Чекисты рассказывают. Книги 1-7 - Александр Александрович Лукин

будет у тебя оружие — сможешь собрать другие отряды, начнешь большую войну.

— Что в этом складе? — Гейдар-ага подался вперед. Новость ошеломила его, и сохранять равнодушный вид не хватало сил.

— Пулеметы, винтовки, маузеры, гранаты, Патроны тоже, конечно. Мне называли чего сколько, прости, не запомнил, только много.

«Не запомнил?» — Гейдар-ага снова насторожился.

— А как с Мусой? Он перешел границу? И где сейчас? — Вопрос был задан неожиданно.

Но за годы занятий контрабандой старому Гасану не раз приходилось оказываться перед всякими неожиданностями, и он привык не теряться.

— Я думаю, где-нибудь в Ленкорани, — насмешливо улыбаясь, отвечал он. — Мурсал-Киши хотел к тебе Мусу прислать. Тот деньги взял, границу перешел, но исчез куда-то.

Гейдар-ага ухмыльнулся.

— Муса неглупый человек, зачем ему в Закаталы идти? Здесь каждый милиционер его знает. Наверно, спрятался… — успокаиваясь, произнес атаман. — Хорошо, скажи теперь, ты склад покажешь, что потом?

— Потом к себе в Пойлу поеду, а оттуда за границу — Мурсал-Киши рассказать о том, что ты решил.

— Да благословит тебя аллах за эту новость! — торжественно произнес Гейдар-ага, поднимаясь. — А сейчас… Ты можешь ехать сразу?

— Для этого я шел сюда, Гейдар-ага. — Расулов тоже встал, лихорадочно соображая, можно ли задать вопрос, почему Гейдар-ага согласился встретиться с ним лишь в том случае, если Гасан придет на свидание вместе с сыном, или лучше от этого воздержаться. Но Гейдар-ага сам развеял эти сомнения.

— Оставишь сына здесь. Поедешь с Новруз-беком. Покажешь место, склад.

— Сына? — Расулов оскорбленно вскинул голову. — Ты мне не-доверяешь? Не будет склада, ничего не покажу!

— Слушай, я говорю, почтенный Гасан, — Гейдар-ага подался вперед, свел глаза в узкие щелки. — Пусть моя осторожность не обидит тебя. Но два раза не надо, чтоб я говорил. Или будет как я хочу, или будет нехорошо. Керим! — Длиннорукий, откинув стволом винтовки занавеску, вдвинулся в комнату. — Позови Новруз-бека!

— Да, Гейдар-ага.

Новруз-бек вошел, поддерживая рукой спадавшую бурку.

— Поедешь с нашим братом, куда он покажет, — обратился к нему главарь, не отрывая прищуренных глаз от Гасана. — Хорошо запомнишь место. Привезешь мне со склада гранаты и маузер. Скажешь нашему брату спасибо. Где меня потом найти, сам знаешь. Поедешь сейчас.

— Наконец-то аллах вспомнил о нас! — Глаза Новруз-бека радостно заблестели. — Будь покоен, Гейдар-ага, все сделаю как надо. — И повернувшись к Расулову: — Пойдем. Коня хозяин даст.

— Но потом ты отпустишь сына? — В голосе старого Гасана звучало неподдельное волнение.

— Потом… Потом, конечно, отпущу. Разве мусульманин платит злом за добро? — свистящим шепотом произнес Гейдар-ага.

XII

Вечером того самого дня, когда Гейдар-ага встретился со старым Гасаном, в кабинете Николая Семеновича резко, требовательно затрещал телефон. Гордеев, уже третьи сутки не выходивший из управления, схватил трубку.

— Докладывает Киреев. Гусейнов только что пришел на квартиру к Юдину. Продолжаю работу.

Прижав кнопку звонка, Николай Семенович не отпускал ее до тех пор, пока в комнату не влетел секретарь.

— Хентова ко мне!

Через несколько минут появился Хентов, носатый, похожий на грача брюнет в мятой гимнастерке. Плохо затянутый командирский ремень скособочился под тяжестью крупнокалиберного кольта, голенища были слишком просторны для его тонких ног. Но Хентов никогда не был в управлении мишенью для насмешек, так как специалистом он был великолепным. «Такой выйдет в эфир на спичечном коробке да на паре женских шпилек», — говорили о нем радисты. За виртуозное мастерство Хентову прощалась и внешняя расхлябанность, и полное отсутствие чувства юмора.

