Петербург - Алекс Кун

Баня ставит точку в любом длительном походе. В ней отступают накопившиеся тяготы и холод переходов. После нее возникает чувство, что жизнь открывает новый, чистый, лист. Правда, поднимаясь к себе на чердак, поддерживаемый Таей, записи на этом листе отложил на потом. Пока, на этом чистом листе прорисовывалась только гравюра уютной кровати и крепкий сон. Именно сон.

Морозное утро Вавчуга вроде и не отличалось от десятков подобных рассветов в походе. Но было иное. Вроде и солнышко ярче, и небо не такое серое, и лед, намерзший на позвоночник, растаял. Лепота. Работать еще не хотелось, а вот жить было уже интересно.

Опосля заутрени население, не сговариваясь, а может и сговариваясь, собиралось на моем подворье. Толпа быстро разрасталась, курясь парками и разговорами в ожидании отчета князя об осенней кампании. Традиция. Надо мегафон изобретать, а то до сих пор хриплю, подморозив в дороге горло.

Не стал заставлять народ ждать. Холодно же.

— Здравы будьте, други мои… Сказ мой ныне короток будет. Побили свеев в Ижорских землях малой кровью. Без убитых, в полках наших, не обошлось — их списки в штабе полка вывешу, и в конторе заводской. Уж простите, что всех уберечь не смог… Раненных еще больше, лечат их ныне на берегах Балтики. Когда уезжал оттуда, раненные на поправку шли. Отбили у свеев Нарву и Выборг, по пути взяв еще несколько крепостей. Крепко ныне государь на Балтике встал. Даже город новый в устье Невы заложить повелел. Да только не кончена война еще. Свеи за зиму опомнятся, да летом всеми силами вернуть потерянное восхотят. Жарким будет лето, и кровавым. Теперь полки государевы на вас надеются! Коли обеспечим их огневым припасом вдоволь, тогда будет нашей крови меньше, а крови свеев больше. И припас надобен к началу лета, чтоб поздно не было. Знаю, что трудитесь вы, рук не покладая, и полки наши в это верят. Не прошу вас еще больше припаса выделывать. Ведаю, что край уже. Прошу только работать сторожко, да торопиться с умом. Коли увечных на заводе прибудет — это припасов не добавит. А коли взрыв какой, так вообще завод встанет. Вот об этом и хотел упредить. Припасы нужны, много надо и разных, ведь окромя полков — целый город с заводами и верфями поднимать будем. Да только нет на всей Руси другого такого завода, как наш, и сохранить его, вместе с мастерами и людом работным — то дело не менее важное есть. На этом все. Подробнее мастерам обскажу, а уж они вам поведают. Мастерам, коих тут нет, передайте, что в канцелярии заводской ждать их буду.

Нырнул в тепло дома, мысленно улыбаясь последней фразе. Дело в том, что на Руси слово канцелярия повелось от латинского cancellaria, что переводилось как «помост для обнародования решения властей» — в этом смысле крыльцо моего дома подходило по смыслу гораздо больше, чем просторная комната в заводоуправлении. Мастера, что были в толпе, точного перевода слова «канцелярия» может, и не знали — но поспешили за мной. Видимо, не одному мне нравятся пироги Надежды.

День так и прошел — за разговорами и решением накопившихся проблем. Радовало, что большинство вопросов уже решали без меня. Вечером выслушивал обиды Таи. Радовало, что ее обида уже перегорела, вытесненная желанием похвастать. Тая несколько месяцев сводила накопившиеся у нее записки в книгу по медицине. За одно это ей дворянское звание положено, хотя теоретически, как профессор, она его и так имеет. Практически это «табельное дворянство» пока буксовало. Нет, напрямую волю государя никто не оспаривал, и даже шипели не в глаза, а за спиной — вот только «свет» этих табельных дворян игнорировал, что не помешало новой прослойке образовать свои вечеринки и сборища. Более того, сборища эти становились постепенно более многочисленными, чем приемы старого дворянства. Даже образовалась любопытная тенденция, когда старое дворянство, воротя нос, вынужденно посещать новые приемы, для решения своих деловых вопросов. Ассимиляция.

Записи Таи пришлись как нельзя вовремя. Серьезным научным трудом она не занималась, ее больше интересовало практическое применение всех изученных ею приемов. Книга выходила гораздо полнее, чем наша первая брошюра. Даже раздел хирургии в ней появился, занимая более трети объема.

Просматривал всю ночь труд Таи. Она сама, сморенная трудами … не только над книгой, сладко посапывала, довольная жизнью и простившая непутевого князя, у которого начиналась «карусель».

