Петербург - Алекс Кун

Голубое небо свернулось до хмари войны. Но руки действительно перестали дрожать.

Кто пойдет за изорванным знаменемДраться за последний рубеж?Защищать бесполезные знанияИ нелепость белых одежд?Эй, вставайте, кто еще осталсяВстанем гордым строем среди руин,Кто еще помнит, и кто не сдался,Я не верю, что я один

Канат проскользнул через последний шкив, рывком распрямился, сбрасывая груду каната за внешнюю стену бастиона. Если он запутается — значит, не судьба. В голове начал новый отсчет секундомер. Секунд 30. Посмотрел налево и направо вдоль куртин. Нет у меня этих секунд. Присел рядом с морпехом, оглядывая разбросанные пустые барабаны. Одна мина и три картечных заряда. Эх… иметь бы три руки. Руки, под эти мысли загоняли заряды картечи в Дары. Не успеваю. Произвел осаждение зарядов не разрешенным Уставом методом — ударом прикладами об землю. Потом выпишу себе пару нарядов. Оба заряда ушли вдоль куртин, отягощая душу раздирающими криками людей. Хоть и врагов. Перегорело. Нет смысла хулить жизнь за одну мину и четыре выстрела до вечности. Осадил мину в горячую картечницу, мысленно накинув себе еще три наряда, за неуставные методы и использование опасной, тлеющей, зарядки. Уже не скрываясь, перебежал к внутренней стене бастиона, выстрелив миной прямо под ноги набегающим по лестнице. Добавив два выстрела, придерживающих лавину над догорающим замедлителем заряда. Присел. Что тут вообще делаю?!

Вернулся, пригибаясь, к морпеху, пришедшему в себя и глядящему на меня мутными от боли глазами. Верящему, что князь его спасет. Суки! Кивнул парню, вытаскивая кортик из его кобуры. Повоюем еще. Вновь закипала злость.

Над гребнем внутренней стены выметнулись бегущие фигуры. Много. Вот и повоевали …

Выстрелы моего Дара слились с басовитым рявканьем картечницы. Силуэты набегающих свеев вынесло обратно за стену. Резко оглянулся, чуть не потянув шею — через бруствер перебирался мой второй, мокрый, охранник. Сразу за ним за бруствер ухватилась еще одна рука. Метнулся к морпеху с кинжалом.

— Доставай аптечку, перевязывай…

Прохрипел ему в лицо, перерезая брезентовые петли левого подсумка.

— Княже …

— Это приказ!!!..! Распустились!

Кинулся обратно к куче оружия и отстрелянных барабанов, за мной, к раненому, присел обобранный охранник. Через бруствер, с сопением, перелезал уже третий морпех, второй устраивался на контроле левой куртины.

Руки перезаряжали два Дара. Страшнее всего человек мстит за свой страх. Злее. Сорвал вышибной заряд с двух мин, потом еще с двух. Положить некуда. Черт. Так и побежал к внутренней лестнице с двумя минами торчащими из карманов штанов и двумя в оттопыренных руках, не дающих свалиться весящим на плечах Дарам. Если споткнусь, у меня будет три секунды, чтоб выкинуть все это. Кинул первую пару к основанию лестницы. Свеи отступали к кирпичной казарме. Это вы ребята против меня одного бились, а скоро нас тут две сотни будет.

Сбегал по лестнице через две ступени, вокруг клацали по камням пули, высекая крошку или погружаясь с чавканьем в землю. На бастионе уже умер. Второй раз умереть нельзя.

Солдаты, давшие залп, как-то полубоком, отбегали назад. Мы бежали быстрее. Во дворе казарм одиночно застучали Дары, вбивая гвозди в домовину гарнизона. Нас еще багинетным ударом остановить попытались! Ворвались в казарму, на спинах отступающих, закидав эти самые спины минами.

Сел на ступени крыльца, совершенно безбашенно повернувшись спиной к проему двери. Паранойя молчала, находясь в глубоком обмороке. Хорошо-то как, без нее. Кто тут собрался жить вечно? Мимо меня бежали в казарму морпехи. С бастиона вилась по лестнице цепочка черных бушлатов, растекаясь ручейками капральств по оставшимся трем казармам. Неподвижные черные пятна на лестнице давили на сердце. Что там Алексею говорил про штурмы и долг командующего?! Скотина. Навалилась усталость, пошел откат.

Вокруг бегали морпехи, звучали выстрелы, рявкали мины и картечницы. Ко мне близко никто не подходил, огибая ступени крыльца, как зачумленные. Грустно улыбнулся, оглядывая перепаханный войной двор, дымы, поднимающиеся над крепостью, тела солдат … хочу пристрелить барона. Просто пристрелить. Без зла в сердце.

Поднялся, оглядываясь. Где тут может быть штаб? За плечом вырос охранник, а второе плечо осиротело. Выщелкнул барабаны. Пустые. Надо же, не заметил. Остановил выбегающего из казармы морпеха, заглянул к нему в подсумок. Мдя… Значит поделимся по братски, один ему один мне. А картечи нет совсем. Плохо. Поймал второго морпеха. Теперь порядок. Так, где тут штаб?

