Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

— Предположим, что в Салте имеется партизанская армия. Предположим, что ее возглавляет командир Сегундо, и еще предположим, что в НПА имеется лейтенант Лауреано, который и передал мне это сообщение".

Гельман позднее вспоминал:

"Чё хитро улыбнулся. После этого он так и не заговорил о сути дела, зато свободно рассуждал о трудностях борьбы в городских условиях, о том, насколько трудно, должно быть, переносить тяготы существования подпольщика, пытки. ... А затем он совершенно неожиданно перешел к разговору об аргентинской и боливийской коммунистических партиях, сказал, что они снабдили НПА оружием и затем запросили за него высокую цену. Че находил это забавным".

Эта история получила новый поворот в марте 1964 года, когда Че вызвал в свой кабинет Тамару Бунке, или Таню. Он мельком познакомился с Бунке, молодой аргентинкой немецкого происхождения, в 1960 году, когда та работала переводчицей в Берлине. Таня была завербована кубинской секретной службой и в течение года обучалась разведывательной деятельности. Че несколько часов обсуждал с нею предреволюционную ситуацию в Латинской Америке, после чего, наконец, сообщил, какое ей предлагается задание: обосноваться в Боливии, где ей предстояло наладить отношения в среде офицерства, местной аристократии и правительства. Она была особо предупреждена о том, что ни в коем случае не должна вступать в контакт с боливийскими левыми. Ей следовало дожидаться прямой связи с Гаваной. В разговоре также часто упоминался кубинский секретный агент, которому предстояло сыграть одну из важнейших ролей в будущих событиях, бывший революционный боец Хосе Монлеон, имевший клички Иван или Ренан.

Таня выехала в Боливию в апреле. Она была только одной из деталей сложной мозаики, которую Че собирал воедино в своем мозгу, мозаики, которая не могла быть идеальной, которую невозможно было собрать полностью. Кто был тем мужчиной или той женщиной, которые могли бы сыграть такую же роль в Аргентине? Как вооруженные движения, рождавшиеся в Перу и Аргентине, должны были отозваться в будущем? Какую роль Че отводил боливийским молодым коммунистам? Какую роль, он, в конце концов, отводил себе?

Но, когда в апреле 1964 года партизанская кампания Масетти завершилась не начавшись, все расчеты оказались нарушенными. Месяцем раньше в НПА проникли агенты аргентинской жандармерии. Несколько позже в результате "несчастного случая" был ранен Диего. Лагерь со всей провизией и находившимися при ней четырьмя людьми был захвачен. Голодающие партизаны блуждали по дикой пустынной местности. Антонио был убит - его сбросили с высокой скалы. Еще одна группа попала в плен 18 апреля. Спустя еще несколько дней исчезли Эрмес Пенья и Хорхе — они либо погибли в бою, либо были захвачены в плен и казнены. Трое бойцов заблудились и умерли от голода. Остальные разбрелись; постепенно их всех захватила полиция. Бывшему среди них Альберто Кастельяносу удалось сохранить свою маску перуанского студента до самого освобождения в декабре 1967 года.

Аргентинский романист Родольфо Уолш, бывший коллега Хорхе Рикардо Масетти по агентству "Пренса Латина", сказал: "Масетти так и не объявился. Он просто исчез в джунглях, в дожде и во времени. В каком-то неведомом месте труп командира Сегундо держит в руках ржавое оружие. Когда он погиб, ему было тридцать пять лет".

Когда Че узнал о гибели партизанской группы в Сальте? Почему он отказался принять на веру известие о том, что его друг мертв? В течение следующего года он расспрашивал множество людей, посылал курьеров и депеши и организовывал бесплодные поиски, стремясь найти по крайней мере останки Хорхе Масет-ти, командира Сегундо.

Когда Че в конце 1964 года отправился на Ассамблею Организации Объединенных Наций, Аргентинский проект был отменен, в Перу развернулись ужасающие репрессии и будущее Левого революционного движения представлялось совершенно неясным. Андский проект Че, казалось, разваливался на глазах.

Условия для вооруженной борьбы в других местах Латинской Америки были не лучше. Партизаны Венесуэлы потерпели политическую неудачу, в Бразилии и Боливии произошли военные перевороты, активисты движения за аграрную революцию в Колумбии были заключены в Меркеталию.

Похоже было, что все пути оказались закрыты.{22}

35. Повторное открытие Африки.

В день, когда командующий Эрнесто Гевара выехал в Нью-Йорк, чтобы представлять Кубу в Организации Объединенных Наций, у него не было носков. Все старые пары представляли собой сплошные дыры, потребительские карточки были использованы, и до начала следующего месяца он не имел права ничего покупать. Правда, это его нисколько не беспокоило - он намеревался носить высокие ботинки, так что ничего не было бы видно. Один из охранников, не говоря ему ни слова, добыл где-то новую пару носков и заставил Че взять их. Но вот с чем ничего нельзя было сделать, так это с его униформой защитного цвета, которая находилась в плачевном состоянии. Брюки выдержали столько стирок, что по цвету разительно отличались от куртки.

Че совершенно искренне намеревался ходить в своей форменной одежде по Нью-Йорку. Он не принимал никаких мер предосторожности, его замечали за игрой в шахматы с нью-йоркскими полицейскими, охранявшими вход в резиденцию кубинской делегации, находившейся в доме 6 по Восточной шестьдесят седьмой улице. Он ходил по городу в сопровождении всего лишь маленькой группы телохранителей, хотя знал о многочисленных угрозах в свой адрес. Примерно в то же время поблизости от здания ООН была арестована женщина, принадлежавшая к вооруженной группе кубинских эмигрантов. Ее освободили из-под стражи после того, как она призналась, что ее целью было убийство Че. Вечером, спустя несколько дней, когда Че находился в кинотеатре, ему сказали, что эта женщина подкарауливает его у дверей. В ответ он шутливо сказал одному из своих спутников, что "было бы по-настоящему романтично умереть на руках женщины". Выйдя после фильма, он направился к ней, и его пронзительного взгляда хватило, чтобы остановить ее первое движение - всего лишь взгляда, - а уже в следующий момент женщина оказалась окружена телохранителями Че.

11 декабря Че выступил перед Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций. В своей речи он проанализировал взаимные претензии, существовавшие между кубинской революцией, Соединенными Штатами Америки и латиноамериканскими диктатурами. Это была, пожалуй, лучшая по построению из всех его речей, и вообще одно из лучших выражений мыслей и настроений левых революционеров шестидесятых годов.