Великие Цезари - Александр Петряков

Некоторые из приведенных здесь авторов (Апулей, Марциал, Ювенал) жили и творили в более позднее время, однако нравы в эпоху Августа складывались уже примерно в такую картину. Поэтому правителю было чрезвычайно трудно на этом фоне переломить ситуацию.

Однако Август упрямо проводил в жизнь принятые постановления и продемонстрировал всему Риму, что перед законом все равны, применив его против своей дочери и внучки. Но все эти меры не могли, разумеется, привести к идеальной нравственности, каковую Август видел в древности, и возродить ее было уже никак невозможно. Против подобных брачных нововведений протестовал народ, и властителю волей-неволей приходилось отступать от своих намерений и смягчать эти постановления. Так, по закону восемнадцатого года, вдовцы обязаны были вступать в новый брак через год, а разведенные через полгода, а по новому закону Папия и Поппея, принятому в девятом году уже после Р.Х., этот срок продлевался до трех лет. Сами законодатели, еще раз напомним читателю, Папий и Поппей, были не женаты, и детей у них не было.

«Но и после этого, – как пишет Светоний, – однажды на всенародных играх всадники стали настойчиво требовать от него отмены закона; тогда он, подозвав сыновей Германика, на виду у всех посадил их себе и к отцу на колени, знаками и взглядами убеждая народ не роптать и брать пример с молодого отца. А узнав, что некоторые обходят закон, обручаясь с несовершеннолетними или часто меняя жен, он сократил срок помолвки и ограничил разводы».

Кроме того, ему приходилось доказывать свою правоту чтением речей бывших консулов, к примеру, знаменитое обращение к сенату Квинта Метелла «Об умножении потомства», убеждая тем самым строптивых сенаторов, что и предки уже были озабочены демографическими проблемами. Некоторые сенаторы ему откровенно дерзили, и есть у Светония такие, к примеру, их реплики: «Я бы тебе ответил, будь это возможно!» и другие подобные. Ему открыто намекали, что тому, кто был трижды разведен и женат на разведенной, не пристало бороться с разводами. К чести нашего героя, он был толерантен, в мирное время жесток не был и старался не обращать внимания на подобные дерзости. Но иной раз ядовитые вопросы и намеки сенаторов, что он и сам был не прочь развлечься с чужими женами, его допекали, и он уходил из курии в раздражении. Светоний, между прочим, сообщает, что Август приказал умереть своему любимому вольноотпущеннику Полу, потому что тот соблазнял замужних женщин. Воистину: «В своем глазу соломинку мы видим, ну а в чужом не видим и бревна».

Разумеется, велась активная пропаганда семейной жизни. Император лично помогал многодетным семьям, окружал почетом отцов больших семейств и устраивал карьеру их сыновьям. Некий Гай Крисп Гилар из Фезул в окружении своих восьми детей, тридцати внуков и восемнадцати правнуков торжественно демонстрировал на Палатине плодовитость своей семьи. Гораций, единомышленник Августа, что касалось реформ, направленных к возрождению старых обычаев, также призывал римлян к радостям семейного очага. Но сам поэт женат не был и особой любвеобильностью не отличался. Он советовал своим читателям утолять свою страсть в объятиях рабынь или гетер, а не соблазнять благородных матрон, что ведет к разрушению семьи.

Здесь уместно еще раз обратиться к судьбе несчастного Овидия. В то время, когда император говорил своим подданным о святости семейного очага и принимал законы, направленные на соблюдение супружеской верности, такие сочинения, как «Наука любви», несомненно, считались вредными и подрывающими, так сказать, устои добропорядочности.

Но если мы обратим свой взор на прошлые века, где Август видел идеал семейных отношений и нравственности, то увидим, что литература того времени также обращалась к теме любовных отношений столь же ярко, как и Овидий. К примеру, Плавт (второй век до Р.Х.) в своих комедиях описывал весьма пикантные эпизоды, где «страстно обнял друг подругу, губы с губками сливает, языков двух откровенно начинается беседа» и тому подобные. Примеров можно привести великое множество, и есть соблазн процитировать еще и другие источники. Так что, еще раз повторим, «Наука любви» не могла стать единственной причиной ссылки поэта. Его современниками были и другие волшебные мастера любовной лирики, такие как Катулл, Тибулл и Проперций. Скорее всего, причина была политическая. Павел, муж Юлии Младшей, устроил заговор с целью возведения на престол единственного оставшегося в живых внука Августа Агриппы Постума (есть такая версия), за что поплатился жизнью, а Силан, любовник Юлии, был сослан. Так что, быть может, Овидий был как-то причастен к этой истории. Во всяком случае, из туманных намеков, что его погубили «стихи и проступок», какие поэт делал в ссылке, можно понять, что он совершил нечто такое, что Август расценил не только как пропаганду безнравственности.

Хотя необходимо отметить, что наказание за вредные, с точки зрения правительства, сочинения постигло не только Овидия. В том же восьмом году ритор Кассий Север был сослан на остров Крит за «бесстыдные» нападки на знатных особ обоего пола, а сочинения Тита Лабиена были, по решению сената, сожжены, а сам он уморил себя голодом в родовой усыпальнице. Калигула, сменивший на троне Тиберия, как упоминает Светоний, повелел разыскать сочинения этих опальных литераторов, «чтобы никакое событие не ускользнуло от потомков». Так что наказание литераторов носило характер устрашающей акции, и жертвой этой кампании стал и Овидий.

Итак, борьба Августа за нравственность с помощью законов, пропаганды прелестей семейного быта, отцовства и материнства, можно сказать, закончилась скорее поражением, нежели победой. Да и не могла ею закончиться, потому что во все времена пределы власти находятся на границе индивидуальных склонностей и привычек того или иного человека. Трудно убежденного холостяка затолкать в ярмо семейной жизни, принудить женщин не изменять своим мужьям, заставить поэта не писать о своих эротических чувствах, мыслях и переживаниях.

Все это, несомненно, так, но Августу в определенной степени удалось изменить демографическую ситуацию в государстве в лучшую сторону. И не столько при помощи брачного законодательства, сколько благодаря установившемуся прочному миру и экономической и политической стабильности. Люди поверили в будущее без гражданских войн, требовавших человеческих жизней и обременительных финансовых пожертвований в виде новых налогов или открытого грабежа. И естественно, что мирная спокойная жизнь без войн, поборов, постоянного страха репрессий, возможности лишиться недвижимой и иной собственности стимулировала создание семей и рождаемости. В «Деяниях божественного Августа» говорится, что во время переписи после сорок второго года до Р.Х. «учтено было голов римских граждан четыре миллиона шестьдесят три тысячи», а во время переписи в четырнадцатом году после Р.Х. (год смерти Августа) «учтено голов римских граждан четыре миллиона девятьсот тридцать семь тысяч». Таким образом, за время его правления народонаселение Рима увеличилось почти на четверть. А общее число жителей империи исчислялось цифрой от семидесяти до ста миллионов.