Обходили казарму по солнцу. Военных не переделать, казармы вокруг плаца, штаб окнами выходит на него же. Или ничего не понимаю в армии. Перестрелка затихала.

Вышел из-за угла дома, окидывая прищуренным взглядом площадь, где раньше красовались стройные шеренги солдат. И теперь солдат на ней много… перечеркнутых гордостью командования. Солдаты и воронки, поступь войны. Где этот генерал?

Со спины подбежал морпех, перейдя, судя по звукам, на строевой шаг. Повернулся к нему, руку в ответном приветствии не вскинул. Перебарщивает капрал, с оружием честь не отдается. Кивнул в ответ.

— Адмирал, гарнизон сдается! На штабе флаг вывесили!

Окинул площадь еще одним взглядом. Никаких флагов.

— Где?

Морпех правильно понял вопрос, указав рукой себе за спину, в район восточного бастиона

— Там. Дозвольте проводить?!

Ни черта не понимаю в армии. Куда лезу?

— Ненужно. Посылайте переговорщика. Пусть передает — у гарнизона полчаса, чтоб построить всех выживших на этой площади.

Показал себе за спину

— Всех, кого не будет тут через полчаса — считать затаившимся врагом и убивать на месте. Экипажи птиц пустить на зачистку всех помещений, экипажам Гонца конвоировать пленных на площадь. Вопросы?

Капрал вновь козырнул, браво гаркнув, что вопросов нет. Неуместно его бравость смотрелась на этом поле смерти. Поморщился, отпуская морпеха.

Охлопал карманы, вытащил треснувший футляр трубки. Табаку хана. Засунул футляр обратно, осматривая, что осталось от моей формы. Буду считать, что она теперь просто камуфлированная. Присмотрел себе местечко у поленницы, сложенной под солнечной стеной казармы. Полчаса.

Хуже нет — ждать. И курева нет. Начало знобить, даже, несмотря на пригревающее солнце. На площадь стягивались свеи, собираясь толпой, даже отдаленно не напоминающей строй. Рядом с ними начала собираться толпа морпехов. Нас минимум в два раза меньше. Похоже, гарнизон тут был больше чем 500 человек. Поднялся с насиженного полешка, все тело болит, паранойя, вместе со здравым смыслом по-прежнему в нокауте. Пора заканчивать.

Подозвал капралов, поинтересовался, как они со свеями общались. Велел звать ко мне морпеха, послужившего толмачом, и строить экипажи.

С новым толмачом подошел к коменданту. Жив, зараза.

— Барон, постройте своих людей.

Постукивал пальцами по цевью висящего на боку Дара, пока свеи занимали подобие строя. Генерал, понятное дело, мне докладывать не стал об окончании перестроений. Выждал еще немного, чтоб установилась тишина.

— Солдаты. Два часа назад ваш командующий получил ультиматум — или почетная сдача крепости или уничтожение ее гарнизона.

Подождал перевода. Толмач сбивался и подбирал слова. Все равно молодец — рядовой и то языки знает лучше адмирала. То, что перевод до всех дошел, становилось понятно по углубившейся тишине.

— Генерал Штакельберг крепость не сдал, пролив кровь моих и своих солдат. Этому пощады быть не может.

Перевод звучал над площадью как приговор. Когда толмач замолк, сделал два шага вперед, становясь на свободную от людей линию, между мной и бароном, вскинул Дар и, не задумываясь, разрядил картечницу, исключающую даже мысль о выживании коменданта. В душе ничего не шевельнулось. Даже злость прошла. Эхо выстрела металось внутри крепости.

— Выжившие солдаты будут отпущены в Ригу. Но гарнизон должен быть уничтожен.

По окончании перевода, указал под ноги.

— Кладите сюда штандарты и прапоры гарнизона.

Для убедительности, поведя Даром. За спиной зашевелились морпехи.

Давил угрюмым взглядом первого знаменосца, колеблющегося, между жизнью и гордостью. Пауза затягивалась. Повторил спокойно, перезаряжая картечницу.

— Гарнизон будет уничтожен, так, или иначе…

Не выдержал знаменосец ближе к концу строя, сложивший прапор. Пронесло. Начавшийся процесс имеет характер лавины. Бросил через плечо ближайшему капралу

— Открыть ворота в гавань.

Устал. Последний штрих и плюну на все. Кивнул толмачу, чтоб переводил.

— Солдаты, идите в Ригу. Город осадил государь мой, но вас пропустят. Письмо вам справлю. И второе письмо для коменданта Риги. Коли хотите, чтоб братья ваши по оружию, не легли в Риге так же, как тут — дойдите до коменданта. Всем обскажите. Коли Ригу сдадут государю моему, Петру Алексеевичу, выживут многие. Ежли нет — не выживет никто. Живые будут навсегда уведены в Московию. Нет чести — гордость свою тешить, когда за спиной горожане с плачущими детьми стоят.