Вторая мировая война - Энтони Бивор

Когда уцелевшие самолеты достигли Швайнфурта, они не смогли отбомбиться точно. Строй был нарушен, их обстреливали зенитки, а цель немцы скрыли искусственной дымовой завесой. В любом случае 300-килограммовые бомбы были просто недостаточно мощными, чтобы нанести значительный ущерб, даже если попадали в цель. Восьмая армия потеряла шестьдесят бомбардировщиков, а еще сто получили настолько сильные повреждения, что были списаны. Погибло около 600 летчиков.

После этих потерь Черчилль возобновил свое давление на ВВС США, чтобы те перешли на ночное бомбометание. Арнольд резко противился этому, но понимал, что его самолеты будут уязвимы, пока не получат истребители сопровождения дальнего действия. Командование авиации США вынуждено было признать, что концепция использования хорошо вооруженных «летающих крепостей», за которую они так долго держались, была глубоко ошибочной. Горький урок повторился снова, когда Восьмая армия снова рискнула совершить налет за пределы действия истребителей прикрытия при атаке Штутгарта и потеряла 45 «летающих крепостей» из 338.

В ходе крупного сражения в воздухе при бомбежке Регенсбурга и Швайнфурта люфтваффе потеряли 47 истребителей, что довело цифру общих немецких потерь в августе до 334 машин. Погибло слишком много опытных пилотов, что было еще хуже. Их потеря была гораздо более сильным ударом по обороне Германии, чем от разрушения группой Лемэя завода Мессершмитта в Регенсбурге. 18 августа, после гнева Гитлера за то, что допущено разрушение Гамбурга и другие бомбежки, начальник штаба люфтваффе генерал Ешоннек застрелился. Гитлеру было не до него. Теперь фюрер был еще решительнее настроен на разработку оружия возмездия – бомб дальнего действия Фау-1 и ракет Фау-2 (V–1 и V–2). Главной целью было вселить еще больше ужаса в своих врагов.

После бомбардировки базы по разработке Фау в Пенемюнде на побережье Балтики командование английской бомбардировочной авиации начало Битву за Берлин. Харрис был убежден, что если он сможет сделать с нацистской столицей то, что его самолеты сделали с Гамбургом, Германия сдастся к 1 апреля 1944 г. Гитлер, к отчаянию генерала Адольфа Галланда, командующего истребительной авиацией люфтваффе, и генерал-фельдмаршала Мильха, отказал в увеличении производства истребителей. Его вера в Геринга и люфтваффе была сильно подорвана. Он надеялся на массивные бетонные зенитные башни, которые призваны были защитить Берлин. Но, хотя заградительный огонь зениток и скрещивающиеся лучи прожекторов вселяли ужас в экипажи Королевских ВВС при приближении к городу, от зенитного огня они несли значительно меньше потерь, чем от ночных истребителей люфтваффе.

Самолеты «патфайндер» сбрасывали над Берлином красные и зеленые сигнальные огни, которые немцы прозвали «рождественской елкой». После этого «ланкастеры» и «галифаксы» накрывали город ковровыми бомбежками. По приказу Харриса каждый «ланкастер» теперь нес пять тонн бомб. «Кроваво-красный купол неба над Берлином светится жуткой красотой, – записал Геббельс в своем дневнике после одного из самых больших налетов. – Я не могу больше смотреть на это». Тем не менее Геббельс был одним из очень немногих нацистских вождей, кто выходил к жертвам налетов и утешал их.

Жизнь становилась труднее для рядовых берлинцев, которые пытались вовремя добраться до работы по заваленным обломками улицам, с трамвайными рельсами, скрученными в фантастические узлы, и поврежденными линиями надземной железной дороги, по которой не ходили поезда. Горожане, спешащие на работу, выглядели бледными и уставшими от недосыпания. Те, чьи квартиры были разбомблены, вынуждены были или переехать к друзьям, или надеяться, что власти предоставят им другое жилье. Обычно жилье конфисковалось у семей евреев, многие из которых теперь были «высланы на восток». Как и в большинстве других городов, можно было взять новую одежду и предметы обихода за бесценок в домах евреев. Не многие задумывались о судьбах бывших владельцев.

Однако поразительное количество евреев, от 5 до 7 тыс. человек, ушли в подполье, их называли «субмаринами». Некоторые прятались в городе или в домах симпатизирующих им антифашистов, или в маленьких летних домиках на участках, отведенных под огороды. Те, кто мог легко сойти за арийца, снимали со своей одежды желтые звезды, покупали фальшивые документы, и смешивались с населением. Все боялись быть в любой момент арестованными то ли патрулем СА на улице, то ли гестаповцами в гражданском по наводке еврейского Greifer – «ловца», которого шантажом заставляли выслеживать и выдавать «субмарин» под туманные обещания, что так он сможет спасти свою семью.

