Когда завидуют мертвым - Сурен Цормудян

– Черт подери. Да это же фитиль! – воскликнул Николай. – Фитиль горит!

– Чего? – старик снова захлопал глазами.

– Стреляй, старый! Стреляй по телеге!

– Так это…

– Где оружие твое, черт тебя дери!

– Так вот оружие, – часовой растерянно указал на укутанный в чехол из звериных шкур большой предмет на треноге, намертво привинченной к металлическому полу площадки.

– Твою мать, – Васнецов стал быстро разматывать шкуры, разметая своими движениями налипший на них снег, пока, наконец, его взору не предстал внушительного вида, оснащенный оптикой крупнокалиберный пулемет «Утес». Николай прильнул к прицелу и нащупал окоченевшими от холода пальцами рукоятку и курок. Поймал телегу в прицел. Нажал на спуск и… Ничего не произошло.

– Что за мать твою, – Николай озадаченно стал рассматривать оружие, – А лента пулеметная где?! – воскликнул он.

– Отдельно храниться она! В ящике!

– Почему так?!

– Комендантом так предписано! Нельзя патроны на холоде подолгу держать!

– А пулемет можно?!

– А он в мехах!

– А патроны не в мехах были бы?! А?!

– Воруют патроны! Вот всякие ушлепки вроде тебя ходют и воруют! Иди отсюда! Подумаешь, фитиль горит! И что?!

– Это же бомба, баран старый!

– Что?!

– Иди тревогу объяви быстро! Пока пулемет зарядим, телега в мертвой зоне будет! Не достать пулеметом! Да что ты стоишь, немощь старая!!! Я говорю, тревогу объяви!!! – Васнецов схватил старика за тулуп и затолкал внутрь, дав ему еще и пинка в придачу.

– Ах ты, щенок, – бормотал старик, сбрасывая с себя сковывающий движения тулуп, – Вот же говнюк. Ну погоди, разберемся с этой телегой и я тебе устрою… Попомни мои слова, щенок… – Он выхватил стоявшее под стулом ведро из нержавейки и большой разводной гаечный ключ. Затем засеменил по коридору, стуча ключом по ведру, и закричал – Тревога! Тревога всем!

Николай бросился к ящику. Тот был заперт навесным замком.

– Черт тебя дери, а ключ-то где? Может тут? – он судорожно схватил тулуп и стал шарить по карманам. Так и есть. В одном из них обнаружилась связка ключей. Они зазвенели в дрожащих от волнения руках, пока он не подобрал нужный. Схватил пулеметную ленту и выскочив обратно на площадку стал заряжать оружие. Замерзшие руки никак не хотели слушаться и делали порой совсем не то, что он от них требовал. Но пулемет все-таки удалось зарядить. Телега уже пропала из вида. Васнецов перевалился через стенку из наполненных песком мешков и стал искать ее взглядом. Телега уперлась в стену Вавилона метрах в семидесяти слева. В сгущающихся сумерках было видно, что фитиль еще горит. Догорает вернее. Николай накинул на себя брошенный стариком тулуп и прижался к пулемету. Сейчас громыхнет. Сколько там? Килограмм сто или двести? Только бы в живых остаться после взрыва. Только бы удержаться на площадке. Только бы не сорвало «Утес». Ведь должны же сейчас появиться те, кто запустил эту телегу. Они непременно появятся. А я их встречу. Я – Николай Васнецов. Сын майора ВДВ. Кавалера ордена мужества и георгиевского креста. Искателя. Могучего воина. Я сын своего отца. Я должен выжить. В моих руках судьбы всех этих ничтожных людишек…

Грянул взрыв. Словно огромный великан, лишь немного припорошенный снегом, резко вскочил на ноги и, изрыгая огонь, разбрасывал бетон и металл так, словно это был картон и фанера. Казалось, что весь Вавилон подбросило в воздух, а обратно он приземлился уже по частям. Нестерпимый жар сменил невероятный холод. Скрежет металла и грохот взрыва, бурлящее пламя и крики позади, пронзали уши как огромная спица. Основная энергия взрыва ушла в стену пред телегой. Видимо там была не просто навалена взрывчатка. Но она была направленного действия. Основные разрушения пришлись на область вокруг эпицентра. До площадки дошла лишь теплая ударная волна, куски кипящего снега и льда и небольшие раскаленные куски железа. Я еще жив? – подумал Васнецов, отброшенный на мешки. Те полетели вниз, но замедлили скольжение человека к краю площадки. Николай быстро отпрыгнул от пропасти и с радостью заметил, что пулемет стоит на месте.

