Куявия - Юрий Никитин

Иггельд помолчал, артанин не должен знать правды, спросил прямо:

– Вам что за дело? Я не поверю, что так уж озаботились нашими жизнями.

– Скажу честно, – ответил Аснерд. – Мне очень не хочется торчать здесь на морозе хотя бы лишний день. Днем здесь ничего, но по ночам вода замерзает! А если придется вот так неделю… я взвою! Мы – люди равнин. Здесь нам плохо. Конечно, мы победим, ты сам это знаешь. Но если на это уйдет неделя, то мои люди так рассвирепеют, что их ничто не остановит. Вырежут всех, даже женщин и детей. У вас прямая выгода открыть ворота сейчас. Вы показали себя сильными воинами, вас зауважали. Так воспользуйтесь же!

Иггельд ответил с холодком, но громко, чтобы слышали все:

– Аснерд, у артан есть время уйти.

– Что?

– Не рассчитывайте, – повторил Иггельд громко, как глухому, – что спасетесь, сдавшись в плен. Нам пленные ни к чему.

Аснерд покачал головой. Оба смотрели друг другу в глаза, все сказано, оба чувствовали, как рвется некая нить, что возникла в тот день, когда он брался доставить их в грозную Долину Дивов. За последние дни истончилась, но рвется только сейчас.

Рука Аснерда рванула повод, конь вздрогнул, никогда так грубо с ним не обращались, поднялся на дыбы, впервые за последние пять лет, развернулся на задних ногах. Иггельд смотрел вслед с неподвижным лицом, но в груди было горько.

Аснерд зря рассчитывал, что второй таран прибудет на следующий день. Прошла неделя, Щецин послал отряд навстречу, те нашли только обгоревшие торцы да выжженные пятна. Неизвестные нападали по дороге, убивали охрану и жгли обозы Удалось отыскать следы драконьих лап. Все стало ясно, пришлось выслать навстречу Шранка, тот встретил обоз на выезде из Куябы и тащился с ним, проклиная все на свете, до самой Долины.

Привыкшие к тяготам артане все же страдали от ночного холода. Костры горели день и ночь, но дерева не хватало. Начали доставлять снизу, из равнины, но неизвестные нападали часто, убивали отряды, жгли собранное дерево. Щецин послал в Куябу письмо с просьбой обеспечить охрану на всем пути обозов. Аснерд разгневался, но Щецин бесстрашно заявил, что иначе воины перемрут без корма, замерзнут на холоде.

– Единственный выход, – сказал он резко, – взять Долину как можно быстрее!

– Возьмем, – прорычал Аснерд зло. – Мы, такие старые волки, да чтоб не сумели?

– Суметь-то сумеем, – ответил Щецин. – Но надо взять быстро.

Со стен с тревогой наблюдали, как из артанского стана выполз второй таран. Полз он так же медленно и уверенно. В полтора раза крупнее, крышу на этот раз заделали так, что ни капли смолы не протечет, а если даже и вспыхнет сооружение, то люди внутри за это время наверняка постараются проломить ворота. За этим движущимся сараем оставались мокрые следы. Похоже, поливали водой всю ночь, за это время настолько пропитался влагой, что воду можно выдавливать, просто ткнув в стену кулаком.

Таран остановился впереди линии артанских войск. Аснерд осмотрел, за ним суетливо двигался Щецин, обошли вокруг, Аснерд сказал громко:

– На этот раз не загорится! Ты чего так суетишься?

– Не знаю, – признался Щецин. – Сам вижу, что стал какой-то дерганый. Тороплюсь, понимаешь.

Аснерд фыркнул, как большой конь:

– А я не тороплюсь? Но – поспешай медленно! Поспешишь – кур да куявов насмешишь. Не загорится.

– А если и загорится, – сказал Щецин все так же торопливо, сам заметил, передернул плечами, договорил уже медленнее, – то смола не протечет в щели! А вы все равно успеете сокрушить эти врата.

Из-за деревянной стены донесся нарочито скорбный голос:

– А потом пусть сгорим?

Аснерд расхохотался.

– Сами знаете, – заявил он весело, – мы тут же ворвемся в пролом! Вы только не засните там. Так что, едва ворота рухнут, вылезайте. До вас ли будет куявам? Ладно, двигайтесь! Не дождусь, пока эти ворота рухнут!

Ему подвели коня, Щецин свистнул за спиной, послышался быстрый конский топот. Таран уполз, его провожали весело, многие соскочили с коней и подталкивали сзади, хватались за колеса, помогали проворачиваться и, только когда со стен полетели стрелы, оставили таран ползти в гордом одиночестве.

Аснерд и Щецин, уже верхом, тоже ехали до той незримой черты, у которой начинают сыпаться стрелы. Хотя эта черта вообще-то зримая, вон на земле эти стрелы с длинным древком, с тяжелым стальным наконечником. Многие с орлиными перьями в расщепе, предмет зависти молодых артан, что орлов видят только в небесной дали.

Таран уже доползал, с навеса на него угрюмо смотрели куявы. И со стен. У Аснерда зачесались руки погнать конницу вперед и, не считаясь с потерями, посбивать их стрелами, но это в нем кричит молодой и яростный воин, что все еще не угомонился, а мудрый и зрелый военачальник возражает знающе, что куявы с их длинными стрелами многих перебьют раньше, чем те доскачут на расстояние выстрела. Потом укроются за каменными выступами, а стрелять могут вообще не глядя: навесным огнем, когда тяжелая стрела идет по крутой по дуге, а потом с большой силой вниз, разбивает даже щиты, убивает, калечит…

За тараном блестела мокрая дорожка, при каждом движении кто-то да сжимает, надавливает, и мутная вода стекала по колесам на каменистую землю, капала с днища. Таран подполз к стене, бревно начало раскачиваться.

Аснерд затаил дыхание и ощутил, что вместе с ним затаили дыхание все артане. Движение вверху привлекло внимание. Не на том же месте, откуда в прошлый раз лили смолу, намного выше, на каменной стене двое длинными шестами подваживали огромный камень.

Щецин тоже вскинул голову, побелел, завизжал непривычно тонко:

– Назад!.. Назад!.. Они…

Камень размером с быка сорвался с уступа. На стене радостно закричали, артанское войско колыхнулось назад, словно это могло спасти таран. Аснерду в странном оцепенении почудилось, что камень словно бы завис на краткий миг, а потом обрушился прямо на середину крыши.

Треск и грохот донесся до артанских рядов, как будто рушилась на головы крыша собственного дома. Камень, сокрушив сооружение, ударился в каменную плиту с такой силой, что земля под ногами дрогнула. Аснерд с пугающей ясностью ощутил, что он здесь останется надолго. Очень надолго.

Ярость, злоба, разочарование и смятение сшиблись в груди, он зарычал, но рык превратился в стон. Ощутил, что уже в самом деле стар, что эта осада высокогорной крепости не по нем, ему бы на лихом коне в чистом поле, а здесь бы молодым попробовать зубы…

– Какие молодые, – прошептал он. – Если я и то… Щецин, с таранами все кончено. Надо иначе…

Щецин неотрывно смотрел на остатки тарана. Огромный камень сплющил так, что даже бревно переломил, как лучинку. Из-под разбитых досок сумел выползти только один, уцелевший чудом, но пропела одинокая стрела, и артанин застыл, раскинув руки. Стрела торчала из затылка, похожая на дротик.