Ночью под вой сирен население строем направлялось в бомбоубежища, в подвалы или под башнями ПВО. Они несли термосы и маленькие картонные коробки с бутербродами, ценностями и важными документами. С мрачным берлинским юмором, сирены называли «трубой Мейера», намекая на хвастливое заявление Геринга в начале войны: «Можете назвать меня Мейером (еврейское имя), если хоть одна английская бомба упадет на Берлин». В башне ПВО в зоопарке Тиргартен помещалось 18 тыс. человек. Урсула фон Кардорф в своем дневнике описывала помещение, как «похожее на декорации к тюремной сцене в опере “Фиделио”. Влюбленные пары обнимались на бетонных спиральных лестницах, как будто принимали участие в пародии на бал-маскарад».

В обычных укрытиях, известных как Luftschutzraeume, стоял отвратительный запах немытых тел и всеобщей проблемы – дурного запаха изо рта. У большинства были плохие зубы из-за нехватки витаминов. Укрытия освещались синими лампами, а стрелки и буквы на стенах были нарисованы светящейся краской, на случай внезапного отключения электричества. В подвалах домов, где укрывалось большинство людей, семьи сидели рядами напротив друг друга, как в вагоне метро. Когда здания начинали содрогаться от взрывов, некоторые выполняли странные ритуалы для выживания, такие, как обертывание головы полотенцем. Но если в здание над ними попадала бомба, или оно загоралось, и дым и пыль проникали в подвал, находившихся там могла охватить истерика. В боковых стенах делали отверстия, чтобы при необходимости можно было убежать в подвалы соседних зданий. Иностранным рабочим, опознаваемым по большой букве на спине, запрещалось входить в бомбоубежище и находиться вместе с немецкими женщинами и детьми в таких «интимных» условиях.

Харрис, как и обещал Черчиллю, объявил своим подчиненным, что Битва за Берлин станет решающей битвой войны. Но кампания на истощение ночь за ночью разрушала нервы его летчиков не меньше, чем берлинцев. Его экипажи совершали налеты снова и снова, хватаясь за мантру Харриса о том, что это приблизит конец войны и в итоге сохранит намного больше жизней.

Битва продолжалась с августа 1943 г. по март 1944 г., но 17 тыс. т фугасных и 16 тыс. т зажигательных бомб не смогли разрушить германскую столицу. Город был слишком велик по площади, чтобы его можно было сжечь огненным смерчем, а широкие площади и парки принимали на себя большую часть бомб. Харрис сильно просчитался и в конце концов вынужден был отступить. Все его заверения Черчиллю оказались несостоятельными. Бомбардировочная авиация потеряла более тысячи самолетов, в основном в боях с ночными истребителями. Английские ВВС убили 9390 мирных жителей, но потеряли при этом 2690 летчиков.

Попытка Харриса сломить боевой дух Германии провалилась. Но он отказывался признать поражение и изменить своим убеждениям. Он презирал попытки правительства обелить кампанию бомбардировок, когда утверждалось, что ВВС атаковали только военные цели, а гибель мирных жителей была неизбежным побочным результатом. Он просто рассматривал немецких рабочих и их дома как законные цели в условиях современного милитаризованного государства. Он отбрасывал саму мысль о том, что нужно «стыдиться бомбежек по площадям».

Тем временем американцы становились такими же осторожными в выражениях, как и критики Харриса в министерстве авиации. Хотя генерал Арнольд в частном порядке и признавал, что американцы бомбят «вслепую» в большинстве случаев, и в результате бомбят по площадям, а не по целям, но отказывался заявить об этом публично. После всех заявлений о «попаданиях в бочонок с соленьями» характер американских бомбардировок осенью 1943 г. был не лучше, чем в докладе Батта. «В периоды устойчивой плохой погоды, – отмечал историк авиации, – в целом точность американцев была не выше, а часто ниже, чем у английских бомбардировщиков». Командование авиации США отказывалось верить таким выводам.

Гитлер приказал нанести ответные удары по английским историческим городам: Бату, Кентербери, Эксетеру, Нориджу и Йорку. Пресс-секретарь на Вильгельмштрассе объявил, что «люфтваффе уничтожит каждое здание, отмеченное тремя звездочками в лучшем немецком путеводителе Бедекера». Название знаменитого путеводителя для туристов в красном переплете приклеилось к этим атакам, и они стали известны, как «Бедекеровские налеты». Геббельс был в ярости от этого промаха: ему хотелось, чтобы это на англичан легло черное пятно бомбежек древних городов.