Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

- Некоторый первоначальный недостаток сырья, а также конфискация частной собственности привели к ужасной потере осознания значения качества. Мы также пали жертвой этого.... Но мы приближаемся к разрешению этой проблемы, и обувь можно взять в качестве конкретного примера... Вы сами, например, разве не сообщали на днях, что опытные образцы ботинок были симпатичными, хотя многие из них были ужасны?"

В тот же день Че познакомился с докладом Кубинского института минеральных ресурсов и сделал оптимистичную пометку о Хесусе Суаресе Гайоле, своем бывшем товарище по оружию, который "один из немногих проявляет веру и энтузиазм и имеет серьезное желание высказывать их вслух".

Больше всего удовольствия Че доставлял уровень компетентности, которого достигли сотрудники его министерства. Он поздравлял себя с тем, что ему удалось создать удачную команду.. Орландо Боррего, его заместитель, был человеком с "яркой индвидуальностью" и огромной работоспособностью. Работали у н го также Тирсо Сайс, инженер-химик, и капитан первого ранга Кастинейрас, во время войны участник тайной антибатистовской организации на флоте, а теперь принявший на себя колоссальные обязанности заместителя министра по легкой промышленности. Че считал, что большим потенциалом обладает Марио Сорилья. Капитан Анхель Гомес Треба хотя и имел "склонность отдавать приказы в военном стиле" и был "несколько грубоват", а также был неутомимым тружеником, полным энтузиазма. В министерстве также работали Сантьяго Ривера и Ольтуски, которого затем перевели в Хусеплан.

Че относился к себе строже, чем к другим. "На фоне личных неудач, которые случаются у каждого, мои настолько заметны и впечатляющи сами по себе, что нет никакой необходимости перечислять их". Наиболее серьезная из ошибок, допущенных в его работе министра, по его собственному мнению, состояла в том, что он всегда стремился к действию (его воинственность была порождением жизненного опыта) и избегал обсуждений. Из-за недостаточно эффективной работы государственной администрации Че принял за обыкновение сначала действовать, потом задавать вопросы и затем смотреть, что получится. Он признал, что именно по его инициативе и без обсуждения на правительственном уровне в министерстве был принят метод бюджетной централизации, что так же начались соревнование и добровольная работа (именно за тот метод, которым она была организована, ее "критиковал Фидель"). Если бы предварительно состоялось обсуждение, то "у нас было бы больше столкновений на начальной стадии, но рабочие отношения были бы более определенными".

"Само собой разумеется, что слабость связей между Министерством промышленности и НИАРом, двумя самыми сильными организациями революции, никак не могла способствовать экономическому развитию страны, зато породила много дурных привычек, которые мы до сих пор пытаемся исправлять".

Похоже, что столкновениями с НИАРом дело не ограничивалось, поскольку в том же выступлении Че упомянул о стычках с ОРО и Советом кубинских рабочих (СКР). Че не сдавал своих позиций, что приводило к конфликтам, - он был убежден, что если избегать дебатов и выбирать окольные пути, то возможность прояснить ситуацию будет утеряна, и та же участь ждет возможность разобраться в спорах об экономической политике, которые шли в самом сердце революции. Именно поэтому "работа министра промышленности забирала столько моего энтузиазма и работоспособности, что я не был способен подняться над ней, быть настоящим национальным лидером".

Сводка работы промышленности, которую изучал Че, .была блестящей. Он видел, что министерство сделало огромный скачок в повышении качества управления отраслью, видел рост трудового энтузиазма, рекордный прирост выпуска продукции - но также видел и то, что происходит вторжение бюрократизма в кубинское общество в целом. На протяжении года эта проблема вновь и вновь возникала в речах, в выступлениях на заседаниях коллегии министерства и даже в частной переписке Че. "Ваша книга о Лаосе оказалась перемолотой в колесах нашей страшной бюрократической машины", - сказал он американской журналистке Анне Луизе Стронг. Ее книга, посвященная китайским коммунам, понравилась Геваре, и он пригласил автора посетить Кубу.

"Позвольте мне признаться, что бюрократия в нашей стране - это скала, твердая и хорошо укрепленная, которая поглощает бумагу, высиживает ее и посылает тому, у кого одна забота: как получше провести время", - эти слова были обращены к Питеру Марукси, редактору канадской газеты "Телеграф".

"Мы воспроизвели под копирку опыт братских стран; это была ошибка, не слишком ужасная, но все же она замедлила свободное развитие наших сил и сделала опасный вклад в один из феноменов, против которых в ходе социалистической революции нужно вести самую тяжелую борьбу - бюрократизм", - писал он в своей статье для газеты "Алжирз уикли".

А эти слова из письма Хосе Матару, руководителю Комитетов защиты революции: "Как мне пока удалось заметить, основное свойство - это недостаток организованности в работе коллегии, что видно из письма, датированного 12 июля, со штемпелем даты поступления 22 июля, в котором просили к 31 июля сообщить мое мнение и которое я получил в министерстве 17 сентября".

Че знал только один способ борьбы с бюрократией: личные контакты между народными массами и их лидерами. Лазаро Бурия, который в семнадцать лет заведовал складом металлоизделий, рассказывал автору, как однажды в воскресенье на склад явился Че в сопровождении сотрудника министерства и обратился к нему:

"- Ты главный здесь? Что нужно делать?

- Вы пришли поработать?

- Именно так, добровольная работа... Ты главный? Говори, что нужно делать?"

Бурия сначала колебался, но потом решился и велел Че измерять железные полосы, раскладывать их по размерам и считать.

А работая в одно из воскресений на шахтах Матамбре, Че решил спуститься к горнякам на самый глубокий уровень. С ним был управляющий шахтами, старый товарищ по революционной войне Альберто Фернандес Монтес де Ока (Пачо), знавший, что высокая влажность вызовет у Че приступ астмы. Увидев, что гость уже в клети подъемника начал задыхаться, Пачо предложил ему вернуться. "Вниз", - настойчиво потребовал Че, и они опустились до 42-го уровня, где Эрнесто провел несколько часов за работой и беседой с шахтерами.

Шахтер по имени Пабло работал отбойным молотком на глубине 6500 футов (около 2 км), когда кто-то тронул его за плечо. Это был Че, он протянул шахтеру руку.

"Нет, майор, в шахтах грязно".

Че в ответ обнял его. Министр был без рубашки, брюк, даже резиновых сапог - в одних трусах, - такая жара царила внизу. Подняв электрический перфоратор, он спросил у Пабло, как им пользоваться, несколько минут бурил, а затем сказал: "Я совсем вымотался. Не знаю, как ты можешь справляться с этой штукой, ведь ты такой маленький".