Избранные произведения. Т.6. Проклятые: Призыв у оружию. Рассказы. - Алан Фостер

Прошло полчаса. Все так же горел красный огонек «Работа». Огни за прозрачными стенами машины быстро вспыхивали один за другим. Наблюдатели, между тем, говорили о науке, о политике и о собственных делах.

Затраты энергии на такой процесс были огромными. Спрос в городе был сведен к минимуму. Все же энергии едва хватало, а местные ее потребители были заранее подготовлены к возможному временному отключению. В помощь были подключены также источники энергии вне штата. Прошло сорок минут. Много больше, чем он ожидал, подумал Джером. Наверно, он ошибся. Даже если они с Вильсоном были правы, скорее всего ничего не случится. Когда это кончится, он первым поздравит Стревелла. Пусть он был с ним не согласен, но они — что угодно, только не соперники. За последние недели впервые его беспокойство уступило место любопытству. В конце концов, и он не меньше других заинтересован в ответе.

Чтобы поддержать программу, все заинтересованные в проблеме Большого толчка были подключены к ней. Тут были физики, химики, астрономы, многие другие, не говоря уж о всей философии. Что такое вообще эта проблема Большого толчка? «Уравнение Творения», подумалось Джерому. Несколько человек были против проекта, но они остались в меньшинстве при голосовании. Многие известные теологи помогали в разработке программы. Они не меньше были заинтересованы в ответе, чем астрономы. СПАПИ даст ответ сначала в цифрах, потом в словах.

Прошло сорок пять минут. Один из техников нагнулся вдруг к Стревеллу, не отводя глаз от пульта.

Стревелл обернулся. Он уже выкурил четыре маленьких сигары и принялся за пятую.

— Что-то не так?

— Может быть, я не уверен. Зацикливание в двух секциях, может быть, и больше.

Джером повернулся к Стревеллу. Зацикливание происходило, когда компонент задачи нельзя было ни решить, ни пренебречь им. Машина же была запрограммирована на решение. Если не аннулировать программу и не прекратить работу, то одна и та же информация будет прокручиваться снова и снова, требуя все больше энергии. Это случалось редко.

— Уже четыре секции, сэр. Если цифры верны, — он беспокойно посмотрел на Стревелла.

— Аннулируйте, Хэнк, — тихо уговаривал Джером, — пока еще есть время.

— Восемь секций, сэр, — техник уже не скрывал нервозности. — Десять. Двенадцать.

Всего в СПАПИ было сорок секций, занимавшихся Поступлением и Анализом Прямой Информации.

Стревелл молчал, безучастно гладя на пульт, потом поднял глаза на машину:

— Наши шансы еще очень велики. Пусть зацикливается.

— Скорее, Хэнк, — убеждал Джером, — она не заработает. Вы превысили ее возможности. Я вам говорил.

— Ничто не превосходит возможностей СПАПИ. Мы поставили ей вполне логичную задачу и дали достаточно информации для принятия решения. Я жду решения.

Он положил руку на пульт и пригнулся вперед, едва не коснувшись носом стекла.

— Двадцать секций. — бормотал техник. Остальные техники следили за ним. — Тридцать, тридцать пять… — Позади них что-то загудело, сильнее, чем публика.

— Сорок… все зациклило, сэр, — голос техника стал хриплым.

Снаружи в Комнате не было заметно ничего особенного. Продолжал гореть красный сигнал «Работа».

Потом кто-то направил свет на лицо Джерома и тут же убрал это…

…Стекло не попало в него, как не задела его и большая часть разлетевшихся обломков. Но одна из балок его все-таки зацепила…

Все же он один из первых вышел из больницы, и рука заживала хорошо. Пока она не очень нужна была ему: работы не предвидится, по крайней мере, месяц. Стревелл уже обдумывал новые планы, начав диктовать, еще лежа в больнице.

От крыши почти ничего не осталось, но железобетонные стены устояли. Они были рассчитаны на девятибалльное землетрясение по шкале Рихтера и чуть ли не на ядерный взрыв. Внутренний взрыв повредил, но не разрушил их.

На руинах Комнаты рабочие заканчивали уборку, а техники уже обсуждали, где начать реставрацию СПАПИ. Машина была похожа на недоеденный пирог. Около семидесяти процентов погибло: было разнесено на мелкие кусочки или испарилось вследствие перегрузки. Под конец процесс пошел так быстро, что не выдержала даже система безопасности. В городе два часа не было электричества.

Джером осторожно шел по Комнате, пробирался среди хлама и мусора. Здесь не было духа отчаяния. Просто эксперимент не удался. Надо восстанавливать и начинать снова.

У одной из стен он заметил маленькую фигурку человека, который явно не был ни рабочим, ни техником. Джером пригляделся: он, кажется, узнал его, — и направился к нему.

— Добрый день. Вы ведь — Эрнандес из «Таймс»? Вы были с нами, когда произошел взрыв.

Тот повернул голову (он рассматривал обгорелый бетон), улыбнулся, отвлекшись от своих мыслей и протянул руку.

— Да. А вы — доктор Джером? Кажется, старик уже планирует СПАПИ-2.

Почему-то Джером смутился.

— Да. Он неисправим. Но СПАПИ нам необходима. Вторая матрица способна решать лишь второстепенные задачи. Мир ждет ответа на глобальные вопросы.

— Но не сию минуту, — усмехнулся Эрнандес. — Астрономам придется ждать по крайней мере целое поколение.

— По этому вопросу? Я не думаю, чтобы правительство позволило новую попытку. Слишком много денег затрачено без пользы.

— О! — репортер делал записи в блокнотике. Старомодно для научного журналиста, подумал Джером.

Эрнандес заметил его взгляд.

— Магнитофоны не всегда бывают полезны. Здесь работают люди, и я не хочу им мешать. А как вы сами?

— Ничего. Могло быть хуже. 95 процентов энергии ушло вверх, а не в стороны.

— Знаю. Я писал об этом в статье.

— Я слышал. Спасибо за вашу любезность. Ведь нам потребуется всяческая помощь, пока нет новой СПАПИ. Наш имидж в сознании общества сейчас не на высоте.

— Ничего. Вы верно говорите, что миру нужна СПАПИ, и публика потерпит. — Он покрутил авторучкой около стены. — Хотя некоторые считали, что СПАПИ была кибернетическим эквивалентом человека.

— Некоторые верят и в астрологию. СПАПИ была замечательной машиной, не больше. Ее превосходство было ограничено специфической областью.

— Конечно. — Эрнандес еще что-то записал, потом указал на стену. Его голос в этот момент не был по-обычному репортерски бесстрастным.

— Заметили вы эти линии и отметины в бетоне?

Джером не обратил особого внимания на обожженные места: он был сосредоточен на руинах машины в центре Комнаты. Но источник отметин был для него очевиден.

— Как вы помните, большая часть внешних панелей машины были прозрачными. Когда она взорвалась, интенсивный свет был частично замаскирован темной схемой. — Он похлопал по стене. — Так что мы получили негативы, впечатавшиеся в стену, что-то вроде светокопии.