Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Че стремился оказывать своим кадрам действенную поддержку, искал с ними взаимопонимания, но от этого стиль управления, который он применял к директорам предприятий, подчиненных Министерству промышленности, не становился ни на йоту мягче. 12 сентября он приступил к осуществлению плана "понижения в должности", который являлся дополнением и в некоторой степени антитезой действующему плану продвижения на вышестоящие должности. Он обрел зримую форму в октябре, когда в свет вышел документ под названием "Специальный план совмещения должностных обязанностей". Каждый из руководящих работников министерства должен был в течение месяца работать на одном из предприятий возглавляемых им или ею отрасли. "Мысль заключается в том, что вы отправляетесь на фабрику посмотреть, что же из себя представляет то, о чем вы каждый день подписываете бумаги". Программа была обязательной для всех: для министра и для его заместителей, для генерального директора и для руководителя предприятия. Те, кто прошел "понижение в должности", не должны были составлять никаких отчетов: рабочие не должны были воспринимать прибытие начальства на производство как инспекцию, так как "в противном случае люди сразу же начнут Относиться к этим товарищам как голодные львы".

Были предусмотрены специальные меры для того, чтобы избежать ослабления управленческой структуры: в один и тот же период не могли быть понижены в должности более 25 % руководящих работников данного уровня, а также не допускалась одновременная отправка на производство руководителя вместе с его заместителем. Охват кадров ограничивался Министерством промышленности, поскольку "не все товарищи, даже не все правительство поддержало эту идею; она не обсуждалась".

28 октября Че принял участие в мероприятиях, посвященных годовщине гибели Камило Сьенфуэгоса, и посетовал на то, что память о погибших стала уделом ритуалов, превратилась в "своего рода обязательную работу". И предупредил:

"У истории революций есть "подводная часть", не доступная взглядам публики. Революции не являются совершенно чистыми движениями; они совершаются людьми и осуществляются среди междоусобной борьбы, столкновения амбиций и взаимных претензий. И когда все это оказывается преодоленным, революция, к счастью или к несчастью, становится частью истории, смиряется и исчезает".

4 ноября Че снова отправился в СССР, чтобы принять участие в праздновании сорок седьмой годовщины Октябрьской революции. Это был первый официальный контакт Че с советской номенклатурой после перерыва, порожденного ракетным кризисом. Не был ли визит устроен для примирения Че с руководителями Советского Союза? Фидель, несомненно, ставил такую цель, но Че никак не мог отречься от своего критического подхода к действительности, который со временем становился все острее. При посещении советской фабрики, о которой говорили как об образцовой, он, по воспоминаниям коллег по делегации, сказал, что "это капиталистическая фабрика, похожая на те, что были на Кубе до национализации". Он видел ошибки и заблуждения в планировании, уловки, к которым прибегали в ходе "соревнования", так как планирование было сориентировано на перепроизводство. Он сказал другим членам делегации, что Советский Союз находится в экономическом тупике и пребывает во власти бюрократии.

В СССР корреспондент уругвайской газеты "Эль Популар" взял у Че интервью по поводу недавних выборов президента Соединенных Штатов Америки.

"- Что Вы думаете о поражении Голдуотера?

- Ответ окажется трюизмом. Поражение Голдуотера - это триумф Джонсона и ... вы записываете?

-Да.

- И ... Голдуотер кажется хуже, чем Джонсон. Но для всех, кого я знаю, Джонсон не так уж хорош. Нужно приложить много сил для самоутешения, чтобы чувствовать себя счастливым потому, что победу одержал лучший из худших".

После возвращения из поездки Че рассказал своим коллегам на заседании коллегии министерства о споре, который у него состоялся с несколькими кубинскими студентами в посольстве в Москве.

"В ходе нашего спора эмоции вышли из-под контроля. В те Дни студенты руководствовались не библией "Капитала", а простым марксистским справочником, а тут их познакомили с несколькими точками зрения, в том числе и опасно капиталистическими, на основе которых может возникнуть тенденция к ревизионизму".

Че обсуждал с кубинскими студентами свои взгляды на моральное стимулирование, говорил о том, что советское "самоуправление" является настоящим бедствием. Он сказал, что у него никогда не было такой восприимчивой аудитории, потому что собеседники жили непосредственно в средоточии проблемы. В советской системе "у лидеров не было никаких обязательств перед массами".

Че пришел к страшному заключению: "Что ни говори, западноевропейский блок развивается гораздо быстрее, чем блок народных демократических государств". Почему? Он доказывал, что это происходит из-за того, что вместо развития народной кооперации они вернулись к материальным стимулам, конкуренции и дифференциации в заработной плате ("начальники получают все больше и больше").

"У меня в Москве было несколько стычек": похоже, до него дошел слух о том, что Советы обиняком называли Че троцкистом. Командующий Гевара объяснил своим товарищам, что "высказал мнение, которое можно было счесть близким к китайской стороне ... с некоторой примесью троцкизма. Говорят, что китайцы раскололи революционное движение, и меня тоже вымазали той же самой краской". Он подчеркнул, что во время дипломатической поездки "я дисциплинирован и неукоснительно представляю правительство". И хотя официальной позицией кубинского правительства по отношению к китайско-советским противоречиям был "строгий нейтралитет и полное невмешательство в спор этих двух стран", среди руководства Кубы возникла сильная просоветски настроенная группа. И действительно, Франки в январе сказал, что Рауль Кастро был очень недоволен им и Че, называя их прокитайцами.

После этой поездки у Че начало постепенно изменяться отношение к Троцкому и троцкизму. "Мнение, которое кто-то хотел бы разбить вдребезги, - это мнение, подходящее для нас. Мнение нельзя разбить вдребезги, такие попытки лишь задерживают рост разума ... Очевидно, что из размышлений Троцкого можно многое почерпнуть". А что именно? Об этом Че не говорил.

Он ощущал интуитивную потребность разобраться в так называемых марксистских ересях и рассмотреть их без предубеждения. Но Че имел очень мало возможности познакомиться с теоретическими взглядами Троцкого, анархо-синдикализмом и любым другим из направлений левых революционных движений Европы первой половины двадцатого столетия, которые победившая сталинистская советская бюрократия не подвергла бы соответствующей переработке.