Иди через темный лес. Вслед за змеями - Джезебел Морган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не вернется, с убийственной ясностью поняла Марья. Все будет хорошо, но домой она не вернется.
Марья шмыгнула носом и неуверенно приблизилась к сестре.
– А теперь тебя можно обнять?
– Только не души меня в объятиях, словно я Тэм Лин.
Марья смущенно фыркнула и прижалась лбом к плечу Ани. Тонкие руки легли на затылок, запутались в волосах – совсем как раньше, и все синяки и порезы тут же стали ныть меньше, а дыхание выровнялось, стало глубоким, как во сне.
– Ты не вернешься, – тихо и обреченно прошептала Марья, не поднимая головы.
Аня прерывисто вздохнула:
– Нет. Даже если б я была обычной… тебе пора стать взрослой, пушистая. Стать цельной. А не оглядываться на меня на каждом шагу. Все будет хорошо, честно.
– Я понимаю. – Марья шмыгнула носом и отступила назад. – Давай я расплету тебе волосы, чтоб высохли быстрее.
Аня растерянно провела ладонью по косе, и с кончика сорвалось несколько темных капель. С нежной улыбкой она подставила голову сестре, и Марья аккуратно, почти торжественно распутала темные от влаги пряди, одну за другой, и когда волосы волнистым пологом рассыпались по спине Ани, они посветлели, на глазах высыхая.
Уходить не хотелось – только молчать, не отводя глаз от сестры, запоминая ее, впечатывая ее в память, как в камень. И Аня на нее смотрела так же. Но все же она вздохнула и обратилась к старику:
– Не откажи мне в просьбе, братец, проводи Марью домой.
– Разве ты не пойдешь с нами? Из подземного мира путь не очевиден.
– Думаю, – Аня улыбнулась, и в ее глазах блеснула хищная птичья желтизна, – я и сама его отыщу.
Она отступила на шаг, махнула рукой и пошла сквозь сад, быстро затерявшись среди серебряных деревьев, а Марья долго смотрела, как медленно на земле исчезают ее следы.
Птичьи.
* * *
Обратный путь мало чем отличался от кошмара – Марья даже не пыталась различить и запомнить фантасмагорические уродливые образы, что всплывали из текучего серебристого сияния и в нем же пропадали. Старик крепко держал ее за руку, вел сквозь пелену мороков, и теперь Марья отчетливо видела полупрозрачный волчий череп на его голове, словно огромную маску из выбеленного дерева.
Тропа под ногами вздрагивала, откликаясь на далекие раскаты грома, пахло влагой – не гнилыми болотами леса, а свежими очищающими майскими ливнями. Но когда марево над странной тропой развеялось, словно шторы раздернулись, мир за ним оказался привычно серым и февральским.
Стылый ветер ударил в лицо, запорошил глаза колючей пылью, мелкий зимний дождь иголками обрушился на кожу. За ту минуту, что старик, прижав ладонь к металлической панели, убеждал домофон открыть дверь, Марья успела насквозь заледенеть. Уже внутри, в скудном свете ламп, она покосилась на старика:
– А обычные замки так же открывать умеешь? Боюсь, мои ключи остались где-то на изнанке города, а приключение по их поиску мне сейчас не по плечу.
Старик улыбнулся в ответ на неуклюжую шутку:
– Вряд ли я смогу тебе с этим помочь. А для отмычек у меня слишком неуклюжие пальцы.
Марья потерла переносицу, собираясь с мыслями. Материальный мир, знакомый до мелочей, в котором она прожила всю жизнь, сделался чуждым и непонятным, как старый знакомый, с которым ты не виделся много лет и не знаешь, о чем говорить при встрече. Марья привыкла думать категориями мира иного: выполни поручение, заключи сделку, пройди испытание… Но что из этого может помочь сейчас, когда от квартиры ее отделяет простая дверь?
Слишком простая, чтоб поддаться на уговоры.
– Кажется, запасные ключи есть у соседки снизу, – вслух размышляла Марья. – Надеюсь, она сейчас дома, и… надеюсь, не прошло, как в сказках, триста лет, пока я у Полоза гостила.
Старик вскинулся, словно только сейчас вспомнил о такой возможности, прислушался к себе, коснулся рукой стены.
– Нет, – сказал он не слишком уверенно. – Можешь не бояться, даже год не сменился.
Марья дернула краешком губ, оценив расплывчатую формулировку. Сейчас куда больше ее волновали другие вещи.
Одежда, в которой она покинула подземный мир, даже отдаленно не походила на обычную, грубая ткань сильно бросалась в глаза, а дыры и грязь только довершали картину. Старик заметил ее беспокойство, коснулся ледяной руки, делясь теплом:
– Об этом не переживай – уж отвести-то глаза я смогу.
Сердце все равно колотилось слишком быстро, когда Марья потянулась к звонку. Она попыталась убедить себя, что смотреть в глаза Полозу было страшнее, но пальцы все равно дрожали.
Звонить пришлось долго – Марья даже успела запаниковать, что соседка ушла или, что хуже, уехала, когда дверь приоткрылась.
– Машенька? – Марья вздрогнула и вымученно улыбнулась. Соседка зевала и терла глаза, и Марью кольнуло чувство вины, что она ее разбудила. – Откуда ты в такую рань?
– Простите, что разбудила, Марина Сергеевна, честно, я думала, вы проснулись уже! Я ключи потеряла. Опять. Приехала Аню навестить, но что-то она не отзывается, а сидеть под дверью не хочется.
Серые глаза ненадолго сфокусировались на фигуре Марьи, и тут же их снова заволокла дремотная дымка. Марье даже почудилось, что она слышит колыбельную на непонятном языке. Марина Сергеевна снова зевнула и скрылась за дверью, чем-то шурша на тумбочке.
– Снова сестру расстроишь, – пробормотала она, протянув ключи и почти уже не открывая глаз.
Марья сдавленно вздохнула, слова наждаком прошлись по незажившим еще ранам, и невыплаканные слезы комом встали в горле.
– Спасибо, – через силу ответила Марья и отвела глаза. – И простите еще раз, что разбудила.
Сумрак за окнами едва ли обещал утро, из рассохшихся рам сквозило. Последний пролет до своего этажа Марья прошла медленно, как на эшафот. И под дверью обнаружила маленький черный комок, хитро и слишком знакомо сверкнувший зелеными глазами.
– Привет, приятель, позволишь отпереть дверь? – Марья взяла котенка на руки и охнула под его весом.
Стоило только приветственно щелкнуть замкам, как котенок вывернулся из рук и первым протиснулся в приоткрытую дверь. Марья обернулась:
– Зайдешь?
Старик покачал головой:
– Ты же знаешь, мне здесь не место.
Несколько мгновений Марья мялась на пороге, кусая губы, ей хотелось броситься к старику, умолять забрать ее с собой, отвести обратно к сестре, но все же она нашла в себе силы кивнуть и закрыть за собой дверь.
Котенок уже по-хозяйски расхаживал по коридору, изредка пристально вглядываясь в никуда. Марья прошлась по комнатам, зажигая
