Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Генри Мортон

Слово «завод» в Талибонте означает грубый барак среди посаженных вокруг деревьев, цветы у самой двери и музыку форелевой реки, соревнующуюся с шумом ткацкого станка.

— Затем заводы расширились. На них стали изготавливать каски для шахт, твердые, как сталь, похожие на шлемы, однако производство умерло, когда шахты закрылись. После войны наступил кризис, и мы взялись за изготовление валлийского твида. Сейчас дела идут хорошо. У нас много заказчиков, мы посылаем полотно в Италию, Германию и другие зарубежные страны. Мистер Стенли Болдуин носит костюмы из валлийского твида. Возможно, мистер Ллойд Джордж ему порекомендовал, потому что мы посылаем в Криккиэт много твида…

Мне показали магазин. В прежние времена фермеры приносили шерсть на завод; сейчас завод посылает человека в горы, и тот забирает шерсть у фермеров.

В каждом настриге шесть сортов шерсти. Валлийский твид изготавливают только из шерсти первого и второго сорта. Поэтому он мягче, чем твид Харриса. В нем нет грубого волоса, который выпирает из харрисовского твида и плохо прокрашивается.

— Здесь делают все — от выбора шерсти до стирки готового полотна… Проходите, посмотрите первую операцию.

Два человека работали на гребнечесальной машине. Это очень старая машина, но она помнила, как следует чесать. На верхнем этаже мне открылось удивительное зрелище. Здесь я увидел примитивные крутильные и прядильные машины, работавшие более восьмидесяти лет! Я словно очутился на фабрике Аркрайта[75].

— Они всегда работают исправно, — сказали мне с гордостью.

Прядильная машина, занимающая всю длину этажа, была изготовлена Шофилдом, Кирдом и Маршаллом из Хаддерсфилда. Вероятно, вы видели подобные в музее.

У нее двенадцать шпулек, по двенадцать нитей на каждой. Они работают на 240 веретенах. Каретка движется на десяти металлических колесах. Эта старушка прядет не хуже любой современной машины в Ланкашире!

Машина начисто лишена темперамента. Она движется вперед и назад по железным рельсам, пусть неуклюже, зато эффективно. И выражение у нее такое отстраненное, словно она думает о старой подружке, «Прядущей Дженни»[76].

На другом «заводе» четыре ручных ткацких станка. Хороший рабочий может за неделю изготовить от 85 до 100 ярдов пряжи и заработать от 3 до 4 фунтов. При этом в Талибонте деньги тратить не на что. И это самый приятный цех, который вы можете себе представить. Вы сидите у станка, челнок квохчет, как курица, а вы тем временем через окно можете окликнуть мистера Уильямса, который только что выловил под мостом отличную форель.

Рисунки валлийского твида на удивление разнообразны. Ткачи производят пряжу всех модных стилей, а некоторые из них с гордостью называют своим ноу-хау.

Один дом, служащий в качестве демонстрационного зала, доверху заполнен зимней работой, потому что наезжают в Уэльс главным образом летом. В это время ткачи и получают прибыль.

— Вы намерены расширять производство или вам достаточно сегодняшнего дохода?

— Мы надеемся расшириться и обновить оборудование. Валлийский твид хорош сам по себе, и нам не важно, кто приедет на него смотреть. Мы хотим сшить костюм для гольфа принцу Уэльскому…

За разговором я заметил удочку на тюке твида.

Человек, который водил меня по цехам, бросил на нее такой тоскливый взгляд, что я инстинктивно посмотрел из окна на реку. Ему не терпелось пойти порыбачить, поэтому я быстро распрощался.

Очень скоро я был в Аберистуите.

Аберистуит ведет двойную жизнь. Это не просто морской город, изображения которого красуются в поездах. За его гостиницами и пансионами, красивыми горами, за пирсом и берегом из серо-голубой гальки скрывается нечто более важное, чем праздники. Аберистуит — самый старый университетский город Уэльса.

Каждый день на променад выплескиваются потоки студенток. Они идут парами, иногда по трое и по четверо, без шляп, в черных мантиях. Несут под мышкой книги и стрекочут без устали! Есть в этом хоре что-то, слегка напоминающее Гилберта и Салливана, когда видишь у моря студенток, шагающих по набережной мимо строгих викторианских пансионов.

Из сурового здания общежития в одном конце променада они движутся в другой его конец, к университету, зданию общего вида (если так можно выразиться). Чувствуется, что когда-то архитекторы купили полный комплект работ Вальтера Скотта по неоготике, да так и не сумели его переварить.

Сыны Уэльса, в отличие от его дочерей, никогда не собираются вместе под одной крышей. Вы можете видеть их в окнах студенческих общежитий по всему городу. Кто-то согнулся над книгой, кто-то пишет, иногда глазеет в окно с отрешенным выражением, свойственным юноше, только вступающему в жизнь.

Университетские города всегда интересовали меня, но в то же время наводили тоску: мне уже никогда не будет снова двадцать лет.

Интеллектуальная деятельность Аберистуита и его репутация туристского центра и курорта делают город одним из самых важных населенных пунктов Уэльса.

У него больше прозвищ, чем у любого другого города княжества. Путеводители называют его «Брайтоном Уэльса». Официальный корпоративный путеводитель поднимает статус города и называет его «Биаррицем Уэльса». Люди вроде меня, восхищенные его ученостью, окрестили город «валлийскими Афинами». Но по-настоящему хорошее сравнение — это «валлийский Сент-Эндрюс».

Как и шотландский университетский город, он известен за пределами страны, но не за прилежание, а за умение проводить свободное время.

Аберистуит для человека из Бирмингема означает купание, плавание на лодке, времяпрепровождение на Чертовом мосту, но для валлийца это город, где Блодвен старается стать учительницей, а Дэвид, освободившись от неквалифицированного сельского труда, становится профессионалом.

Я каждый день смотрю на архитектуру колледжа, и каждый раз меня удивляет в нем что-то новое. Он похож на незаконнорожденного ребенка Лондонского суда. Этакое невероятное и неуместное прославление готики. Архитектор постарался ничего не упустить, не затушевать, здание выглядит как учебник по архитектуре. Сначала мне показалось, что в Аберистуите представлен совершенный пример этого стиля, столь полно явленного в Англии, но критический запал разрушил это впечатление. Мне помог шекспировский мемориальный театр в Стратфорде-на-Эйвоне, известный как «рождественский пудинг».

— Почему вы построили такое героическое здание? — спросил я у местного профессора.

— Мы не собирались, — ответил он. — Само собой получилось. История интересная. В середине прошлого века пионер железных дорог Томас Сэвин выдвинул интересное предложение — бесплатное питание и проживание в течение недели для тех, кто возьмет обратный билет из Юстона до Аберистуита. Думали, что в город хлынет поток гостей, и настолько сильна была уверенность, что мы истратили 80 000 фунтов на здание, которое на тот момент являлось самой эффектной гостиницей Великобритании. Но схема провалилась! Отель забросили. В 1870 году здание купили за 10 000 фунтов, и в нем разместился колледж Университета Уэльса. Конечно же, со времени открытия колледжа в 1872 году мы расширились во всех направлениях. Сельскохозяйственный факультет и зоологические лаборатории переехали в другие помещения. Та же история с музыкальным факультетом, факультетами международной политики, географии и антропологии, с химическими лабораториями. Может настать день, когда мы покинем старое здание и разместим все факультеты под одной крышей. Мистер Джозеф Дэвис Брайан, наш бывший студент, питает надежду на бесплатное получение 84 акров земли около Национальной библиотеки…