Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I - Сбоник

Между тем, конфликт вокруг имени и учения Феодора Мопсуестийского разгорелся с новой силой, когда в 435 или 436 г. после кончины Равулы Эдесского во главе Эдесской кафедры стал Ива — ярый сторонник учения Феодора Мопсуестнйского, извлечения из христологических сочинений которого он и стал снова распространять в сирийском переводе. Св. Прокл, узнав об этом, отправил письмо к Иоанну Антиохийскому, призывая его принять немедленные меры к прекращению распространения ложного учения. Иоанн, как глава всей Поместной Церкви Сирии, призывался к тому, чтобы добиться от Ивы Эдесского подписать «Томос к армянам» св. Прокла и анафематствовать capitula. Именно в период этих споров вокруг антиохийского богословия св. Прокл 28 января 438 г. совершил торжественный перенос мощей св. Иоанна Златоуста. Нет сомнений, что, помимо выражения почитания Златоуста, этот перенос мощей имел значение выражения уважения к выдающемуся представителю антиохийской традиции, в богословии которого не было тех уклонений, что у Феодора Мопсуес гийского[1689]; св. Прокл дал понять, что Антиохийская церковь не осуждалась как гаковая, но лишь то в ней, что расходилось с учением Вселенской Церкви.

Иоанн Антиохийский попал в сложное положение; в самом деле, ведь до сих пор он огрекся только от Нестория, теперь же ему фактически предлагалось анафематствовагь сочинения главы всего направления антиохийского богословия. Для разрешения этого вопроса Иоанн созвал в 438 г. собор в Антиохии, а св. Прокл, имея в виду трудное положение Иоанна, написал обращение к епископату Востока «Ad universos episcopos Orientis». К сожалению, оно до нас дошло лишь в нескольких отрывках, сохраненных в сочинениях св. Кирилла Александрийского (письмо 55.29, Анастасию); из этих отрывков видно, что св. Прокл излагал в этом сочинении свое христологическое учение и подчеркивал как единство Христа, так и Его две природы. В свою очередь, Антиохийский собор 438 г., хотя и подтвердил свою приверженность Формуле единения 433 г., но отказался анафематствовать как capitula, так и лично Феодора Мопсуестийского. Оснований для этого было высказано несколько, из которых наиболее существенные следующие: он умер в мире с Церковью, а выдержки из написанного им вырваны из контекста тех сочинений, где они встречаются, и из исторического контекста времени. С точки зрения отцов Антиохийского собора, учение Феодора не отличалось от учення Церкви, каким оно было сформулировано в Формуле единения.

На эти решения Антиохнйского собора св. Прокл ответил, что он по–прежнему настаивает на подписании «Томоса к армянам (на что антиохийцы, впрочем, были готовы) и анафематствовании capitula, но никаких анафем на кого бы то ни было из умерших (включая Феодора) он никогда не требовал. Речь, таким образом, с его стороны шла исключительно о вере. Тем не менее, антиохийцы, собрав новый собор в 440 г., снова отказались подписывать анафемы на capitula, прекрасно понимая, что это равносильно анафемам на Феодора.

В конечном счете, как известно, на V Вселенском соборе при императоре Юстиниане в 553 г. и христология Феодора Мопсуестийского, и он сам лично были осуждены. Однако в V в. борьба вокруг его имени и его сочинений закончилась иначе. Св. Прокл Константинопольский и св. Кирилл Александрийский согласились с просьбой Иоанна Антиохийского прекратить полемику вокруг capitulа[1690] хотя до этого св. Кирилл неоднократно давал понять, что считает Феодора Мопсуестийского еретиком[1691], а св. Прокл, хотя и не называл его лично еретиком, настаивал на осуждении выдержек из его сочинений. Возможно, сыграло роль нежелание обоих иерархов разжигать новую полемику, которая нарушила бы мир, достигнутый в 433 г., или же сказалось давление на них со сгороны Феодосия II, которому было важно сохранять мир в Церкви, в частности, чтобы не утратилось византийское влияние в Сирии. Как бы то ни было, в 440 г. вышел написанный по совету св. Прокла указ Феодосия II о прекращении церковной полемики, установлении мира и отказе от наложения анафем на тех, кто умер в мире с Церковью. Таким образом, рассмотрение «дела» Феодора Мопсуестийского отложилось еще на сто лет, причем решение по нему оказалось через сто лет более жестким, чем предлагал св. Прокл в V в.

