Мауи и Пеле держащие мир - Александр Розов

* На островах Реннелл — большом восточном и маленьком западном — две роты разведки сосредоточенно искали танковый взвод Конвента, блокировавший австралийский спецназ в середине декабря. За день удалось обнаружить только один танк похожего размера, но, к сожалению не меганезийский, а японский, ржавеющий с 1943 года. При попытке, все-таки, обследовать эту боевую технику, американский сержант разведки подвергся атаке некого существа с множеством ног, и получил укус в кисть руки, в результате чего открылся счет боевых потерь: «один человек легко ранен диким ядовитым животным — многоножкой».

* Южнее Реннелла, в лагунах полупогруженных атоллов — Рифов Неизбежности, атомная субмарина класса «Вирджиния» искала супер-пушку и подводную базу Народного флота. Результаты поисков были пока неоднозначными. Обнаружена японская субмарина I-400, затопленная, вероятно в 1943 году, какие-то загадочные бетонные объекты на дне, и следы недавнего пребывания дайверов с техническими средствами. Делать выводы было рано. На исходе светового дня 3 января было принято решение продолжить поиски утром.

* Ядро эскадры АУГ-15: авианосец класса «Нимиц», флагманский ракетный крейсер класса «Тикондерога», и эскадренный снабжающий супер-транспорт класса «Мариполо», занимали позицию в середине оперативного поля, недалеко от геометрического центра треугольника Гуадалканал — Реннелл — Сан-Кристобаль, в 80 км юго-западнее маленького острова Марау. Ирония судьбы такова, что именно эта группа постоянно находилось в визуальном контакте с противником, но… Этот противник был недосягаем. Он висел в 25 км над уровнем океана и представлял собой 20-метровый воздушный шарик, а точнее — сферический стратосферный беспилотный дирижабль. При всем обилии средств ПВО (самолеты, автоматические пушки, зенитные ракеты) все они были рассчитаны для целей на высоте до 18300 метров. Между их «потолком» и позицией дирижабля была мертвая зона почти 7 км. Это нервировало…

2-звездочный командующий АУГ-15, рэар-адмирал Проспер Кэмерон, еще сравнительно молодой для этого звания (всего 52 года) мечтал о скором получении третьей звездочки. В американском флоте есть неписаная традиция: кто успешно командовал эскадрой в боевых условиях, тот по возвращении, поднимается на следующую ступень в пирамиде рангов. Но, масштабная миротворческая операция «Горизонт надежды» шла вкривь и вкось. Правда, на Западном направлении (которым командовал рэар-адмирал Кэмерон) график выполнялся, и серьезных проблем не было. Но вражеский дирижабль, висящий на недосягаемой высоте, как будто намекал: «проблемы непременно будут!». Сейчас, ночью, этот дирижабль можно было увидеть только через IR-бинокль, но трансляция с него была доступна по обычному радио.

Дирижабль был не игрушкой, а вражеским радио-транслятором, инструментом пропаганды — прессинга non-stop. Он передавал американские песни Второй мировой войны, работая в широком спектре частот. Дежурные в радиорубках кораблей АУГ-15 вынуждены были это слушать, и настроение в экипажах с каждым часом становилось все тревожнее…

Проспер Кэмерон опустил IR-бинокль, помассировал шею, занывшую от нескольких минут неподвижности при запрокинутой голове, и повернулся к дежурному уорент-офицеру.

— Что нового, Дэйв?

— Плохо дело, сэр. Вот что нези еще придумали: включили запись радио Гавайи 1942 года, с фронтовыми новостями, со всеми делами. Ребята не знают, что думать, сэр. Будто провал во времени, сэр.

— А что говорят в столовой? — спросил рэар-адмирал.

— Разное говорят, сэр. Про это радио. Про гавайскую чуму. Про социальное страхование.

— Про социальное страхование?

— Да, сэр. Говорят, с американскими финансами что-то не так, и если кто-то из наших здесь получит серьезное ранение, то вопрос: будут ли у него страховые выплаты?

— Сто чертей! Что за чушь, Дэйв!?

— Не знаю, сэр. Может, и чушь. Но лейтенант Трейкис получил E-mail от жены, она пишет: ипотечный банк требует задним числом за декабрь дополнительных выплат за дом, сэр.

— Уроды… — буркнул Кэмерон.

— А еще, сэр, — продолжил Дэйв, — говорят, в Народном флоте для раненых солдат никаких лимитов на расходы по лечению. Одному их парню, чтобы спасти глаза, выписали особую медицинскую группу из Японии, вместе с оборудованием. Услуга стоила больше миллиона баксов, зато парень будет видеть. А, допустим, в нашем случае, как бы это сказать, сэр…

— Кто это говорит, Дэйв?

— Не знаю, сэр. Так, мельком услышал.

