названия, вплоть до команда ров и комиссаров полков. 19-20 сентября заградотрядом особого отдела армии было задержано 184 человека, из них 21 расстрелян, 40 арестовано, остальные отправлены на передовую. Всего за сентябрь по приговорам особых отделов в 62-й армии было расстреляно 195 военнослужащих, а кроме того, «в отдельных случаях правильно инструктированная агентура сама расправлялась с трусами и паникерами на месте».

В состав армии влились в эти дни 95-я и 284-я стрелковые дивизии, 137-я танковая и 92-я бригада морской пехоты. Штабы полностью «израсходованных» полков по очереди отводились за Волгу, получали пополнение и вновь возвращались на позиции.

По свидетельству маршала Ф.И. Голикова:

«В сентябре новые резервы Ставки стали поступать интенсивно. Бригада за бригадой, дивизия за дивизией. Всего за сентябрь 62-я армия получила семь свежих полнокровных дивизий и пять отдельных стрелковых бригад… в течение сентября из состава 62-й армии было выведено на восстановление девять обескровленных дивизий… Резко возросла оснащенность армии вооружением».