Через шесть лет после этих событий, 12 июля 446 г., св. Прокл скончался. Завершая этот биографический очерк, можно привести слова о нем Сократа Схоластика: «Прокл был человек прекрасного нрава и отличался этим больше других. Воспитанный Аттиком, он подражал всем его добродетелям, а незлобием превосходил и его самого, ибо Аттик иногда бывал страшен для еретиков, а Прокл на всех действовал кротко и старался привести их к истине скорее этим средством, чем силой. Решившись не преследовать ни одной ереси, он вполне возвратил Церкви достоинство кротости и в этом отношении подражал царю Феодосию. У Феодосия было принято за правило — не употреблять строгих мер власти против виновных, а у него — не обращать много внимания на тех, которые не так мыслили о Боге, как он мыслил»[1692]. Конечно, эти слова следует принимать со «щепотью соли», т. е., как мы видели, св. Проклу было дело до тех, кто, принадлежа к Церкви, мыслит иначе, чем он; в принципиальных вопросах он настаивал на необходимости у всех членов Церкви одной веры, хотя и следовал икономин ради единства Церкви и православного государства, когда дело касалось вопросов, которые на тот момент не относились к вероисповедным[1693].

Обратимся теперь кратко к христологии св. Прокла, выражением которой служит, в первую очередь, его «Томос к армянам, но также и его проповеди, многие из которых дошли до нас (см. библиографию). Как замечает Николас Констанс, христология св. Прокла была необходимым коррелятом его мариологии, т. е. исповедания Девы Марии Богородицей, но верно и обратное[1694]. В частности, из исповедания единства Христа, т. е. того, что один и тот же был рожден предвечно от Отца и во времени от Матери, следовало для св. Прокла и исповедание Его единой ипостаси, и двух природ: «Один и тот же Бог и человек.<… >Божественная природа [Его] нетварна, а человеческая, воспринятая от нас, непорочна (ανόθευτος). Он Сын, ибо Его две природы не разделяются на две ипостаси, но Его… домостроительство соединило две природы в одну ипостась»[1695]. Здесь очевидным образом отвергается антиохийское учение о двух ипостасях во Христе, но альтернатива ему у св. Прокла — не учение св. Кирилла Александрийского о «единой природе Бога–Слова воплощенной» (эту формулу он никогда не употребляет), но учение о единой ипостаси Сына Божия.

Такое же исповедание одной ипостаси встречается и в «Томосе к армянам»: «Я благочестиво научен и знаю только одного Сына, исповедую одну ипостась Бога–Слова воплощенного (σαρκοθέντος), того же, претерпевшего страдания и творившего чудеса»[1696]'.

Говоря о появившемся у св. Прокла понятии об одной ипостаси Сына Божия до и после Воплощения, следует отметить, что еще до него учение об одной ипостаси встречалось все у того же Аполлинария, у которого (не зная этого) св. Кирилл воспринял формулу о единой воплощенной природе. Аполлинарий проводил учение об одной ипостаси Христа как раз в полемике с теми, кто разделял Логос и Сына человеческого. В частности, он писал: «Мы исповедуем, что Сын Божий стал Сыном человеческим, не по имени [только], но поистине, восприняв плоть от Девы Марин. И Он — один совершенный, а не два совершенных, соединенных — Сын Божий и Сын человеческий. Мы исповедуем одну Ипостась, и одно Лицо, и одно поклонение Слова и плоти»[1697]. Однако у Аполлинария[1698] утверждение единства ипостаси Христа происходило за счет отрицания наличия в Нем человеческого ума, который аполлинаристы считали ипостасным началом в человеке. Таким образом, совершенство человеческой природы во Христе у Аполлинария отвергалось. Напротив, св. Прокл воспринимает учение об одной ипостаси и одном Лице[1699], которое встречалось уже у Аполлинария, но без его учения об отсутствии у Христа человеческого ума, т. е. исповедуя в Нем совершенство как Божества, так и человечества. Это на первый взгляд элементарное решение было на самом деле важным и далеко не тривиальным шагом в раскрытии христологического догмата, приведшим к христологии Халкидона, а потом и V Вселенского собора’[1700].

Как замечает Николас Констанс (а до него на это обратил внимание Грилльмайер), отличие терминологии св. Прокла от св. Кирилла было в том, что Кирилл употреблял практически взаимозаменимо выражения «единая природа Бога–Слова воплощенная» (μία φύσις τοΰ θεού Λόγου σεσαρκωμένη) и «одна ипостась Бога–Слова воплощенная»[1701], что порождало неку ю двусмысленность и подозрения в аполлинаризме[1702]. В отличие от этого, Прокл, следу я в этом богословским достижениям Каппадокийцев, последовательно различает ипостась Христа и Его две природы (уже ни в каких контекстах не употребляя «ипостась» тождественно «сущностт>или «природе»), что и стало тем способом, каким в дальнейшем формулировалось христологическое учение Церкви. Особенно интересно, что гам, где св. Кирилл говорит об одной ипостаси (или природе) Бога–Слова воплощенно («воплощенная» оказывается в этой формуле определением ипостаси (или природы)), там св. Прокл говорит об одной ипостаси Бога–Слова воплощенного (σαρκωθέντος), делая акцент на Самом Боге–Слове как субъекте воплощения[1703], а не на характере соединения Божества и человечества, как это делает св. Кирилл.