Петербург - Алекс Кун

Призов образовалось четыре. Точнее пять, но эту одномачтовую помесь рыбачьей лодки с папирусной «Ра» — за приз считать отказываюсь. Четыре.

Стреляли, малыши видимо для острастки. Совсем как рыбы иглобрюхи — сами маленькие, но если напугаются, раздуваются как мячики, делая вид, что они большие и страшные.

Вот только этим большим и страшным — птицы ответили как взрослым. Шрапнелью.

Немного понаблюдал избиение. Вот к чему было это геройство! Гордое осознание мышкой, что она пнула лисицу? Отдал приказ закрывать люки ангаров — погрозить и забрать всех без крови не вышло, теперь уже нет смысла тратить топливо. Птицы сами справятся, для них это дело привычное.

Наша увеличившаяся эскадра, потеряв больше часа, вновь шла к Западной Двине. Вот о реке и размышлял. Ширина Двины в устье до полутора километров, а глубина до 9 метров — даже линкорам хватит. Только мели, нанесенные песком, как обычно все портят. Зато берега реки и морских берегов устья радовали песчаными пляжами и дюнами, напоминая западный берег Ладожского озера. Красота. Мысли, сами собой, сошли к курортам, шезлонгам и экскурсиям — «… обратите внимание направо, где из окон нашего туристического теплохода открывается вид на местную достопримечательность, старинную крепость Дюнамюнде…».

Стояли на рейде в устье Двины, с интересом рассматривая шестиглавую крепостицу, прикрывающую Двину с устья. После Выборга и «Орешка» эти фортификации не впечатляли. Те же пять сотен солдат и 50 пушек. Ниеншанц. Только места занимает побольше, и бастионы рвом отчеркнуты. Да, крепость построена уже по современным канонам, с треугольными выступами, скосами, равелинами. Все как положено. Да вот беда — пушки стоят поверх стены, ничем не прикрытые. Увлеклись они тут редутами. И это хорошо — был бы вместо крепости солидный ДОТ, мы бы с ним намучались.

Даже из старинных рыцарских бастионов пушки выковыривать и то сложнее, чем выбивать пушкарей с этих «современных» открытых бастионов шрапнелью.

Со стен крепости нас рассматривала толпа народу, изредка поблескивая стеклами труб. Полтора километра дистанции — они считают себя в безопасности, хотя, наверняка слышали, про дальнобойность наших пушек. Но человек так устроен — пока сам не увидит, верит с трудом. И что нам с этой занозой делать?

Переборол острое желание ударить тремя судами шрапнелью по толпе. Что-то, кровожадным стал — спешу решить вопросы самым простым способом. Велел спускать катер, грести полтора километра не хотелось. А топливо … да бог с ним, на всю жизнь не напасешься.

На берегу катер ждала солидная толпа встречающих, что интересно, не усиленная ротой мушкетеров. Галантный век.

Спрыгнул на песок с высунувшего на берег носа катера, ни на что особо не надеясь. Сколько раз предлагали крепостям сдаваться? Чего меня на все эти расшаркивания тянет? Вон, только морпехам нервы порчу — стрелок за картечницей так вообще со станиной слился в едином напряжении тела и стали, зыркая на меня крайне недобро, хоть и старался не перекрывать ему директрису стрельбы.

За мной на песок спрыгнул переводчик и пара моих морпехов. Катер слегка накренился на левый борт, приняв на него массу оставшихся морпехов капральства. За спиной звякал металл о метал. Дружеская вечеринка.

Вяло козырнул подошедшим от толпы свеям, представился, подождал перевода и выяснил, что говорю с комендантом крепости, генералом фон Штакельбергом. Чуть не хмыкнул, представив себе, как беру коменданта за рукав, и прочувствованным голосом его уговариваю — «… барон, ну сдайтесь, чего вам стоит-то …». О чем говорить? Ну не помогают доводы разума в разговорах со свеями!

— Барон, завтра на ваш рейд войдет эскадра адмирала фон Памбурга, десяток линейных кораблей второго и третьего класса, с четырьмя сотнями пушек. С ним десант в десять тысяч мушкетеров, усиленных полковой артиллкрией…

Пока говорил, генерал хмурился все больше, и глядел на меня неприязненнее. Все впустую.

Переждал ответ и перевод. Ну да, кто бы сомневался.

— Генерал, той осенью все это слышал уже. Под Ниеншанцем комендант был еще злее. Под Шлиссельбургом комендант особо гордый был. Был.

Ждал перевода, с грустью оглядывая мирный берег, зеленую траву, купы деревьев. Внутренним взором накладывая на мирную картину черные воронки недолетов, срезанные шрапнелью ветви деревьев, красные подтеки на гребне стены…

Покивал суровой отповеди генерала. Конечно, эти, это не те. Те забыли о долге и …

Поднял с пляжа горсть песка, теплого, мелко текущего сквозь пальцы. Вспомнились строки песни Йовин.