— Понятно… — произнес рэар-адмирал, который и вопрос-то задал для проформы. Ясно, что уорент-офицер, как и полагается хорошему моряку, не заложит никого из своих.

На пляже острова Марау (на скрытной позиции меганезийского особого взвода) не слышали произошедший разговор, но довольно отчетливо наблюдали через видео-камеру дрона. Нет, конечно, не того стратосферного дрона — сфероплана, а миниатюрного дрона, который висел примерно в ста метрах от флагманского крейсера, и передавал сигнал через сфероплан. Этот постоянно идущий сигнал, казалось бы, должен был быть обнаружен американской службой радиоперехвата, но… Он шел на фоне трансляции военных песен (о которых речь шла выше), поэтому просто терялся среди множества волн радио-эха…

Лейтенант-инженер Эпифани Биконсфилд постучала пальцем по экрану ноутбука.

— Нервничает рэар-адмирал.

— Ага, — согласился Наллэ Шуанг, очень молодой сержант-пилот humi, — А скажи, Пиф, какая проблема у капитана Скорцени? Он что, еще не уравновесился после Новой Каледонии?

— Откуда вывод, что он не уравновесился? — спросила она.

— Оттуда, что он сидит в кабине «Hopi», надев Т-лорнет, и тренируется на имитаторе. Я знаю, почему Юси и Тэрэ не уравновесились. У них двое друзей погибли, и один тяжело ранен. А почему Скорцени вот так? Он командовал первым десантно-планерным звеном, и у него нет невосполнимых потерь. Только трое легко раненых. Он отлично все сделал, так, Пиф?

Она кивнула и отвернулась от экрана ноутбука, чтобы глаза адаптировались к минимальному освещению. Хотя позиция взвода была скрытной, на ней были люминесцентные фонарики, неотличимые издалека от скоплений светлячков. Это не демаскирует позицию, но позволяет обходиться без ноктовизора. Подождав, пока глаза привыкнут к этим условиям лейтенант-инженер Эпифани Биконсфилд посмотрела в сторону поляны, где стояла авиа-техника. Пять автожиров «Hopi» и три штурмовика «Крабоид». На 4-метровом панцире одного «Крабоида», будто на большом надувном матраце, устроились два креола-тинэйджера: девушка и парень, капралы-пилоты Юси и Тэрэ. Они лежали рядом, заложив ладони под затылок, и смотрели в черное небо, украшенное яркими искорками звезд. А в кабине автожира сидел Хелм фон Зейл (прозвище — Скорцени), капитан самообороны Германского Самоа, в очках телеуправления, и выполнял какую-то имитационную боевую задачу в режиме 3D-игры.

— Ну, не знаю. Скорцени не произвел на меня впечатления нежного и ранимого персонажа.

— Вот и я о том же, — сказал сержант-пилот, — значит, что-то с ним случилось.

— Спросим у Скира? — предложила Пиф.

— Почему у него? Он же не самоанский германец, а австралийский.

— Но, все-таки германец, — ответила лейтенант-инженер, — мне кажется, это важно.

— ОК, — Наллэ кивнул, — я у него спрошу, когда команда закончит с «черепахами».

В полста метрах от берега, разношерстная команда при помощи электрической лебедки спускала на воду (точнее под воду) некие объекты, отдаленно похожие на двухметровых черепах. «Черепахи» были тяжелыми, а обращение с ними требовало аккуратности. Работу выполняли восемь персон. Пять этнических полинезийцев во главе с лейтенантом-коммандос, королем Фуопалеле. Два креола (первый — некрупный, полноватый, добродушный на вид, а второй — мощный, похожий на неандертальца) саперы мичман Зебра и капрал Экзо. Еще один, последний участник — этнический германец, светловолосый и сероглазый, а по телосложению похожий на спортсмена-скалолаза — Скир фон Вюрт, капитан-лейтенант INFORFI.

Когда четыре мини-субмарины — робота ушли в поход, который должен был занять 16 часов, команда, выполнявшая запуск, разбрелась на группы по интересам. Пользуясь этим, Наллэ Шуанг легко поймал Скира фон Вюрта (приманив его на новый сорт кукурузных сигарилл). Псевдо-табачные изделия были раскурены, и под их дымок, в компании на троих был разлит котелок крепкого кофе. Тут-то лейтенант-инженер Пиф Биконсфилд и задала вопрос.

— Скир, скажи, а кэп Хелм фон Зейл в порядке?

— Какое там, — капитан-лейтенант фон Вюрт махнул рукой, — ему только сегодня сообщили.

— Сообщили что? — спросила Пиф.

— Сообщили, что его семья в Лотофаго погибла 31 декабря. Вероятно, случайное попадание американской бомбы. Вряд ли янки специально бомбили это ранчо.