Звезды смотрят вниз - Арчибальд Джозеф Кронин

Сколько труда вложено! Сколько денег! Но величие того, что он создал, более чем вознаграждало Артура, оно поддерживало его в часы забот и уныния. Временами он встречал препятствия. Рабочие сомневались в чистоте его намерений: его поведение во время войны вызывало недоверие к нему. Кроме того, по своему темпераменту Артур склонен был к частым приступам беспричинной меланхолии и тогда чувствовал себя одиноким и беспомощным.

Такое именно настроение было сегодня у Артура, поэтому, остановившись подле отца, он заговорил еще мягче и ласковее обычного:

– Папа!

Баррас воззрился на него с нелепо-авторитетным видом:

– Что ты делал?

– Я был все утро внизу в «Глобе», – кротко пояснил Артур, почти довольный, что может поговорить с отцом. – Мы теперь там выбираем уголь.

– В «Глобе»?

– Да, папа, потому что в настоящее время на наш уголь спрос небольшой. Мы сбываем главным образом лучший газовый уголь, по цене пятьдесят пять шиллингов за тонну.

– Пятьдесят пять шиллингов! – На миг проблеск разума мелькнул во взгляде Барраса; он принял обиженный вид, прежний вид оскорбленного достоинства. – Я за этот уголь получал по восьмидесяти шиллингов. Это никуда не годится… никуда не годится. Ты что-то замышляешь… скрываешь что-то от меня.

– Нет, папа. Не забывай, что цены упали. – Он сделал паузу. – Каменный уголь на прошлой неделе подешевел еще на десять шиллингов.

Проблеск разума погас в лице Барраса, но он продолжал подозрительно смотреть на Артура, пока его искалеченный мозг пытался работать. Наконец он промямлил:

– О чем я говорил? – Потом: – Скажи мне… Скажи, что ты делаешь?

Артур вздохнул:

– Я уже тебе объяснял, папа. Я делаю что могу для «Нептуна». Безопасность и производительность идут рука об руку – такова честная политика. Как ты не понимаешь, папа? Если мы будем давать много рабочим, то и они нам будут давать много. Это первое правило логики.

Слова Артура привели Барраса в сильное волнение, руки у него затряслись, – казалось, он сейчас расплачется.

– Ты тратишь много денег. Ты уже истратил слишком много денег.

– Я затратил только то, что следовало затратить много лет тому назад. Ты это, конечно, сам знаешь, папа!

Баррас сделал вид, что не слышит.

– Я сердит на тебя, – захныкал он. – Я сердит на тебя за то, что ты растратил столько денег. Все эти деньги истрачены впустую.

– Пожалуйста, не волнуйся, папа. Пожалуйста! Тебе это опасно!

– Опасно! – Кровь прилила к лицу Барраса. Он заикался. – Что ты хочешь сказать? Ты глуп. Вот подожди, на будущей неделе я вернусь на рудник. Подожди, тогда я тебе докажу!..

– Да, да, папа, – сказал Артур мягко.

В доме прозвенел гонг к завтраку. Артур ушел.

Баррас, дрожа от гнева, подождал, пока Артур не скрылся за входной дверью. Тогда лицо его приняло выражение детского лукавства. Он пошарил под пледом, которым был укрыт, и, взглянув украдкой на тетю Кэрри, вынул записную книжку и записал:

«Для охраны „Нептуна“. Запросить на будущей неделе относительно сумм, истраченных против моей воли. Главное – помнить, что распоряжаюсь всем я. Пока временно отсутствую на руднике, зорко следить за главным вредителем».

Окончив, он с детской радостью просмотрел написанное. Затем сделал тетушке Кэрри знак, чтобы она отвезла его в дом.

VI

В это утро Дэвид проснулся с радостной мыслью, что сегодня увидит Гарри Нэджента. Обычно первой его мыслью при пробуждении была мысль о Дженни – воспоминание о том, что она уехала, разлучена с ним, исчезла неведомо куда.

Но сегодня утром он думал о Гарри. С минуту он лежал, размышляя о своей дружбе с Нэджентом, о тех днях во Франции, когда они, согнувшись в три погибели, носили вдвоем хлопающие на ветру носилки и потом с трудом тащили их назад уже с грузом. Сколько таких безмолвных экскурсий они проделали вместе с Гарри Нэджентом!

Шаги матери, спускавшейся с лестницы, и запах шипевшей на сковороде свинины вывели Дэвида из задумчивости. Он вскочил, выбрился, умылся, оделся и сошел вниз на кухню. Не было еще восьми, а Марта уже с час или больше была на ногах: огонь разведен, очаг вычищен графитом, а решетка наждаком; на столе, застланном белой скатертью, Дэвида ожидал обычный завтрак – яйца и поджаренные ломтики ветчины, только сию минуту снятые со сковороды.

– Доброе утро, мама, – сказал Дэвид, садясь и беря в руки лежавший у тарелки «Херолд».

Марта кивнула, не отвечая, – она не имела привычки желать доброго утра или доброй ночи; Марта говорила только то, что необходимо, никогда не тратила попусту слов.

Она взяла башмаки сына и молча принялась их чистить.

С минуту Дэвид не отрывался от газеты: накануне Гарри Нэджент, Джим Дэджен и Клемент Беббингтон выступали на открытии нового рабочего клуба в Эджели. В газете была помещена фотография Гарри, а на переднем плане рядом с ним – Беббингтон.

Случайно подняв глаза, Дэвид увидел, что Марта чистит его башмаки. Он покраснел и запротестовал:

– Ведь я тебя просил не делать этого, мама.

Марта спокойно продолжала свою работу.

– Я это всегда делала, – сказала она, – и тогда, когда их было пять пар, а не одна. Чего ради мне теперь перестать?

– Почему ты не даешь это делать мне самому? – настаивал Дэвид. – Почему ты не садишься за стол и не завтракаешь со мной вместе?

– Некоторым людям меняться нелегко, – сказала она вызывающе, по-прежнему водя щеткой по башмаку. – И я из таких.

Дэвид в замешательстве посмотрел на нее. Перебравшись к нему, чтобы вести хозяйство, мать без устали работала. Делала для него все, что нужно. Никогда в жизни о нем никто так не заботился. И все-таки он чувствовал, что мать что-то таит про себя, чувствовал какое-то угрюмо-критическое отношение к нему даже в заботе о его удобствах. Сейчас, наблюдая за ней, он из любопытства захотел ее испытать:

– Я сегодня приглашен Гарри Нэджентом на ланч, мама.

Марта подняла с полу второй башмак. Ее мощная осанистая фигура рисовалась на фоне окна, лицо было хмуро и непроницаемо. Подышав на башмак, она сказала презрительно:

– Ланч, говоришь?

Дэвид внутренне усмехнулся: да, вот мать и выдала себя! Он неторопливо продолжал:

– Ну, завтракать с ним, если тебе так больше нравится, мама. Ты, конечно, слышала о Гарри? Гарри Нэджент – член парламента. Он мой большой друг. С таким человеком, как он, стоит работать.

– Да, оно и видно! – Марта поджала губы.

Дэвид все больше забавлялся внутренне, незаметно вызывая ее на откровенность притворным хвастовством:

– Еще бы, не каждому удается завтракать с членом парламента Гарри Нэджентом: он в Союзе