Подчерк у Таи стал … как у всех медиков. Слова скорее угадывались, чем прочитывались. Искренне соболезную наборщикам типографии. Вот рисунки были хороши, и их было много. Книжка с картинками. Открыл для себя много нового. Рисунки хирургического инструмента бросали в озноб. Многие инструменты были мне совершенно незнакомы. Например, специальные клещи, чтоб вытаскивать стрелы из тела — их заводили в рану так, чтоб накрыть широкую обратную грань наконечника «срезня» или «бродхеда», после чего наконечник можно было вытащить, и он не «впивался» в тело. С луком мне познакомиться так и не удалось, хотя конница Репнина его и использовала — а вот баек про луки и ранения от стрел — наслушался в достатке. Узнал много любопытного. Для начала — никто не таскал колчаны со стрелами за спиной — это все штампы фильмов моего времени. Колчан носили на поясе, или вообще просто затыкали пук стрел за кушак. Стрел много, также, не носили. При весе стрелы минимум в 150 грамм — два десятка уже пояс прилично оттягивают, а дискомфорт лучника приводит к промахам. Стреляли стрелами не настильно, а по минометной траектории — торчащая из груди стрела, это выстрел практически в упор. В остальных случаях стрелы должны были торчать из плеч, рук и головы. Становилась понятна форма высоких шлемов, да еще и с полями, типа испанских.

Стрелы часто втыкали в землю, не только, чтоб было быстрее их доставать, но и из варварских соображений, занести землю с наконечника в рану. Особенно англичане этим раньше грешили, одно время вообще считалось, что они стрелы отравляют — но все было проще — грязь, инфекция, сепсис, могила.

В очередной раз задумался над пенициллином, и вновь не придумал, как выделить его из грибка. Прикладывать к ранам просто выжимку из грибка не так эффективно будет, хотя … надо пробовать. Не моя специализация. Кому бы поручить?

По свежим следам накидывал на бумажках дополнения к прочитанному. Ланцеты, иглы и пилы — это хорошо, но в памяти у меня побольше будет — скальпель, зажимы всякие, в том числе и те, которыми в фильмах ватку держат, кусачки, трубки … словом все, применение чего смог описать. Вплоть до зеркал, как у ухо-горло-носа. Было еще несколько инструментов, которые в свое время видел, но описать, для чего они нужны не смогу даже под пытками. Может, для пыток и нужны? Записал на новом листе пыточный инструмент для вытягивания костей после травм — видел такие железные конструкции с винтами раньше. И пошло — поехало. Одни воспоминания цепляли другие, фильмы путались с реальными воспоминаниями, количество листов росло на глазах. За одну ночь явно не управлюсь. Дошел уже и до приборов измерения давления — вместо резины в них используем клеенку и маленький мех. То, что прибор будет травить воздух — не страшно, все равно для измерений воздух нужно стравливать. Манометр можно взять от барометров, и переградуировать его шкалу от 0 до 300 мм. ртутного столба. Больше, наверное, бесполезно, так как нормальным считают давление не выше 140 на 90, а в идеале — 120 на 80. Вопрос только — и что дальше? Надо ведь к этому иметь препараты, сбивающие или повышающие давление. Кофе и водка? Так у нас больные повалят толпами на такое лечение. Да и не дают эти «препараты» долговременного эффекта.

Помню «бабушкин» рецепт, что рябиновое варенье гарантированно сбивает давление — вот только рецепт этот никогда не проверял за ненадобностью. Из того же источника следует, что хорошо просоленные продукты, огурчики, грибочки, капуста — давление повышают. Словом — с меня приборы, с Таи исследования.

Утром начал карусель с квадратной головой — надо бросать эти ночные посиделки, а то Тая на мне же и будет проводить эксперименты с давлением.

Никаких оружейных новинок вводить больше не собирался. Был у меня в голове еще огромный список новинок, начиная от безоткаток для пехоты и катеров и заканчивая торпедами — но на все это наложил категорическое табу. Время не пришло. Противник должен втянутся в «ловушку», бросить все силы и средства на повторение, наклепать аналогов нашему вооружению по самое «не могу» — и только тогда можно будет запускать ответный ход. Не раньше. Тут как на войне, когда до последнего придерживают резервы, чтоб нападающий увяз в линиях обороны.

Единственным тонким звеном, во всем этом плане, стало именно мое знание, которое можно из меня достать клещами. Героически перетерпеть пытки можно только при неопытных палачах — на что рассчитывать не мог. Решил подстраховаться, заказав себе красивую, фарфоровую, плоскую флягу для нагрудного кармана. Потом еще и стальной чехол к этой фляге. Граненый. Мастера удивлялись, но сделали в лучшем виде — не так уж часто их князь «блажил». Во флягу, тихонько залил шимозу, а крышкой будет детонатор с терочным запалом. Дернут с меня китель … и привет. Самому бы не подорваться, а то обидно будет. Пока решил потаскать деревянный макет, и последить, когда выдерну веревочку «детонатора». Надеюсь, к лету привыкнуть носить «фляжку», так как ожидаю открытие сезона охоты на князя. Усиление охраны, это само собой — но с «последним доводом» мне будет спокойнее. Главное, чтоб о нем никто, особенно Тая, не пронюхал. Только охрану мою предупредить придется, а то они начнут меня, раненного, тфу-тфу-тфу, раздевать и нехорошо получится. Кому-то доверять все одно надо — моя четверка морпехов и так в самом верху списка надежности.