— Как у тебя? — Гордеев не скрывал своего беспокойства.

Хентов пожал плечами.

— Люди дежурят в должном диапазоне, — негромко, чуть картавя, отвечал он, — заработает рация, сразу засечем.

— Ты адрес-то, часом, не перепутал?

— Зачем? — Хентов опять пожал плечами. — И сейчас хорошо помню. Третий Нижнеприютский, четырнадцать. Разрешите идти?

— Да, да, пожалуйста. И скажите там, чтобы Волкова ко мне прислали.

Хентов вышел, Анатолий Максимович появился почти тотчас же, видимо, ждал вызова. Сегодня он был в штатском.

— Ты готов?

— Так точно, — Волков привычно вытянулся. — Киреев, Бероев, Онищенко, Горчакова.

— Не простит тебе Юсуф, что девушку на такую операцию берешь, — скупо улыбнулся Гордеев. — Да ты садись. Все равно мне первому сообщат.

— Что вы, Николай Семенович, — опускаясь в кресло, ответил Волков. — Юсуф гордиться будет. Горчакова в адресном неплохо себя показала, здесь посерьезнее дело будет. Хотя для нее опасности нет, дальше хозяйки ходить ей незачем.

— Слушай, — несколько смущенно начал Гордеев, — а как вообще у них. Ну… с Горчаковой? Ты не думай, Максимыч, я не потому спрашиваю, Юсуфу, как сыну, верю; просто хочется, чтоб у ребят было по-настоящему хорошо, а поговорить — спугнешь еще, обидишь…

— Смешные они, — Волков улыбнулся. — Друг от друга прячутся, таятся, а со стороны — оба как на ладони. Смотреть на них завидно.

Большие кабинетные часы — гордость начальника хозяйственной части, недавно появившиеся в комнатах второго этажа, пощелкивали словно все реже и реже. Казалось, что маятник сдает темп.

— Тошно до чего так сидеть, — не выдержал Анатолий Максимович.

— Куда уж, — начальник кивнул. — Только ему сейчас того тошнее. Как думаешь, возьмем без стрельбы?!

— Кто-о их знает, — уклончиво протянул Волков. — Мужики вроде тертые. Постараемся.

Вдруг распахнулась дверь, и Хентов, еще более растрепанный, чем полчаса назад, появился на пороге.

— Работает рация, товарищ… Николай Семенович. Она самая, ошибки нет. В Нижнеприютском.

— Ну, хоп, — по вынесенной еще из Средней Азии привычке сказал Волков и, встав, одернул топорщившуюся над левым бедром полу пиджака. — Я спускаюсь, Николай Семенович?

— Да, выходите. Сейчас доложу, и поедем, — кивнул Гордеев, поднимая трубку.

…Потные, тяжело дышавшие Юдин и Гусейнов возились у печки, старательно заделывая опустошенный тайник. Рация, упакованная в вещевой мешок, стояла у двери, агент номер 015 заметал следы.

Каменщики, прямо сказать, были никудышные. Когда работа наконец была завершена, весь пол был заляпан раствором, у самой печи образовалась настоящая лужа, вещи покрылись налетом кирпичной пыли. Перед уборкой присели отдохнуть, закурили.

— Аркадий Иванович, — Гусейнов с отвращением оглядел разоренную комнату, — и не зря мы все это затеяли?

— Нельзя долго работать на рации из одного места, — Юдин взъерошил свои редеющие волосы, потянулся, отхлебнул из стоявшей на столе початой бутылки. Почему-то неотвязно лезли в голову стереотипные слова в шифровках: «Да хранит вас бог, Уильям».

Гусейнов потянул к себе лежавшие на столе нарды и открыл их.

— А я думал, что мы успеем сыграть сегодня партию, — сказал он и, вынув из ящика обломанную половинку нардовской шашки, спросил: — Что ты не заменишь целой? Сколько времени она валяется здесь.

— Оставь, пожалуйста, — сердито буркнул Юдин и, выхватив из рук Гусейнова обломок, сунул его в карман.

Послышался робкий, хорошо