Жизнь на лезвии бритвы III. - Александр Павлович Сапегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, Обри незаметно стрельнула глазами в сторону Асоки, мелкими глоточками пьющей восхитительный каф, как лорд Слизерин обрабатывал и мотивировал дочь? То, что девушка прошла жёсткую, даже жестокую школу, до завязки наполненную муштрой и бесконечными занятиями, видно невооружённым взглядом, как и то, что разнузданная егоза по природе, не способная долго сидеть на одном месте, держит себя в узде. Обри, усмехнулась про себя, а ведь до этого лорд Слизерин держал родную кровиночку в ежовых рукавицах, прививая ей самообладание и самодисциплину из мандалорского железа. От прежней Асоки остался только острый язык, моментально колющий зазевавшегося собеседника. Да, тут на пару-тройку парсек окрест девушке не было равных. С другой стороны, на том же живом примере видна настоящая любовь, дружба и безграничное уважение дочери к отцу… Опять хмыкнув, Обри поправила себя – взаимная любовь и уважение. Лорд – настоящий авторитет, а не дутое самомнение и, судя по всему, если суммировать некоторые оговорки Асоки и самого лорда Слизерина из их разговоров на корабле и уже здесь на Татуине, подобных сильных личностей на родной планете лорда хватает с избытком. Да, интересный мир… И всё же, как и чем отец мотивировал дочь?
Будь Обри чуть смелее, Асока, опуская подробности, могла бы поведать собеседнице занимательную историю с походом в Песчаный Лог – обитель пустынных тварей, охочих до свежины из друг друга и неосторожного путешественника.
С появлением на Татуине большого количества воды и восстановления рек, текущих с искусственных ледников в горах, на планете произошёл взрывной рост популяций различных животных от не совсем безобидных травоядных типа бант и прочих завезённых на планету любителей зелени, до зубастых и клыкастых хищников. Песчаный Лог оказался примечателен тем, что был расположен в промежутке между двумя крупными озёрами, берега которых заросли сочной растительностью. Кроме зелени там, как говорилось выше, водилось множество травоядных и тех, кто желал ими закусить. Сам Лог был центром миграционных путей и местом тренировок Асоки по обузданию некоторых порой приятных, а порой не очень, личных особенностей, доставшихся в наследство от отца. Иногда просыпающийся парализующий и убивающий взгляд был одной из таких «особенностей», поэтому папа не жалел сил и времени для того, чтобы родное чадо обрело контроль над полезным навыком и «особенностью» организма. Не дай Сила дар выйдет из-под контроля в самый неподходящий момент и пострадают близкие разумные…
Чего Асока не стала бы рассказывать ни под каким соусом, так это о фактах «намоленности» места. Не один десяток самых грязных отбросов, на которых пробы негде ставить, обрели последнее пристанище в желудках местных обитателей, после «знакомства» с кривым костяным или обсидиановым ножом, пробившем их сердца или от уха до уха вскрывшем шею. Чаще всего во славу Миледи клеймёных грешников убивал отец, но в последний год к нему присоединилась дочь, во время предпоследнего магического ритуала собственноручно зарезавшая семерых конченных злодеев, распятых на концах семилучевой звезды…
В тот, вроде ничем непримечательный день, всё сразу пошло не так, как задумывалось. Стоило их аэроспидеру приземлиться на каменистой площадке на окраине Лога, а судам охраны разместиться за озёрами – нечего всяким разным посторонним смотреть, чем занимаются лорд Слизерин с дочерью, отец начал оглядываться по сторонам, к чему-то судорожно принюхиваясь, будто взявший след боевой фелинкс. На вопрос обеспокоенной дочки он ответил о знакомом чувстве и знакомце, с котором встречался почти десять лет назад…
Присев на корточки, папа сотворил двойника, пустив того пешком по границе каменной осыпи с крохотной песчаной дюной. Не успела приманка сделать десяти шагов, как под её ногами взорвался натуральный султан из песка и камней, выпустив наружу здоровенного матёрого крайт-дракона, который, проигнорировав тактильную иллюзию, на всех парах устремился к живой добыче. Асока, не ожидавшая подобного развития событий, замерла в ступоре и очнулась только тогда, когда на месте отца внезапно возникло серебристо-синее чудовище, превосходящее размерами монстра из песков. Расправив сложенные на спине крылья, чудовище вытянуло длинную шею, увенчанную мощной головой с клыкастой мордой, и подскочило вверх, свалившись на спину резко затормозившего крайт-дракона, попытавшегося сдать назад и зарыться в спасительный песок. Новый монстр, в которого превратился отец, был красив настоящей хищной красотой, какой отличается великолепное древнее оружие, часами притягивающее к себе взгляд ценителя. Гибкое мускулистое тело, покрытое прочной чешуёй, острейшие когти, кинжальные зубы, вонзившиеся в холку пустынного недомерка. У крайт-дракона не было ни шанса… Это было… это было потрясающе, восхитительно, изумительно!
А потом они оба – чудовище-отец, оказавшийся настоящим драконом, а не местной жалкой подделкой, и она ели сырую тёплую печень поверженной добычи, приправленную перцем и солью. Асоке тогда казалось, что ничего вкуснее она в жизни отроду не ела, а отец, сжимал в страшной когтистой лапе громадную серебристо-серую жемчужину, извлечённую из вспоротого желудка песчаного неудачника. Оказывается, именно её он почувствовал первой, а не опасность от раздобревшего крайт-дракона, десять лет назад, чуть не закусившего им самим. Когда резко проснувшийся голод был утолён, дочь долго водила пальцами по крепким чешуйкам, будто покрытым инеем, и чесала надбровные дуги на морде дракона, от чего отец едва ли не мурлыкал как домашний лот-кот, а Асока млела и мечтала сама обратиться в дракона, чтобы взлететь высоко-высоко и парить в небе…
- Хорошего помаленьку, - улыбнулся отец, вернув себе привычный облик. – Считай всю ману, вместе с ядром и накопителями опустошил.
- Пап, а я смогу? – от волнения Асока никак не могла точно сформулировать вопрос.
- Сможешь, ты же моя дочь, - ответил отец, убирая жемчужину в специальный карман на поясе. – Терпение и труд всё перетрут. Ты готова тренироваться и медитировать сутками напролёт?
Готова ли она? Да ради такой возможности она горы свернёт и лишний час в сутках найдёт!
- Это не единственный наш облик, - загадочно улыбнулся отец. – Есть не менее захватывающие, но покажу я их тебе, когда ты освоишь боевую медитацию и сумеешь взять трансформацию глаз под полный контроль.
Нужно ли ещё что-то добавлять про мотивацию?
Через месяц медитаций после приснопамятной охоты добычи на охотника папа под неусыпным руководством Ксаны собрал свой первый световой меч, главное место в котором занимала добытая в желудке крайт-дракона жемчужина, чей цвет повторял гудящий серебристо-серый клинок…
Обо всём этом, опуская «интимные» подробности, Асока могла поведать гостье, но вопрос так и остался висеть на кончике языка Обри Уин,