Зелень травы, и небес синева на знаменах

Рвет тишину крик команды, в послушном строю

Враг мой, ответь! Почему после боя, мы сами с собою в бою?

Кто объяснит мне, зачем убивать! Для чего я сегодня убью?

Отряхнул песок с ладони под удивленным взглядом генерала

— Не забыли они о долге, барон. Мертвые сраму не имут. Даю вам час на почетную сдачу крепости. Гарнизон может уйти с флагами и оружием. Через час крепость будет уничтожена вместе с гарнизоном, как был уничтожен Выборг, Ниеншанц, Шлиссельбург. Вы в ответе за своих солдат. Помните об этом, генерал! Честь имею.

Дождался конца перевода. Мы скупо кивнули друг другу и разошлись, оставив на выглаженном ветром песке вязь лунок следов с осыпающимися краями. Не имеем мы чести. Оба.

Глава 30

Обратно катер шел только под шипящий шум коловратника. Со мной так никто и не решился заговорить.

Поднявшись по штормтрапу, назначил сбор капитанов. Два десятка залпов, 160 снарядов соток и 320 снарядов семьдесятпяток. Первый заход. Высадка сотни морпехов на катерах, возврат катеров, высадка сотни абордажников птиц. Второй заход орудиями… И пусть капитаны расскажут мне, что такое честь в их понимании.

Час истекал. Чуда не будет. Прав был гроссмейстер.

Разрывы заплясали на стенах бастиона и вспухли облаками над стенами. Крепость молчала. И это было самое тяжелое. Попытка ответного огня крепости по причаливающим к берегу катерам серьезным сопротивлением назвать язык не поворачивался. Второй залп крепости вспух только несколькими, разрозненными облачками — перезаряжать уже было некому.

Вернувшиеся к птицам катера грузились экипажами абордажников. Морпехи на берегу рассредоточивались, следуя школе штурмовиков. В замершем бое стали слышны плеск волн и далекий крик напуганных чаек. Так и не научился хладнокровно втыкать нож, глядя в глаза бессильной жертве. Перевесился через фальшборт, громко свиснув ближайшему катеру, и показав жестами, чтоб они приняли еще одного пассажира.

Места в катере искать не стал, усевшись на горячий кожух моторного отсека. Надо тренироваться чувствовать себя на шипящей маслом сковородке. Если церковники правы — мне это может понадобиться. Морпехи охраны просто уселись на транец.

Шел по истоптанному пляжу, упирающемуся в невысокий обрывчик, разделяющий песок пляжа и молодую траву берега. Часть абордажников птиц залегли за этой ступенькой со штуцерами. Надо же, и тут уже прослеживается новая школа, корнями уходящая к мешкам песка у бортов.

Переступил границу песка и травы, подходя ко рву среднего бастиона, ближе всех подходящего к Двине. Если саданут из пушки, меня достанут. Плевать. Надоело прятаться за спины ребят, и глушить людей как рыбу динамитом.

— Commandant! I have come to accept capitulation!

Даа… За такое знание языка точно надо пушками расстреливать. Но пушки молчали. Вместо них в крепости били барабаны. Знать бы еще, что они означают.

За моей спиной начала накапливаться толпа. Шуганул капралов, обещая их разжаловать, в пастухи корабельных мышей. С ума спрыгнули!? Под пушками концентрироваться!

Шел вдоль рва к пятому бастиону, с красивым названием «Звезда гавани» и равелину рядом с ним. Справа перебегали морпехи, прикрываясь всякой ерундой, типа по-весеннему голых кустов или деревьев, толщиной с руку. Надо было штурмовиков брать. Слабоваты у меня абордажники против крепостей.

Дорога вдоль рва вывела прямо к мосту на равелин. Стационарному. Но на мост с бастиона смотрели целых два жерла пушек. Очень неприятное ощущение смотреть в черный провал дула. Уже не так хочется стать впереди всех на белом коне. Махнул назад морпехам, играющим в салочки с растительностью, чтоб залегли. Ну! Пан или пропал?

Видимо сильно сконцентрировался на дуле напротив, а может, так и надо было. Краем глаза заметил дымок, и даже раздумывать не стал, крикнув моим охранникам «В воду!!!», заканчивая команду уже в полете. Успел еще подумать, как нехорошо получится, если за стеной народ просто покурить сел. Плеск совпал грохотом. …!..! и какого …! Вода Холодная! Как кипяток! Оглянулся на пару голов охранников, изображавших поплавки на своих привычных местах за моей спиной. Над головой разрасталась перестрелка. Грохнули картечницы, и через три секунды стена покрылась разрывами. Часть мин скатилась по стенам в ров, грохнув под водой. Спасибо дорогие мои!..!