Столкновение миров - Стивен Кинг

И вновь вспомнился Вулф. Джек попытался подтащить Ричарда к поезду, но Ричард стоял мертво, словно бык.

— Я НЕ МОГУ ТУДА ЕХАТЬ! — орал он.

— В таком случае, здесь ты тоже не можешь оставаться, — сказал Джек. Он сделал еще одну бесплодную попытку подтащить его к поезду, но на этот раз он действительно сдвинул его на один или два фута.

— Ричард, — сказал он. — Это слишком. Неужели ты хочешь остаться здесь в одиночестве? Ты хочешь остаться один в Территориях? — Ричард покачал головой. — Тогда езжай со мной. Пора. Через два дня мы будем в Калифорнии.

— Плохи дела, — шептал про себя Андерс, глядя на мальчиков.

Ричард же не переставал качать головой и повторять единственный, невразумительный отказ.

— Я не могу туда ехать, — повторял он. — Я не могу сесть в тот поезд и не могу туда ехать. Калифорния?

Ричард так прикусил губы, что вместо них остался один лишь безгубый шов; он снова закрыл глаза.

— О, дьявол, — сказал Джек. — Помоги мне, Андерс.

Огромный старик глянул на него унылым взглядом, чуть ли не с отвращением; затем пересек комнату, сгреб Ричарда в охапку, словно тот был размером со щенка. Мальчик издал отчетливый щенячий визг. Андерс посадил его на скамью в кабине.

— Джек! — позвал Ричард, испугавшись, что он каким-то образом помчится через Проклятые Земли один.

— Я здесь, — сказал Джек, он уже на самом деле взбирался в кабину с другой стороны.

— Спасибо, Андерс, — сказал он старому возничему, который мрачно кивнул и отступил вглубь гаража. — Береги себя. — Ричард начал рыдать, и Андерс посмотрел на него без тени жалости.

Джек нажал на кнопку зажигания, и из «чертова ящика» выстрелили две огромные голубые искры, когда мотор зашумел жизнью.

— Поехали, — сказал Джек и перевел рычаг вперед.

Поезд начал выползать из Депо. Ричард, подтянув колени к подбородку, хныкал, произнося что-то типа: «Чушь» или «Невозможно», Джек только услышал шипение шипящих согласных, он спрятал лицо между колен. Казалось, что он пытается изобразить круг. Джек помахал Андерсу, тот ему ответил, и вот они вне освещенного Депо, и над ними было лишь бездонное, черное небо. Силуэт Андерса появился в проеме, из которого они только что выехали, словно он собрался бежать за ними. «Поезд не мог делать более тридцати миль в час, — думал Джек, — и сейчас делает не больше восьми или девяти». Это казалось мучительно медленно. Андерс отступил внутрь гаража, и его борода, словно снег, укрывала его массивную грудь. Поезд рванулся вперед, вверх с шипением вылетела еще одна голубая искра, и Джек повернулся на сидении посмотреть, что происходит.

— НЕТ! — закричал Ричард, от чего Джек чуть не выпал из кабины. — Я НЕ МОГУ! НЕ МОГУ ТУДА ЕХАТЬ! — Он оторвал голову от колен, но ничего не видел. Его глаза по-прежнему были плотно зажмурены, и все лицо походило на кулачок.

— Успокойся, — сказал Джек.

Вперед стрелами уходили рельсы сквозь безбрежные поля перекатывающейся волнами пшеницы; неясные очертания гор и старых деревьев плыли в западных облаках. Один раз Джек оглянулся в последний раз и увидел маленький оазис тепла и света, которым было Депо, и восьмиугольный гараж, ускользающий от него в темноту. Андерс был высокой тенью в дверном проеме. Джек махнул рукой в последний раз, и высокая тень махнула тоже. Джек снова огляделся и посмотрел на безбрежие пшеницы, все те поэтические дали. Если это то, какими были Проклятые Земли, то предстоящие два дня сулили отдых и покой.

«Но, конечно же, они были не такими, совсем не такими».

