Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Что касается материальных стимулов, то побивать капитализм при помощи его собственных фетишей при условии, когда их самое эффективное волшебное средство - прибыль - удалено, кажется мне очень трудной задачей... Если я заставляю себя выражаться действительно темно (по моим часам уже перевалило за полночь), то, возможно, я смогу выразиться яснее с помощью другого сравнения. Материальные стимулы, используемые в качестве движущей силы при социализме, подобны дешевой лотерее, они не заставляют загораться глаза самых жадных и при этом не могут вывести остальных из состояния безразличия. Я не утверждаю, что разрешил проблему, и еще менее - что сказал последнее слово по поводу этих и других противоречий".

В марте 1964 года руководство кубинской революции потряс новый политический кризис. Он возник из незначительной в общем-то проблемы: суда над Маркосом Родригесом. Этот человек был членом НСП, во время революции проник в ряды Директората и предал полиции Батисты нескольких активистов, принимавших участие в налете на Национальный дворец. Родригес был арестован по возвращении из Праги, где он учился. Некоторые из бывших членов НСП принялись защищать его, и суд ерерос в жаркий спор.

В качестве внешнего проявления начавшегося спора служила полемика в печати между газетами "Революсьон" и "Ой", которая прежде принадлежала НСП, причем "Ой" не публиковала материалов о первой неделе судебного процесса. Фидель Кастро принял соломоново решение наказать оба крыла партии. Фауре Чомон смог хорошо воспользоваться судебным процессом; он заявил, что Родригес является символом сектантства, и развернул сильную атаку на старых участников НСП. Подводя итог, он заявил, что несколько хорошо известных людей, которых он разоблачил, покрывают предателя. Кастро попросил Бласа Року полностью опубликовать речь Фауре Чомона в "Ой" и обратил тяжелую артиллерию на Сикитрилью, назвав его представителем "желтой" журналистики. После этого журналист ушел из газеты "Революсьон".

Че, казалось, пребывал над схваткой. 10 марта он устроил себе совершенно необычный для него выходной и отправился вместе с Алейдой на стадион смотреть бейсбольный матч между командами "Индустриалес" и "Оксиденталес".

17 марта он вылетел в Женеву, где принял участие в конференции по торговле и развитию, проводившейся Организацией Объединенных Наций. Там Че произнес очень откровенную речь: "Мы ясно понимаем и искренне говорим, что единственное решение проблем человечества в настоящее время состоит в том, чтобы полностью устранить эксплуатацию развивающихся стран развитыми капиталистическими странами".

Он также во всеуслышание осудил степень введенной против Кубы экономической блокады, вследствие которой изделия, имеющие компоненты кубинского производства, должны быть запрещены к продаже в Соединенных Штатах, даже если они произведены вне Кубы. Суда, на которых доставлялись товары на Кубу, не получали разрешения на перевозку американских товаров. Долларовые денежные переводы на Кубу также запрещались. Имелось множество случаев оказания давления на другие страны, например угрозы приостановки помощи Франции и Англии. И все это происходило в то время, когда связи Кубы с Китаем и СССР ослабевали. Островная нация, казалось, стала Целью для ненависти империи США.

Че смог очаровать как друзей, так и врагов. В Женеве Карлос Льерас Рестрепо, будущий президент Колумбии, пригласил его на обед, хотя колумбийская делегация имела указания не посещать мероприятий, проводимых представителями стран, с которыми Колумбия не имела дипломатических отношений.

Че воспользовался возможностью и во время конференции ООН по торговле и развитию ознакомился с управлением качеством производства в полимерной и часовой промышленности а по пути домой сделал остановку в Алжире.

8 апреля Объединенный плановый комитет опубликовал балансовый отчет кубинской промышленности за 1963 год. Че с полным основанием мог быть довольным: хотя объем промышленного производства и составил только 84 % от запланированной величины, но производственные затраты сократились на 4 %. Тем не менее его продолжала терзать проблема низкого качества, и причины этого бедствия он усматривал в недостатке у руководителей промышленных предприятий уважения к людям.

На заседании коллегии министерства Че подчеркнул, что причиной дурного качества изделий могут быть или нехватка сырья, или же бюрократизм, культ количества и отсутствие производственной дисциплины и что между этими причинами следует видеть отчетливую разницу.

Че был разгневан и не скрывал этого. Он принялся перечислять бракованные изделия, выкладывая их одно за другим на стол: бесформенные куклы, "похожие на дряхлых старух", никуда не годный трехколесный велосипед, ботинок, в котором каблук был прибит двумя гвоздями вместо положенных десяти, дефектная застежка-"молния" для брюк ("и таких еще 20 000"), которые в народе получили шутливое наименование "камило" (у покойного Камило Сьенфуэгоса была широко известная репутация дон-жуана), кровать с подгибающимися ножками, шампунь, который не мыл волосы, бесцветная пудра для лица и аммиак, обязательно требовавший фильтрования перед использованием.

Вывод последовал трагический: качество промышленной продукции изменялось от плохого к худшему. Эту тему Че затрагивал далеко не в первый раз: еще месяцем раньше он заявил, что самым важным из всего увиденного в Швейцарии был контроль за качеством.

9 мая Че выступил на собрании молодежи своего министерства. Это была неудачная речь. Казалось, что он внезапно увидел себя в том образе, который ему не понравился: "Это министерство-и впрямь холодное, и впрямь бюрократическое, логово дотошных бюрократов и грязных дельцов, которые, начиная с министра и до самых низших чиновников, постоянно борются с безнадежными проблемами".

Однако Че не потерял ни своего язвительного остроумия, ни чувства юмора. 26 мая он написал письмо руководителю гаванской психиатрической больницы, где между прочим сказал:

"Мне хотелось бы знать еще вот что: как Вы можете печатать 6300 экземпляров специального журнала при том, что на всей Кубе нет такого количества докторов? Меня гложет беспокойство, которое чуть не привело меня к нервно-экономическому припадку. Для чего этим журналом пользуются крысы: чтобы повышать свои знания в области психиатрии или чтобы набивать животы? Или, может быть, каждый из пациентов имеет экземпляр около его или ее кровати? В любом случае 3000 экземпляров тиража являются безусловно лишними. Я прошу Вас подумать об этом. Серьезно, хотя журнал и хорош, но его тираж просто невозможный. Поверьте мне, ведь истина, провозглашаемая устами сумасшедших, всегда становится всеобщим достоянием".