Мои калифорнийские ночи (СИ) - Джолос Анна

И осознание этого пришло только тогда, когда я стал видеть её с кем-то другим. С тем парнем в «Логове», с Ричи… Меня бесили даже друзья-придурки, заинтересовавшиеся ею, когда она пришла ко мне в зал.

В какой-то момент злость сменилась решимостью. Я хотел вытрясти из неё правду.

Может даже я был готов наплевать на всё. На обещание, данное отцу, на предвыборную кампанию матери. Потому что вдруг показалось, что я слепо закапываю нечто важное и собственноручно отдаю её в руки другому.

В общем, я хотел убедиться в том, что она готова быть со мной, если я того захочу.

Порядком захмелевший Аарон сказал, что Ричи и Смит направились в сторону служебных помещений. Неопределённо махнул в сторону двери и похлопал меня по плечу.

Можно было уже тогда всё понять, но нет, я, придурок, всё равно пошёл туда…

И как теперь выдрать из головы то, что там увидел — не понятно.

Комната отдыха.

Эти двое были так увлечены друг другом, что даже не потрудились закрыть за собой дверь.

И моё присутствие тоже осталось незамеченным.

Приглушённый свет торшера, отдалённо в зале играет музыка.

Она сверху. В одном белье. Выгибается, обнимает его за шею.

Его бледные ладони скользят по гладкой, загорелой коже, путаются в её волосах.

Полный *****ц.

Стоял и смотрел, ощущая себя последним дураком. Чувствовал как глаза наливаются кровью, пальцы до хруста сжимаются в кулаки, а по телу разливается ядовитая горечь.

А потом вдруг словно протрезвел разом.

Нет смысла в это лезть, вмешиваться. Она не выглядит так, будто страдает. Это её желание, её выбор. Так что к чёрту всё… Мои кулаки ничего тут не решат. Глупо и абсолютно ни к чему устраивать здесь очередную драку.

Отступая назад от проклятой двери, впервые в жизни почувствовал жгучую боль там в грудной клетке. А потом пустоту, которая позже заполнилась неприязнью и отвращением.

Не помню даже как оказался дома. И если бы не Макс и Бэт, облепившие меня с двух сторон, снова заливал бы глотку терпким виски.

Так о чём это она? Поняла, что всё происходит неправильно?

Я хохочу в голос и зажимаю переносицу, чувствуя, как раскалывается голова.

Девчонка замерла, едва дышит, что-то бессвязно шепчет, но я даже не пытаюсь слушать её.

— Пошла ты, Смит, — резко разжимаю руки, отчего она теряет равновесие.

Хватаю с тумбочки ключи от машины и ухожу оттуда, не разбирая дороги. Игнорируя её жалкие попытки повиснуть на мне и остановить.

– ******, Смит, да будь ты уже собой! Противно смотреть!

Сбрасываю её руки, отталкиваю от себя, чтобы пройти.

— Рид, — срывается за спиной её голос.

Я весь горю от того, что внутри бушует гнев, убивающий всё остальное, раздирающий в клочья, выплёскивающийся через край. Сердце стучит так громко и сильно, будто работает на износ.

Она и он.

Пошла ты к дьяволу, Смит. Пошла ты!

Спускаюсь по ступенькам, сталкиваюсь нос к носу с матерью.

— Что там у вас происходит? — осторожно спрашивает она, но я молча прохожу мимо.

Толкаю парадную дверь, сажусь в тачку и выжимаю педаль газа в пол.

Проехав пару километров, паркуюсь на пустынном пляже и, сбросив шмотки, лезу в океан. Плыву далеко, пока мышцы не начинают ныть от нагрузки.

А потом, тяжело дыша, лежу на холодном песке и глядя в небо, поражающее своей невероятной синевой, пытаюсь успокоить раскалённые нервы.

Четыре дня.

Четыре дня — и всё это закончится.

*********

Заприметив Ричи, медленно вываливающегося из новенького порше, сжимаю челюсти. Сейчас неважно, что нашей дружбе конец. Мы должны помочь Лерою, чего бы это не стоило.

Прохожу мимо. Молча, не пожимая руки и не здороваясь, направляюсь в участок. Исайя, также не говоря ни слова, плетётся следом.

Тот лысоватый мужик, с которым мы общались вчера, недовольно отрывается от кипы бумаг, разложенных по всему столу.

— И снова вы двое, — не особо радостно произносит он.

