Прайд (СИ) - Анатолий Махавкин

– Какая воля к жизни, – задумчиво сказал Серра, запрыгивая на один из камней, – остальные давным-давно мертвы, а она до сих пор держится за жизнь.

– И что? – поинтересовалась я, мельком взглянув на тщедушное тело, усыпанное снегом.

– Мне кажется, она заслуживает вознаграждения. Достойной награды за такое упрямство.

Как мне показалось, я поняла его мысль.

Действительно, чем принимать мучительную смерть от холода, испытывая ноющую боль во всём теле, словно наполняющимся колотым льдом (мне казалось – это должно напоминать наши муки голода), уж не лучше ли истечь энергией за считанные мгновения. Я уж постараюсь сделать это безболезненно.

Волна веселья, исходящая от Серра оказалась настолько сильной, что я даже нахмурилась. Да он смеётся надо мной! Сам же сказал…

– Да нет же! Эх, Зебба, Зебба,

Кот подошёл к лежащей девчушке и склонился над маленьким телом. А потом поднял голову и задал свой идиотский вопрос о человеческом фольклоре. Всё время этой дурацкой беседы, меня обуревало двойственное чувство. С одной стороны, хотелось, как следует, отругать кота, с его безумными затеями, а с другой…Почему-то бледное лицо, с широко распахнутыми глазами, притягивало взор, словно магнит. Тянуло взять эти маленькие ладони в свои и попытаться…Согреть? Нелепая, неосуществимая затея. В моих силах было лишь прекратить мучения умирающей девочки.

Но у Серра созрел совсем иной план.

Немного странный, но мне пришёлся по вкусу.

– Ты уверен? – с некоторым колебанием, поинтересовалась я, – одно дело – объяснить и совсем другое – спустить её на этих говнюков. К тому же, она ещё слишком слаба.

– Заодно и покормится, – посмеиваясь, заявил лев, – да и не смогут они ничего с ней сделать.

Рейя не торопилась избавляться от своего странного наряда: длинной, до земли, шубой с высоким воротником-капюшоном, охватывающим голову и лохматой муфтой, скрывающей длинные тонкие пальцы. Полы шубы разлетались под порывами ураганного ветра и солнечные лучи сверкали на длинных белых волосах, пляшущих в морозном воздухе.

Когда я спросила сестру: почему она выбрала именно такую одежду, ну не мёрзнет же она, в самом деле; кошка, несколько смущаясь, пояснила, что именно так выглядит Леди Зима, из историй, которые родители рассказывали ей в детстве. Сверхъестественное существо, живущее в пурге и забирающее души заблудившихся людей.

Мы с Серра переглянулись и лев погрузился в глубокую задумчивость. А ведь я предупреждала о возможном риске. Однако уже ничего не вернуть; что сделано, то сделано. Тем более, у всех львиц имеются свои тараканы в голове, здесь, даже я, спорить не стану. Остаётся надеяться на скорейшее преображение всего человеческого.

– Смотри, – сказал кот, – а она – очень красивая.

Я согласно кивнула. Странно, но никакой зависти не было. Да, новая сестра оказалась гораздо красивее меня, и я просто радовалась этому факту. Кошка казалась прелестной, словно совершенная игрушка и столь же крохотной.

Маленькая фигурка медленно шагала навстречу небольшому каравану, тяжело пробирающемуся среди снежных заносов. Огромные угрюмые псы тащили пять саней, гружёные грязными мешками, а следом медленно плелись понурые лохматые звери с ветвистыми рогами на продолговатых головах, запряжённые в три уродливых фургона, небрежно обшитые драными шкурами.

На мешках, вповалку, лежали здоровенные люди в тяжёлых шубах и косматых шапках, скрывающих немытые физиономии, поросшие торчащим волосом. Некоторые ездоки спали, некоторые – лениво стегали ездовых собак, а большинство горланило грубыми хриплыми голосами какую-то немелодичную чушь.

Люди. Истребившие целое селение и бросившие малышей умирать на морозе. Везущие выживших детей в рабство, где они будут надрываться на тяжёлой работе или станут сексуальными игрушками извращенцев.

Три десятка огромных звероподобных мужчин, вооружённых топорами, обоюдоострыми ножами и длинными копьями.

И крохотная, почти игрушечная, кошечка медленно, но решительно шагающая им навстречу.

Исход предопределён.

