Чаша и Крест - Вера Семенова

— Не хотите отвечать? — Лоциус изящно взмахнул рукой. — Воины Чаши не опустятся до разговора с посланниками зла? А я как раз очень хочу поговорить с вами, моя дорогая Рандалин. У меня есть для вас одна интересная история. Думаю, она привлечет ваше любопытство. Полагаю, через несколько минут, если я остановлюсь, вы в голос будете умолять меня, чтобы я продолжал.

А мне очень хочется, чтобы вы это узнали, прежде чем я навсегда с вами покончу. Может быть, у вас обо мне другое мнение, но больше всего я ценю истину. Когда-то именно я рассказал вам в подробностях, куда попал ваш муж после того, как его арестовали и как именно закончил свои дни. Но у этой истории было еще и продолжение.

— Знаете, чем я занимался все это время? — продолжил Лоциус. Особенно не глядя в сторону Рандалин, он прогуливался взад-вперед по залитым светом доскам. — Мне очень хотелось самому отправиться в Эмайну и посмотреть, как вашего драгоценного Гвендора швырнут в море после того, как я любезно известил Ронана об его истинных занятиях в Круахане. Но я поборол это искушение. Вместо Эмайны я поехал в гораздо менее приятное место. В Рудрайг.

Как личный советник его светлости первого министра, я имел неограниченный доступ к архивам. И вот смотрите, какую любопытную деталь мне удалось выяснить. Все-таки наш незабвенный Морган приучил своих канцеляристов к аккуратности. Вот приказ о размещении арестованного Бенджамена де Ланграля в камеру тридцать восемь на нижнем уровне Рудрайга. Датирован седьмым октября две тысячи двадцать восьмого года.

— Если он начнет говорить о каких-то ужасах, закройте сознание, мадонна — горячо зашептал рядом Санцио. — Он специально хочет ослабить вашу волю.

Лоциус громко засмеялся, запрокинув голову.

— Как трогательно о вас заботятся ваши клевреты, моя милая Рандалин. Только не бойтесь, я не буду рассказывать вам страшных историй. Наоборот, я хочу сообщить вам очень радостную весть. Вот вторая бумага — перечень похороненных после эпидемии черной язвы в Рудрайге. Десятого ноября две тысячи тридцать первого года. Умерли все заключенные нижнего и среднего уровня, похоронены в общем рву, но все их имена и номера камер подробно записаны. И что странно — вот камера тридцать семь, вот тридцать девять. А тридцать восьмой нет. Как это так могло получиться?

— Вы об этом знаете, — сказала хрипло Рандалин, разлепив губы.

— Замечательно! Вы все-таки заговорили со мной, — Лоциус сам себе похлопал в ладоши, — Я просто могу сопоставить некоторые факты, дорогая. В начале ноября наш бессменный летописец Торстейн приезжает в Круахан и, проезжая мимо Рудрайга, подбирает на дороге человека в тюремной одежде, который представляется им воином из Валора, по случайности попавшем в Рудрайг. О дальнейшей карьере господина Гвендора вы, должно быть, наслышаны. Как он спас Ронана, закрыв его собой на горящем корабле. Как отвоевал обратно рудники у таширцев, как стал выплавлять орденское золото, как приехал командором в Круахан. Интересно, у вас никогда не возникало никаких подозрений? Или он сочинил вам какую-нибудь правдоподобную легенду? Я понимаю, что я не мог его узнать — когда я его увидел после тюрьмы, он был весь покрыт пятнами язвы и зарос бородой, а потом уже с этим замечательным украшением на лице. Потом, я не так часто с ним встречался раньше. А вот вы? Или, — он усмехнулся, — за свое недолгое замужество тоже не успели его хорошо рассмотреть?

Рандалин помотала головой. Все слова куда-то пропали, да и звуки особенно не желали выходить из внезапно пересохшего горла.

— Ну что же, — Лоциус лучезарно улыбнулся, — мне радостно, что справедливость восторжествовала, и вы покинете этот мир, зная всю правду. Иначе было бы невыносимо больно думать о том, как господин Гвендор обвел вас вокруг пальца, оставив в полном неведении, воспользовавшись вашей помощью, и теперь плывет где-то во Внутреннем океане на борту самого сильного флота, с припасами и деньгами, полученными от вашего Ордена.

— Я покину этот мир, — пробормотала Рандалин, поднимая руку со шпагой. Голос ее наконец стал твердым, — но обещаю прихватить с собой побольше спутников, чтобы было не скучно идти одной. Ну, кто со мной вместе?

Прижавшись лопатками к стене, сузив зрачки и чуть наклонившись вперед, она как никогда была похожа на крупную кошку, готовую к прыжку. Гвардейцы слегка попятились. Они ясно видели, что она действительно может вцепиться зубами в горло. Но направляющая их воля Лоциуса была сильнее.

Неожиданно крики, доносившиеся со стороны павильона в саду, превратились почему-то в радостные вопли. Шум на лестнице и за дверями зала показывал, что там явно что-то происходило. Раскидав стоявших в дверях гвардейцев, в зал ворвались несколько фигур в плащах крестоносцев. Стоило говорить о том, кто был первым — достаточно было посмотреть, как исказилось лицо Лоциуса, словно судорога скрутила его уже с обеих сторон.

— Бенджамен! — пронзительно закричала Рандалин.

Гвендор вздрогнул, и едва не пропустил удар очередного гвардейца. Но вовремя увернулся, пригнувшись.

— Стойте все! — голос Лоциуса, вроде довольно негромкий, упал на головы всех, пригибая к земле. — Оставьте его мне.

Странно выглядела эта сцена в залитом солнцем зале — все невольно расступились, и на свободном пространстве остались двое. Лоциус на светлой половине паркета, его белые волосы ослепительно сверкали на солнце, и взгляд казался абсолютно прозрачным. Но несмотря на то, что лучи полностью освещали его фигуру, тень за плечом угадывалась еще сильнее. Гвендор стоял в тени, он уже успел взять себя в руки после крика Рандалин и выглядел только чуть более собранным, но таким же замкнутым и мрачным, как обычно. Шрамы выделялись так резко, что на его лице почти ничего нельзя было найти от прежнего Ланграля. Рандалин невольно заколебалась — и тут он посмотрел в ее сторону, и легкая улыбка тронула его здоровую сторону лица.

— Не бойтесь, Вьеви, — сказал он одними губами.

— Как вы мне надоели оба, — искренне сказал Лоциус. — Единственные люди на этой земле, которые постоянно мешают моим планам — это вы. Неудивительно, что вы сошлись друг с другом, ведь у вас столько общего. Но сейчас я избавлюсь от обоих одновременно.

Он поднял руки с растопыренными пальцами.

"Он сильнее, он намного сильнее", — неожиданно поняла Рандалин. "Вернее, не совсем он, а эта тень за его плечами. Он действительно может уничтожить любого из нас, только приподняв бровь. Он может взмахнуть руками, и весь этот дом запылает, как огромный костер".

Но вместе с тем в нем было что-то странное — он существовал словно отдельно от своей тени. Тень как будто прилепилась к нему, заглядывая в мир через его плечо, но он до конца не мог ею управлять. Он черпал в ней силу, но не мог ей приказывать.