— Есть новости? — Ричи кладёт купюры прямо перед его носом.

— Что вы себе позволяете! — возмущается толстяк, глядя на них маленькими свинячьими глазками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— За то, что отрываем вас от работы, — усаживаясь на стул, изрекает Ричи.

Вид у него такой, будто он может разрулить деньгами папаши всё на свете.

Дьюи Моркинс накрывает зелень толстой синей папкой.

— Вообще-то есть, — он заговорщически подмигивает нам. — И притом весьма хорошие.

Я весь обращаюсь в слух, чуть склоняя голову.

— Та самая дамочка приходила час назад. Бишоп сказал, что отозвала заявление о похищении.

Я киваю. Вчера во время нашего короткого разговора по телефону, Элис Онил сказала мне, что Лерой окажется на свободе, только если её дочь примет все условия. И похоже, Роуз прислушалась к моему совету и поступила так, как того на данный момент требуют обстоятельства.

— А наркота? — хмуро спрашиваю я.

— На экспертизу отправили, — тихо говорит полицейский.

— Нам надо увидеть парня.

Моркинс мнётся, и Ричи кладёт на стол ещё несколько крупных «аргументов». Мажор долбаный.

— Сейчас устрою, — радостно обещает продажный Дьюи. — Финниган как раз отъехал по делам.

Коп велит следовать за ним, и мы проходим в сторону камер. Одна из них предназначена для своего рода «свиданий» с задержанными.

— Ждите здесь.

— Ну и дыра, — ворчит себе под нос блондин.

Я закатываю глаза, глядя на то с каким пренебрежением он осматривает помещение. Наверное, боится испачкать свои дорогущие белые брючки.

Мы молчим до тех пор, пока тишину не разрывает рингтон его телефона. Смит сбивчиво рассказывает о том, что ходила домой к Онил. Мать не дала ей толком поговорить с девчонкой. И да, мои предположения подтверждаются. Роуз улетает.

В комнату заводят порядком замученного от происходящего Лероя.

— Бро, — Исайя сбрасывает вызов и обнимает его, приветственно хлопая по плечу.

— Ты в полном дерьме, — крепко пожимая руку друга, изрекаю я.

Он кивает, усаживаясь на стул. Я занимаю место напротив.

— Её мать очень умело всё обставила, — говорит Исайя, упираясь ладонями о стол. — Отцу сперва заявили, что вариантов нет. И сразу намекнули, что дело внутреннее, ты понимаешь?

— Яснее ясного, сама бы она не смогла устроить подобное, — соглашается с ним Картер.

— Накатала заявление о похищении и ориентировки на твой додж подали по всему штату. Кстати, незадолго до того, как вы въехали в город.

Он ошарашено изгибает бровь и качает головой. Вот знал я, что эта его затея с Гранд Каньоном явно обернётся чем-то подобным.

— Круто…

— Короче, друг, сначала мы решили, что вытащить тебя будет вообще нереально, но, видишь ли, кое-что произошло, — говорю ему я и кладу руки на стол. — Элис Онил забрала заявление о похищении. Якобы претензий не имеет.

Картер прищуривается, и его взгляд выражает полнейшее недоумение.

— А наркотики?

— С этим сложнее. Никаких ответов, одни вопросы. Содержимое пакета отправлено на экспертизу.

— Понятно, — хмуро произносит он. — С чего бы её матери забирать заявление?

Мы с Ричи переглядываемся.

— Какого дьявола происходит, Исайя?

Блондин молчит, снова бросая на меня тревожный взгляд. Я откидываюсь на спинку стула и опускаю глаза на свои руки.

— Брукс, — настойчиво требует объяснений Лерой. — Выкладывайте!

— Роуз улетает сегодня, — на одном дыхании вдруг произносит Исайя.

Грёбаный идиот.

— Чего? — Картер запускает ладони в волосы.

— Вот кто тебя просил, придурок? Язык за зубами держать не умеешь? — зло обращаюсь я к Ричи.

— Он — мой друг! Я не собираюсь скрывать от него то, что ему важно! — дерзит мне в ответ.

— Нельзя было дождаться пока она улетит? Кретин…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Погоди, — перебивает Картер. — Значит, поэтому Элис не имеет претензий?

— Лерой, тебе сейчас надо просто держать себя в руках. Роуз делает всё правильно, не спеши её осуждать, — пытаюсь призвать его к здравому смыслу.