Нам, с вершины высокого холма, возвышающегося над долиной, было хорошо видно, как управляющий головными санями косматый исполин, привстал и оглушительно свистнул. Потом отбросил меховой капюшон с грязной головы и удивлённо уставился на замершую фигурку кошки. Понятно, какой вопрос засел в голове ошеломлённого человека: кто это?

Караван остановился. Горланившие песни, понемногу утихли и начали неуклюже выбираться наружу из низких саней. Кто брал с собой оружие, кто – нет, но ни один не обратил внимание на поведение ездовых собак. А стоило бы. Животные, жалобно поскуливая, пятились назад и шерсть на их загривках стояла дыбом. Обычная реакция на встречу со львом. А ведь именно им ничего не угрожало.

В наступившей тишине, сквозь посвистывание ветра, стал хорошо различим протяжный плач, доносящийся из фургонов.

– Эй, Хунар! – завопил один из работорговцев, тяжело ковыляя по глубокому снегу, – смотри, какая красотка! Ты же не собираешься трахать её сам?

– На всех её не хватит! – рявкнул тот, кого назвали Хунаром, – а мне, одному – в самый раз. Как думаешь, Сильфи, откуда здесь взялась такая киса?

– Здесь, недалеко, санный путь из Швеедома. Наверное, что-то случилось и теперь красотка ищет, кто её согреет. Не будь жадиной, тут на всех хватит.

Хунар отмахнулся и легко, невзирая на габариты, прыгнул в снег. В руке человек держал короткое копьё с длинным зазубренным наконечником. Он был опытен, этот убийца и подозревал неладное. Только это ему не помогло.

Рейя внезапно раскинула руки в стороны, словно была птицей, намеревающейся взлететь. На мгновение мне показалось будто за спиной кошки вспыхнули два белых крыла, а в следующий момент она набросилась на лохматого великана и вцепилась когтями в его горло.

Обычно мы стараемся уберечь пищу от боли. Однако, если не стараться или делать это неумело, человек начинает истошно вопить от жутких страданий.

Рейя не старалась.

Совсем.

Перед смертью бородач вопил так, что его товарищи в испуге замерли на месте, ошарашенно наблюдая, как их предводителя выпивают досуха. И лишь после того, как верзила перестал орать и рухнул в снег, работорговцы схватились за оружие и набросились на львицу.

То есть, это им, вначале так показалось.

Опытных бойцов видно сразу: эти люди привыкли участвовать в сражениях и оружие, для каждого, было продолжением руки. Ни одного лишнего движения: чётко выверенные выпады и мгновенные уходы в защиту. Никто не путался у соратника под ногами и не попадал под удар дружественного меча. Толстые шкуры, мешавшие передвигаться, отлетели в сторону и на мощных, слегка обрюзгших телах, сверкнули крепкие кольчуги.

Рейя дралась неумело, да и когда она могла научиться? Кошке был день, от роду! Никакого оружия, кроме коготков и никакой защиты, кроме иллюзии одежды на маленьком совершенном теле. Но жёлтые глаза пылали, словно две звезды, а оскаленные клыки сверкали, ярче снега.

И она убивала людей, одного за другим.

Кого – выпивала, а кого и просто полосовала когтями, превращая прочные доспехи в лохмотья из прорубленного металла. Рослые умелые воины раз за разом промахивались, истошно вопили, выкрикивали непристойные ругательства, отпрыгивали назад…

И умирали, умирали, умирали.

– Очаровательно, – сказала я Серра и облизнулась, – она мне нравится! Смотри, как она этого толстяка, а?

– Она же их искренне ненавидит, – без всякого энтузиазма, заметил кот, – чисто по-человечески, ненавидит. Ну, да ладно. Пришло и наше время. Пора принимать участие, пока некоторые участники представления не успели покинуть сцену.

Кое-кто, из людей, поумнее остальных, вовремя сообразил, каким будет исход схватки и решил дать дёру. Пятеро красных, словно зимнее светило, исходящих зловонным паром, работорговцев погрузились в сани и жёстко стегая визжащих собак, пытались дать дёру. Сани неуклюже поворачивали, и эта их медлительность, помноженная на вопли гибнущих товарищей, доводила седоков до умопомрачения.

Стоило Серра закончить фразу, и я мгновенно сорвалась с места, устремившись к той повозке, где разместились трое, орущих друг на друга, ублюдков. Я мчалась так быстро, что животные увидели меня лишь тогда, когда их компания увеличилась на одну великолепную кошку.

– Привет, мальчики, – надо же быть вежливой, – кто там хотел поразвлечься?