– Я жив! – воскликнул он, вставая к оружию и приготовившись к бою. – Я жив, черт подери! Я сын своего отца! Я вам сейчас устрою, свиньи, кто бы вы небыли! Аллилуйя всем умершим детям! Аллилуйя войне! Аллилуйя!

35. ТРИУМФ НЕНАВИСТИ

Ветер продолжал гонять снежную пыль. В нынешние времена обильных снегопадов практически уже не бывало. Иначе сугробы стали бы скрывать и многоэтажные дома. Просто иногда начинал валить снег, и длилось это лишь минуты, но ветер мог часами не давать упасть этим снежинкам и вертеть их в вихрях своей страсти подолгу. Сейчас снег не шел, но ветер поднимал снежные гранулы с крепкого наста и тянул их низко над поверхностью, образуя новые барханы снега.

Как некстати разболелась голова. Где-то слева слышалось пение огня, порожденного взрывом. Какие-то крики. Суета. Николаю не было до этого никакого дела. Он был поглощен ожиданием. Он отчего-то точно знал, что с этой вершины появятся те, кто запустил эти сани с бомбой. Васнецов вдруг уверовал в то, что он может знать наверняка. Он уверовал в то, что он особенный. Избранный. Всевышний издевался над ним, лишая простых человеческих радостей? Нет! Это была плата за особый дар. Васнецов чувствовал себя сейчас совершенно иным человеком. Обновленным. Перешедшим на качественно новый уровень эволюции. Изменившимся до неузнавания. Это было странное чувство даже в рамки разумного не укладывающееся. Удар по лицу обидчика или резкий разговор с часовым тому виной? Он вел себя не как робкий блаженный или как серая мышь подвалов Надеждинска… Он вел себя, как и подобает человеку прошедшему огромное расстояние и суровые испытания. Как и подобает сыну своего отца… И он теперь точно был уверен, что его вовлечение в миссию являлось крайне необходимым. Как бы они пробирались по Москве без сталкеров? Но именно он их нашел. Возможно, если бы не Николай, то Варяг был бы убит Раной. Ответы на многие вопросы они получили благодаря ему, Николаю. Это и дневник дяди Владимира из бункера «Субботний вечер», это и диск, в случайно найденном им джипе. Это обращенное на Леру внимание. Шутка ли! Он впервые за столько лет узнал что-то об отце! И Всевышний указал ему эту телегу. И высшая сила поставила его теперь за станок «Утеса». Васнецов был взбудоражен таким умозаключением, чувствуя себя едва ли не мессией. И теперь он ни на секунду не сомневался, что его предчувствие того, что там, на вершине кто-то есть, вот-вот оправдаются.

И он не ошибся. После взрыва сотни людей в белых маскхалатах и с оружием, выкрашенным в белый цвет либо перемотанным медицинскими бинтами и пластырями, приготовились к атаке. Они искусно умели прятаться в снегу. Они были полны решимости смести ненавистный им Вавилон. Боевики приготовили лыжи. Кто-то сани. У кого-то детский снегокат «Аргамак». Несколько групп выкатывали еще телеги, подобные тем, что спустили с горы, оснастив взрывчаткой. Кое-кто изготовился к спуску на накаченной камере от грузовой машины. В ход шли изогнутые куски листового железа, большие фрагменты линолеума. Вершина кишела людьми. Николай этого не видел, но чувствовал отчетливо. Словно в нем появились какие-то рецепторы, способные улавливать волны ненависти, если конечно такие волны существовали. Но, если эти психоволны ненависти действительно есть то, сколько их может источать целая армия, изготовившаяся к решительному броску? Немыслимая энергия деструктивности способна пронзить и камень… А уж что до того, что ее почувствовал живой человек? Уж в этом нет совершенно никакой мистики…