Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий - Урсула Ле Гуин

Мало-помалу слабость в теле и растерянность в мыслях стали проходить. Он поднял голову и напряг зрение.

У него было острое ночное видение. На эту способность давным давно указала еще Райна, глядя на его глаза с огромными зрачками. Но сейчас лишь какие-то туманные, очевидно видимые им ранее зрительные образы, пробегали в его мозгу.

Он не смог разглядеть что-либо в этой кромешной тьме. Тогда он встал и, осторожно переступая по ступенькам, начал спускаться вниз.

Двадцать одна ступенька, двадцать две, двадцать три — все! Место стало ровным. Фальк медленно двинулся вперед, вытянув руку и прислушиваясь.

Темнота давила на него, сковывала его движения, вводила его в заблуждение: он почему-то был уверен, что стоит ему хорошенько присмотреться, и он станет видеть. Но страха в нем не было. Методично, на ощупь он определил форму и размеры обширного подвала, в котором находился, и выяснил, что это только первая комната из многих, которые, судя по звукам, уходили в бесконечность.

Он вернулся к лестнице, сел на самую нижнюю ступеньку и некоторое время не двигался. Его начали мучить голод и жажда. Он вспомнил, что они забрали у него мешок и ничего ему не оставили.

«Я сам во всем виноват», — горько признался сам себе Фальк, и в его мозгу зазвучало что-то вроде диалога.

— Что я такого сделал? Почему они напали на меня?

— Зоув ведь говорил тебе: никому не доверяй. Они вот никому не доверяют, и, пожалуй, правы.

— Даже если бы к ним пришел кто-то, прося о помощи?

— С твоим-то лицом и твоими глазами? С первого взгляда ясно, что ты не похож на обычное человеческое существо!

— Но они все равно могли бы дать мне выпить воды, — настаивала детская и потому не ведавшая страха часть его сознания.

— Тебе чертовски повезло, что они не убили тебя сразу, — отвечал его интеллект, и на это отвечать было нечем.

Все обитатели Дома Зоува, конечно, давно привыкли к его внешности, а гости в Доме были очень редки и тактичны, и потому ему никогда не приходилось сознавать свои физические отличия от человеческой нормы. Казалось, эти отличия играют гораздо меньшую роль в сравнении с его невежеством и потерей памяти. Теперь же он впервые понял, что незнакомые люди, взглянув на его лицо, не видят в нем человека.

Тот из его мучителей, которого звали Ареннем, особенно боялся Фалька, считая его непонятным чудовищем. Он потому и бил его, что болезненно боялся всего чужого и питал к нему отвращение.

Именно это и пытался растолковать ему Зоув, когда давал свое серьезное и трогательное напутствие: «Ты должен идти один, и только один ты сможешь пройти весь свой путь!»

Теперь уж ничего нельзя было сделать и оставалось только одно — постараться хорошенько отдохнуть. Он как можно удобнее устроился на нижней ступеньке, потому что пол был сырым и грязным. И постарался уснуть.

Через некоторое время, утратив реальное чувство времени, он проснулся. Совсем рядом с ним сновали мыши, издавая слабые скребущие звуки и писк.

— Нехорошо отбирать чужую жизнь, не убивай нас…

— Я буду! — взревел Фальк.

Мыши тотчас стихли.

Снова уснуть оказалось делом трудным, вернее, трудно было с уверенностью сказать, спит он или бодрствует. Он лежал, размышляя, что сейчас снаружи: день или ночь? Сколько времени его здесь продержат, и намереваются ли чужаки убить его, с помощью наркотического воздействия теперь уже не просто вторгнуться в его мозг, а окончательно уничтожить его? Сколько времени пройдет до того момента, когда жажда и неудобства станут невыносимыми? Как исхитриться ловить в темноте мышей без мышеловки, и сколько времени можно поддерживать жизнь диетой из серых мышей?

Чтобы отвлечься от этих мыслей, он вставал и производил обследование подвала. Он нашел какую-то большую бочку, и сердце его учащенно забилось, но бочка оказалась пустой. В его пальцы вонзилось несколько заноз, пока он шарил по ее дну. Обследуя на ощупь нескончаемые невидимые стены, он так и не нашел другой лестницы или двери.

В конце концов он заблудился и уже не мог отыскать лестницу, по которой спустился в этот подвал. Он сел прямо на мокрый пол в сплошной темноте и представил себе, что он в лесу, и продолжает свое одинокое путешествие под звуки нескончаемого дождя. Он мысленно перебрал gee, что был в состоянии вспомнить из Старого Канона:

«Путь, который может быть пройден,

Не является вечным путем…»

Во рту у него пересохло настолько, что он даже попытался лизать сырой пол, но к воспаленному языку прилипала лишь грязь. Мыши суетились совсем близко от него и что-то шептали.

Но вот где-то в дальних темных коридорах послышался лязг засовов, и мелькнул яркий отблеск света.

Свет…

Вокруг него возникла тусклая реальность мутных очертаний и теней — низкие своды, арки, бочки, перегородки. Он с трудом поднялся и, шатаясь, бросился на свет.

Сияние исходило из низкого дверного проема, через который, подойдя ближе, он смог увидеть земляную насыпь, верхушки деревьев и багровое — то ли утреннее, то ли вечернее — небо, которое ослепило его так, как будто на дворе был летний полдень. Он встал в дверном проеме, не в силах сдвинуться с места, так как был ослеплен и потому что путь ему преградила неподвижная фигура.

— Выходи! — раздался голос Аргарда.

— Минутку. Я еще ничего не вижу.

— Выходи и иди, не останавливаясь! Не оборачивайся, а не то срежу лазером твою идиотскую башку!

Фальк сделал несколько шагов и в нерешительности остановился. Мысли, пришедшие в его голову там, в темноте подвала, теперь сослужили ему добрую службу. Раз они отпускают его, значит, боятся его убить.

— Живее!

Он решил воспользоваться этой мыслью.

— Только со своей ношей! — твердо сказал он.

Из-за страшной сухости во рту голос его прозвучал слабым писком.

— У меня в руке лазер, не забывай этого, желтоглазый, когда разговариваешь со мной.

— Ну так давай, пускай его в ход. Я не могу путешествовать через весь континент без своего пистолета.

На какой-то миг Аргард заколебался.

— Греттен, принеси сюда паршивый хлам этого дурака! — выругался он.

Прошло несколько минут, Фальк стоял и в упор смотрел на Аргарда, который, ухмыляясь, играл своим оружием в нескольких шагах от него. По поросшему травой склону сбежал мальчик, швырнул на землю мешок Фалька и исчез.

— Забирай! — приказал Аргард.

Фальк поднял свой скарб и выпрямился.

— А теперь ступай.

— Подожди, — пробормотал Фальк, — одну минуту.

Он опустился на колени, положил мешок на землю, развязал тесемки и стал рыться в содержимом.