Даже в освещенной луною тьме он мог разглядеть, что пшеница редеет, становится чахлой. Перемены начались спустя полчаса после того, как они выехали из Депо. Даже цвет, казалось, был не тот, почти искусственный, нет больше прекрасной естественной желтизны, но желтизна чего-то, находящегося слишком близко к источнику мощного тепла, лишенного всяких жизненных соков. Ричард обладал подобным качеством. Какое-то время он учащенно дышал, потом молча заплакал; не стыдясь своих слез, словно девчонка, которую выгнали из класса. Потом он заснул беспокойным сном. «Не могу вернуться», — бормотал во сне, или Джеку показалось, что он расслышал именно такие слова. Во сне он, казалось, таял.

Весь характер ландшафта начал изменяться. Из широких просторов равнин Эллис-Брейка земля превратилась в потайные маленькие впадины и темные, крошечные низины, заросшие черными деревьями. Повсюду лежали громадные камни, черепа, яйца, огромные зубы. Сама почва тоже изменилась, стала более песчаной.

Дважды стены равнин вырастали вдоль железнодорожных путей, и Джек мог рассмотреть по сторонам лишь чахлые красноватые выступы, покрытые низкими стелющимися растениями. То здесь, то там ему казалось, что он видит животное, спешащее в укрытие, но освещение было слишком слабым, а животное передвигалось слишком быстро, чтобы Джек мог опознать его. Но у Джека было странное чувство, что если бы это животное замерло неподвижно посреди Родео Драйв в самую яркую лунную ночь, он все равно не смог бы опознать его. Предположив, что его голова была вдвое больше обычной, ему лучше было не попадаться этому человеку на глаза.

К тому времени, когда пролетели полтора часа, Ричард стонал во сне, а ландшафт стал странным до неузнаваемости. Когда они во второй раз вынырнули из очередной клаустрофобной равнины, Джек был удивлен ощущением внезапного открытого пространства. Вначале казалось, что он только что вернулся в Территории, землю Дневных сновидений. Затем он заметил, даже в темноте, какими чахлыми и покрученными были деревья; затем он услышал запах. Может быть, это постепенно нарастало в его сознании, но только после того, как он увидел, что немногие разбросанные по равнине деревья свернулись, словно пытаемые звери, он наконец-то уловил слабый, но безошибочный запах разложения в воздухе. Разложение, адский огонь. Этим пахли Территории, или чем-то подобным. Запах давно увядших цветов переполнял земли; но, кроме него, как и у Осмонда, был другой, более грубый сильный запах. «Если причиной этому был Морган, в любой из своих ролей, то тогда, в определенном смысле, он принес в Территории смерть», — приблизительно так подумал Джек.

Теперь уже не было крошечных равнин и впадин: теперь земля казалась обширной красной пустыней. Странным образом покрученные деревья усеяли пологие склоны этой огромной пустыни. Перед Джеком, напоминающие близнецов, серебристые рельсы путей уходили в наполненную мраком, красноватую пустоту; сбоку от него — необжитая пустыня также уходила во мрак.

По крайней мере, красноватые пространства казались необжитыми. За несколько часов Джек действительно не поймал взглядом ничего большего, чем маленьких животных, укрывающихся в склонах железнодорожных насыпей. Они проехали мимо, когда ему показалось, что он увидел уголком глаз какое-то скользящее движение, повернулся, чтобы посмотреть, но ничего уже не было. Вначале он подумал, что его преследуют. Затем какое-то лихорадочное время, не более двадцати-тридцати минут, он представлял, что за ним по пятам несутся существа — собаки из Тейерской школы. Стоило ему бросить взгляд, и нечто замирало, пряталось за какое-нибудь покрученное дерево или зарывалось в песок. Все это время огромная пустыня Проклятых Земель вовсе не казалась мертвой или пустой, она была полна тайны, ускользающей от взгляда жизни. Джек передвинул вперед рычаг коробки передач (словно это могло помочь) и заставил двигаться поезд быстрее, еще быстрее. Ричард сжался в комок на своем сидении и не переставал хныкать. Воображение Джека представило все те существа, те Создания: не людей и не собак, мчащихся к нему, и молил Бога, чтобы Ричард не открывал глаз.