Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Мирелле и Анайя при этом вздрогнули, а Карлиния осмотрелась словно в испуге, хотя поблизости не было ни Стражей, ни солдат, которые могли бы услышать хоть что-нибудь, если бы оно не было выкрикнуто. Выражение лица Морврин стало еще более кислым. Даже Нисао выглядела чуть больной, хотя не она принимала решение послать сестер в Башню, как будто они откликнулись на призыв Элайды. Совет будет счастлив узнать, что в Башне находилось десять сестер, пытавшихся подкопаться под Элайду любыми возможными путями, даже если эти усилия до сих пор не принесли видимого результата, но Восседающие почти наверняка будут несчастливы, когда осознают, что это хранилось в тайне от них, поскольку эти женщины боялись, что среди Восседающих действительно могут быть Черные Айя. Обнаружить это – все равно что Шириам и другим рассказать о клятвах, принесенных ими Эгвейн. Итог для них будет примерно таким же. Совет еще не приказал никого высечь, но ввиду того, насколько Восседающих раздражало влияние Эгвейн на ход войны, будет неудивительно, если они не упустят возможности показать, что и у них есть власть, одновременно выражая силой свое неудовольствие.

Беонин, очевидно, единственная воспротивилась этому решению – по крайней мере пока не стало ясно, что остальные в любом случае пойдут напролом, – но судорожно вдохнула, а меж бровей затаилась морщинка. В ее случае свою роль могло сыграть и внезапное осознание только что свершившегося. Даже найти кого-то в Башне, кто был бы склонен к переговорам, было нелегкой задачей. «Глаза-и-уши» в Тар Валоне о событиях в Башне могли сообщить только слухи. Новости из самой Башни приходили по капле от сестер, отваживающихся выйти в Тел'аран'риод, чтобы поймать проблеск уплывающих отражений реального мира, но каждый из этих обрывков сообщал, что Элайда правит по указу и капризу и даже Совет не осмеливается перечить ей. Лицо Беонин приобретало сероватый оттенок, пока она не стала выглядеть хуже, чем Нисао. Анайя и другие были мрачнее тучи.

Эгвейн охватила волна уныния. Эти были среди сильнейших противников Элайды, даже медлительная Беонин, всегда стремившаяся скорее говорить, нежели действовать. Ну, Серые всегда славились верой в то, что любую проблему можно решить разговором. Стоило бы им как-нибудь попробовать это на троллоке или просто на разбойнике с большой дороги, посмотрели бы, к чему бы это привело! Не будь Шириам и остальных, сопротивление Элайде исчезло бы, даже не успев окрепнуть. Да так почти и случилось. Но Элайда столь же крепко сидела в Башне, сколь и прежде, несмотря на все то, что они прошли, что они сделали, и казалось, что даже Анайя видит, как все рушится.

Нет! Глубоко вдохнув, Эгвейн расправила плечи и прямо села в седле. Она законная Амерлин, не важно, что думал Совет о том, что он получит, возвышая ее, и она будет поддерживать восстание против Элайды, чтобы иметь хоть какую-то надежду на исцеление Башни. Если это требовало притворной готовности к переговорам – не в первый раз Айз Седай делали вид, что целятся в одну мишень, а стреляли в другую. Чего бы ни требовалось для поддержания восстания и свержения Элайды, она сделает это. Что бы ни потребовалось.

– Тяни переговоры как можно дольше, – сказала она Беонин. – Можешь говорить о чем угодно, сохраняя в тайне то, что не должно стать известно, но ни на что не соглашайся, и пусть они говорят.

Покачиваясь в седле, Серая выглядела определенно более больной, чем Анайя. Казалось, ее сейчас стошнит.

Когда стал виден лагерь, солнце было на полпути к полуденной высоте. Эскорт легковооруженных всадников повернул обратно к реке, давая Эгвейн с сестрами проехать по снегу последнюю милю в сопровождении Стражей. Лорд Гарет задержался, словно желая еще раз заговорить с ней, но затем развернул гнедого на восток вслед за кавалерией, догоняя их рысью. Они уже скрывались за длинной рощей. Он никогда не упомянет об их несогласиях или спорах там, где хоть кто-то сможет о них услышать, и он считал, что Беонин и прочие – лишь то, чем считают их все, – цепные псы Айя. Ей было грустно, что приходится иметь секреты и от него, но чем меньше людей знают секрет, тем с большей вероятностью он секретом и останется.

Лагерь был группой палаток самых разных форм и размеров, цвета и степени сохранности, занимавших почти целиком обширное пастбище, обрамленное деревьями, на полпути между Тар Валоном и Драконовой Горой. Лагерь окаймляло кольцо коновязей и ряды фургонов и повозок, причем разнообразие форм почти совпадало с количеством транспорта. Дым поднимался из труб в нескольких местах за кромкой леса, но местные фермеры старались держаться подальше от лагеря и подходили, лишь чтобы продать яйца, молоко да масло или когда кто-то нуждался в Исцелении. Не было и тени армии, которую привела с собой Эгвейн. Гарет сосредоточил силы вдоль реки, часть заняла городки при мостах на обоих берегах реки, а остальные разместились в резервных – как он их называл – лагерях, расположенных в таких местах, откуда люди быстро могли прийти на подмогу, чтобы отразить любую вылазку из города, на случай, если он недооценил Верховного Капитана Чубейна. Всегда считай, что твои предположения ошибочны, говорил он ей. Конечно, никто не возражал против его размещения, по крайней мере в общем. Любое количество сестер всегда было готово порассуждать о частностях, но в конце концов единственным способом осадить Тар Валон был захват городков при мостах. По суше – единственный. И большинство Айз Седай предпочитали, чтобы солдаты держались вне поля их зрения, да и вообще старались не вспоминать лишний раз о них.

С приближением Эгвейн и остальных из лагеря выехало трое Стражей в меняющих цвета плащах. Один из них был очень высок, другой же чрезвычайно низок, так что казалось, будто они стоят на ступеньках. Кланяясь Эгвейн и сестрам и приветствуя Стражей, ехавших следом, они все сохраняли тот опасный вид, который бывает у людей, столь уверенных в себе, что им нет нужды убеждать кого-либо, сколь они опасны. Каким-то образом это лишь подчеркивает их опасность. Страж на покое и лев на пригорке – таково было старинное присловье Айз Седай. Остальная часть с годами утратилась, но и не было необходимости говорить больше. В сложившихся обстоятельствах сестры не тешили себя иллюзиями относительно безопасности лагеря, пусть и полного Айз Седай. Стражи патрулировали окрестности на мили вокруг во всех направлениях, словно охотящиеся львы.

Анайя и прочие, кроме Шириам, разошлись, как только достигли первого ряда палаток за повозками. Каждая из них искала встречи с главой своей Айя, якобы для того, чтобы отчитаться о поездке Эгвейн и лорда Гарета к реке и, что более важно, чтобы удостовериться, что главы Айя знают, что иные из Восседающих поговаривают о переговорах с Элайдой и что Эгвейн остается тверда. Было бы проще, если бы была возможность узнать этих женщин, но даже клятвы верности не простираются столь далеко, чтобы открывать такое. Мирелле едва язык не проглотила, когда Эгвейн предложила такое. Быть брошенным в море, чтобы научиться плавать, – не лучший способ обучения, и Эгвейн знала, какое море знаний ей нужно воспринять в качестве Амерлин. Море знаний и одновременно груда работы, которую надлежит делать.