Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) - Николай Берг

Ирка сумрачно подумала, что вот, попали фифы даже не в реальную жизнь, а куда похлеще. Тут и злорадствовать не хотелось. И серьезные люди в хаосе Беде не выжили, а эти две куколки балованные вообще шансов не имели. Правда, дослушать все более путанное повествование все же стоило — и из вежливости, завтра не хотелось бы получить мстительную пулю в спину, да и может пользы какой найдется. Кудлатая все-таки вот лежит, живехонькая. Вроде засыпает только, слаба она на выпивку. Но еще бормочет, все путанее и путанее… Ириха успела еще из вороха обрывков понять, что все-таки одна из машин, перших по трассе метеорами, все же остановилась, подобрав двух чучел с размазанным макияжем в драных чулках, чужой мужской одежонке и обувке с чужого плеча. Ирина представила, какой запашок от мамиты с дочкой был после ночевки в куче мусора, тихонечко про себя хмыкнула. Хороши были богачки, чисто плечовки после неудачной ночи. Ан все же их подобрали и даже подвезли аккурат в нужное место. Повезло, конечно, что хоть кто-то остановился и не те люди в машине оказались, что веселились на новосельи. На свою беду мамита с дочкой выбрали не самый лучший стиль поведения, добросердечные попутчики, оказавшиеся весьма простецкими парнями "не их круга" были сильно удивлены накатившей на обеих женщин волне высокомерия и в общем, видно, посчитали их слегка тронувшимися умом. Да оно и впрямь так было, после веселых развлечений-то. Короче говоря, их высадили в нужном месте, сделали ручкой и поехали по своим делам, сказав наверное потом "с дурами поведешься — сам дураком станешь! Подъезд дома был на счастье мамиты с дочкой совсем пустым. Правда, лестница была густо завалена всяким барахлом — видно потерянным в ходе эвакуации — но и живых и мертвых не было. Дверь в дочкину квартиру была аккуратно взломана, внутри был хаос, но что странно — водопровод работал, электричество было, и даже по городскому телефону удалось связаться с одним из дочкиной компании. Не самым лучшим. Чего уж, совсем не самым лучшим, бывшим в компашке на самой низкой ступеньке. Сдуру кудлатая даже обрадовалась знакомому голосу и тому, что вот — человек из их круга, не быдло какое-то… Вот он потом и приехал с дружками…

Кудлатая захлюпала носом и, горько поплакав пару минут, вдруг вырубилась. Словно ее выключили. Ирка не слишком удивилась, она помнила, что сама так вырубалась в детстве после плача. Подумала немного, потом накинула покрывало на спящую. Та вдруг отчетливо произнесла, не открывая глаз:

— Поспорили они, как — лопнут силиконовые имплантаты в груди от ударов или нет.

— Лопнули? — удивившись такому внезапному ходу событий ляпнула Ирка.

— Нет. Один лопнул, а второй загнали подмышку, а не лопнул — удивительно серьезным и трезвым голосом ответила, по-прежнему не раскрывая глаз, кудлатая и и тут же опять вырубилась.

— Забавники, однако, у тебя в друзьях были — неприязненно подумала Ириха. Потом встряхнулась. Своих проблем хватало, нечего чужие еще себе заморачивать…

Думать у меня не слишком получается. Не, в теории я про допросы немного все-таки знаю. И Дима-опер, помнится много чего толковал, и братец тоже делился всякими пустяками. Да и надо сказать, что после спонтанной расправы с предыдущим ментовским начальством в Кронштадте довольно быстро и жестко сорганизовалась недурная следственная группа. Во всяком случае воровства стало куда как мало. До незапирающихся дверей дело еще не дошло, но про квартирные кражи я давно не слыхал, хотя люди остаются людьми и для ментов дел все равно хватает. Так что широко распространенного во всяких дурацких фильмах мордобоя мне пока наверное не стоит опасаться, допрос с мордобоем — это признак круто непрофессионализма допрашивающих. Есть гораздо менее суетливые способы развязывания языка, типа полевого телефона, крути себе ручку, вырабатывай ток… Тоже не радость, хотя и это не обязательно, серьезные дядьки умеют при допросе оказывать такой моральный и психологический прессинг, что и телефон без надобности. Черт, не о том думаю. К чему готовиться? К спокойному и методичному опросу, когда и сам не заметишь, как тебя оплетут грамотно расставленной сеточкой, в которой и запутаешься. Или не до того им тут будет? Или это все-таки провокация и меня начнут экстренно потрошить? Или все же просто настучат по сусалам, как давно предлагал мрачный и злобный дядька? Нет, скорее всего будут увозить отсюда, тут не их вотчина, тут им неуютно будет. Хотя нафига меня увозить, если это не организованное мероприятие? С другой стороны вербовать заляпавшегося в чем-то нехорошем субьекта — всегда полезно, это только дураки полагают, что агентура сейчас никому не нужна, всегда была нужна и сейчас ровно то же… Вот надавал бы себе по морде сейчас — рация-то у меня есть, только хрен ее знает, на какой она волне. Включить я ее успею, сказать пару слов. А вот кому и куда? На деревню дедушке, Константину Макаровичу!

Поза неудобная, но зато рацию подаренную я смогу сразу же взять в руку. И когда в комнатку вваливается сразу несколько человек я выдергиваю эту самую «ежитсу» из кармашка, успеваю поднести к лицу и четко — ну надеюсь, что оно так вышло — говорю о том невидимому партнеру (хорошо если он есть, а не вообще в мировой эфир, догонять первое сообщение Попова), что арестован ржевскими по надуманному предлогу и нахожусь в домике рядом с отштурмованным коттеджем. Рацию у меня тут же выдергивают. Заодно получаю невзначай чьим-то коленом в ухо. Не очень больно, но очень обидно. Ну все. Настало время петь арии.

Собственно вошедших четверо — двое мне знакомы — тот самый старлей и злобный сукин сын, норовивший мне все время в портрет заехать. Двое других свеженькие, одного вроде бы видел раньше. Тоже, черт их дери, такие обыкновенные, что потом и словесный портрет не составишь. Только и смогу потом сказать, что один европеоид, а другой — азиат.

— И кого же это вы по нашу душу вызвали? — вполне мирно вопрошает один из свеженьких. Тот, что азиат.

— На мой взгляд это неважно — по — возможности ровно отвечаю я.

— Значит, неважно, ну-ну. А они в курсе того, что вы обвиняетесь в сотрудничестве с людоедами? — уточняет второй вошедший.

— Уже и обвиняюсь? Я к слову — арестованный или еще задержанный? — наглею в ответ.

— Собираетесь требовать адвоката? — равнодушным голосом осведомляется первый.

— Нет, пытаюсь понять, что тут со мной происходит.

— Мы это тоже хотим — радует меня второй совпадением наших интересов.

Странно. Они вообще-то по канонам допроса должны бы уточнить, кто я и откуда, начать вести протокол или, если спешат — то начать записывать разговор на диктофон, но этого нет и в помине. Впрочем, диктофон может быть и не на виду, да и допросы в полевых условиях несколько отличаются от канонических. Опять же я про МВДшную методику наслышан. А они могут быть и из смежных с МВД контор.