iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан - Ольга Макарова

…Этот покосившийся северянский домик не стал бы непреступной преградой даже для ветра. Да и хозяин его, судя по всему, хрупок и слаб, иначе починил бы кровлю, сменил жалкую дверь…

Но есть то, что скрыто от глаз: этот домишко являлся крепостью, но иного рода…. Ищущий взгляд простого гадальщика проносился мимо, не замечая ничего особенного; взгляд же владельца Триады, способный на большее, — упирался в непроглядную чернильную тьму, крадущую сияние серебряных нитей.

Дело не в самом доме, конечно, а в хозяине. Кто-то очень хотел спрятаться; спрятаться именно от способных видеть чужие судьбы.

«Что ж, выходит, мне сюда,» — Кангасск пожал плечами и, переглянувшись с Эанной, что устроилась у крыльца, поднялся по каменным ступенькам.

Он остановился у двери; провел рукой над вывеской, с которой время и ржавчина вымарали все буквы, и сотворил заклинание ресторации. Забытая надпись вновь заблестела, отражая солнечный свет: «Гадание по руке. 5 монет»…

…Впервые воспоминание этой жизни развернулось в свете ффара; видимо, пытаясь убить бесполезную надежду столько раз, Кангасск однажды в этом преуспел…

Ффар трепал призрачное воспоминание, где мерцающие огни ночного Таммара скрадывали свет звезд; где кроха, похожая на сердитого воробушка, предлагала Кангасску Дэлэмэру, молодому, черноволосому, смуглому от кулдаганского загара, погадать на судьбу. «Пять монет!» — «Дороговато!» — «Тогда не гадай…»

Он смеялся над этой встречей — когда вместе с Владой покидал довоенный Таммар.

Он искал этой встречи, слоняясь по послевоенному миру, дикому и чужому…

…и боялся, когда встреча казалась близка, а потом со смешанным чувством разочарования и облегчения переводил дух, — когда узнавал, что впереди еще долгий путь.

Он задавался вопросом «Зачем?» и не находил ответа.

А потом просто отказался.

И что теперь? После множества пройденных дорог и передуманных мыслей — он готов?..

Кан постучал, и его пригласили войти. «Заходи. Не заперто»… Голос был женский; холодный и незнакомый. Вздохнув, Кангасск принял безрадостное приглашение и шагнул за порог.

Для непривычных глаз дом выглядел темным и мрачным, лишь узкий прямоугольник окна впускал в гадальную крепость немного света: желтое пятно его накрывало стол, на котором хозяйка разложила шитье; нитки, ножницы, подушечка с длинными иглами, хрупкие кусочки портняжного мела, схваченные булавками детали будущей куртки из индижи…

Устав от сумерек и не став дожидаться, пока глаза привыкнут, Ученик отпустил с ладони два белых Лихта. Звезды Флавуса плавно поднялись под потолок, разогнав по углам хмурые тени и открыв взгляду бедное и печальное жилище. Серый каменный пол, голые стены; вместо кровати — несколько ящиков, поставленных рядом и застеленных двумя одеялами… Но у дальней стены притаилось страннейшее из украшений: прозрачная вазочка, доверху наполненная мертвыми стигийскими камнями; да короткий меч в черных лакированных ножнах лежал рядом на убогой фанерной подставке, — меч добротной ковки, с серебряным напылением, стоящий больше, чем дом и все, что есть в его стенах. Осторожный наблюдатель заметил бы, — Кангасск даже внимания не обратил: как только магический свет разогнал сумрак, он встретился взглядом с Занной, и больше ничто не имело для Ученика значения.

Маленькая, болезненно худая; несмотря на молодость, волосы уже тронуты сединой; а в глазах усталости и тоски — бездонное море… такова теперь Занна. И та тихая девочка, что сманила чаргу, похожа на нее!.. Сестра? Или дочь…

Кан так долго шел к этому моменту, то приближая, то отдаляя его… но об одном он никогда не думал: а что потом? Ожидая ответа, в душе разверзала пасть зияющая пустота…

— Кто ты и что тебе нужно? — строго осведомилась Занна, вмиг став похожей на ту кроху, которую помнил Кангасск.

«Сделала вид, что не узнала, — подумал он, чувствуя, как отлегло от сердца, и улыбнулся себе: — Ну что ж, я подыграю».

— Я проходил мимо, — как ни в чем не бывало отозвался Ученик, — увидел вывеску, решил зайти погадать.

— Я давно не гадаю, — с некоторым удивлением произнесла Занна и недоверчиво прищурилась. — И вывеска… ржавчина давно съела все буквы, ты не мог ее прочитать.

— Прочел, как видишь, — Кангасск беспечно пожал плечами. — Можешь проверить, буквы сияют, как новенькие. Так ты погадаешь мне?

«Сейчас скажет „Пять монет“… конец игре тогда…» — мелькнула ироничная мысль. О том, что с уходом Эа Кангасск остался без денег, он вспомнил поздновато. Впрочем, если бы Занна хотела выгнать его, она бы уже это сделала: деньги ее бы не остановили. Помнится, она не взяла своих пяти монет и тогда, когда гадала Кану в первый раз.

— Садись, — буркнула Занна и, указав на кривоногий стульчик за своим швейным столом.

Кангасск послушно сел.

— Давай руку, — сказала гадалка, присаживаясь напротив.

Нет, она не сможет долго играть. Та буря, что собирается грянуть в ее душе, уже дает знать о себе: в каждом сердитом слове, в каждом резком движении…

— Правую! — сурово взглянув на своего гостя, потребовала Занна, когда Кан подал левую руку.

Кангасск вздохнул, но подчинился, — и холодная, с синеватым оттенком кисть легла в ладони наследницы Азарии и Самберта. Раскрыть ладонь полностью Ученик не сумел: как-никак, три пальца не слушались до сих пор… Но Занна и не взглянула на «судьбоносные линии» его руки…

— Макс Милиан отрубил тебе эту руку, Кангасск Дэлэмэр, последний Ученик! — произнесла Занна с горькой усмешкой и подняла на Кана гневный взгляд. — Ты знаешь, что по руке гадают только дуракам, которые верят в это, — жестко сказала она. — Я тринадцать лет не касалась харуспексов, я не вижу будущего и не хочу больше его видеть! Но я знаю, кто ты такой…

— Я искал тебя, Занна, — мягко сказал Кангасск.

— Я спряталась здесь от таких, как ты! — бросила она в ответ. — От тех, кто твердит про наследие династии, от тех, кто наживается теперь на харуспексах, и от тебя — в особенности!!!

— Почему? — проронил Ученик с отрешенностью в голосе.

Вопрос повис в воздухе…

Кангасск удивлялся собственному спокойствию и чувству нереальности происходящего. Как Странник в беснующемся арене, как маг под щитом периметра, он оставался спокоен и неуязвим. Гнев Занны не касался его. И мир вокруг казался огромным, а время — лениво ползущим. Хмурые облака за окном шли со стороны Столицы парадом через все небо; и желтый солнечный свет, падающий на стол, мешался с белым магическим светом Лихтов, «звезд Флавуса». И еще… Занна до сих пор держала руку Кангасска в своих руках, — видимо, совсем забыла об этом, уйдя в эмоции, — и ладони ее были уютно-теплыми… Вечность сидеть бы так. И молчать обо всем…