Социализм. «Золотой век» теории - Александр Шубин

В последний момент ЦК большевиков отменил демонстрацию. Это вызвало разочарование наиболее радикальных противников Временного правительства слева. Петроградский комитет и «военка» (военная организация большевиков) были разочарованы поведением ЦК. Некоторые рядовые большевики в гневе рвали партбилеты[1278]. В столице росло влияние анархистов.

Однако объединенная демонстрация всех советских сил 18 июня показала явное преобладание большевистских лозунгов. У Ленина и его товарищей были основания считать, что время работает на большевиков.

Ситуация обострилась после начала наступления на фронте. Оно было не популярно – даже Чернов считал его лишь меньшим из двух зол[1279]. Чем бы закончилось это кровопролитие, было очевидно, что решающей победы не будет, а вот поражение более чем вероятно. По окончании сражения оппозиция получила бы новые шансы для атаки на Керенского, репутация которого как военного министра была напрямую связана с этим сражением.

Но события развивались не так, как планировал Ленин. Большую роль в этом сыграли анархисты. В июне возросло их влияние в войсках Петроградского гарнизона и в рабочем Выборгском районе. Конфликт правительства с анархистами сыграл летом 1917 г. роль катализатора социального брожения. 5 июня анархисты попытались захватить типографию правой газеты “Русская воля”. Попытка была ликвидирована без жертв, но в ответ министр юстиции попытался выселить анархистов из их резиденции на даче Дурново, что вызвало забастовки на 28 заводах. Влияние анархистов среди рабочих Выборгской стороны было велико, дача была центром культурно-просветительской работы (правительственные чины пытались представить ее чем-то вроде притона, что совершенно не соответствовало действительности)[1280]. Рабочие получили в этом вопросе поддержку ВЦИК[1281]. Конфликт растянулся на весь июнь и превратил анархистов в детонатор антиправительственных волнений. Радикальная агитация и акции анархистов могли превратить их в лидеров значительной части тех рабочих и солдат, которые прежде шли за большевиками.

Умеренные социалисты также использовали факто анархизма для критики большевиков. На заседании рабочей секции Петросовета представитель эсеров Гамбаров говорил о большевиках: «разница между ними и анархистами та, что анархисты смелее в своих суждениях»[1282]. Если раньше большевиков критиковали за их радикализм, то теперь подорвать их авторитет среди радикальных масс можно было напоминанием о более радикальной силе.

18 июня анархисты снова испортили большевикам праздник, показав, что они радикальнее и решительнее. После общей демонстрации анархисты увлекли за собой часть колонны и освободили несколько заключенных, которых считали политическими. 19 июня власти все-таки захватили дом Дурново, при чем один анархист погиб. Конфликт оказался в центре внимания политических сил и разбирался на исполкоме Петросовета. Таким образом, анархисты оказались страдальцами за дело народное, а большевики после 10 июня выглядели оппортунистами.

Анархисты были популярны в 1-ом пулеметном полку. Несколько подразделений полка были отправлены на фронт, что нарушало мартовские договоренности совета и правительства. Полк был наиболее радикальной военной частью, за влияние на него с анархистами боролась большевистская «военка». Пулеметчики считали себя гарантами революции в столице и не желали отправляться на фронт, тем более, что левые социалисты объяснили им: война ведется за интересы, чуждые трудящимся.

Пулеметчики уже с 1 июля были готовы выступить против Временного правительства. Эсеро-меньшевистский полковой комитет еле сдерживал их. 2 июля ЦК РСДРП(б) категорически приказал «военке» сдерживать выступление пулеметчиков. Приказ этот «военка» выполняла без энтузиазма.

3 июля 1917 г. стало известно, что и правительство накануне распалось из-за выхода кадетов из кабинета в знак протеста против предоставления Временным правительством широкой автономии Украине. Правительство было парализовано, войска наэлектризованы. Для большевистского ЦК это обострение ситуации было внезапным. Ленин вообще был загородом.

На митинге 3 июля, где выступил Солнцев, солдаты поддержали лозунг “Вся власть советам!” Солнцев выступал за переизбрание советов[1283]. По призыву анархистов солдаты двинулись на демонстрацию с оружием. А. Невский вспоминал, что члены «военки» поняли: «сдержать солдат от выступления мы не сможем»[1284]. Так что вопрос состоял только в том, кто будет лидером возбужденной солдатской массы. Перед солдатами-пулеметчиками, входившими в большевистскую «военку», встал выбор – или отдать полк анархистам, или присоединиться к выступлению вопреки линии ЦК. Они выбрали второе. Делегаты полка были направлены в другие части гарнизона и на фабрики. Вскоре на улицы вышла грандиозная вооруженная демонстрация, противники правительства заняли Финляндский вокзал. Колонны двинулись к Таврическому дворцу.

ЦК большевиков принялся сдерживать выступление, которое счел авантюрой анархистов. Ленина не было в городе, так что от имени ЦК руководили Каменев и Зиновьев, придерживавшиеся умеренной линии на компромисс с социалистами и руководством советов. Однако рабочие массы были взбудоражены ситуацией, и рабочая секция Петросовета проголосовала за большевистское требование передачи всей власти советам. Более того, особенно активно за это выступали даже не большевики, а левые меньшевики и все тот же Солнцев[1285].

В ночь на 4 июля наличные члены ЦК, ПК большевиков и «военки» вырабатывали приемлемый компромисс. Нужно было как-то возглавить разбушевавшиеся массы, и в то же время избежать открытого восстания, к которому никто не был готов.

Ленин, прибывший в Петроград утром 4 июля, опасался радикальных действий без достаточной подготовки. Однако после того, как выступление началось, большевики не могли не возглавить его. По справедливому замечанию А. Рабиновича, "лидерам петроградских большевиков было чрезвычайно трудно оставить без руководства демонстрантов и недавно завоеванных членов партии. В конце концов, уличные шествия возникли в результате большевистской пропаганды и были реальным свидетельством усилившейся "большевизации" масс"[1286]. Отказавшись от лидерства в выступлении, большевики потеряли бы репутацию последовательных противников «буржуазии» и соглашательства, связанную с этим поддержку широких слоев населения и войск, радикализированных военной и социальной ситуацией. Тем более, что большевикам уже "дышали в затылок" анархисты, фактически возглавившие выступление в его первые часы. В итоге Петербургский комитет РСДРП(б), а затем и большинство ЦК решили возглавить демонстрацию, чтобы превратить ее "в мирное, организованное выявление воли всего рабочего, солдатского и крестьянского Петрограда"[1287]. Ни о каком восстании речь не шла.

Раскольников вспоминает, как Ленин уклонялся от публичного выступления 4 июля: «Разыскав Владимира Ильича, мы от имени кронштадтцев стали упрашивать его выйти на балкон и произнести хоть несколько слов. Ильич сперва отнекивался, ссылаясь на нездоровье, но потом, когда наши просьбы были веско подкреплены требованием масс на улице, он уступил и согласился»[1288]. Сказав несколько слов о бдительности и поддержав лозунг «Вся власть советам!», вождь удалился с балкона. Когда Ленин на самом деле собирался брать власть, он вел себя иначе. А в этой двойственной ситуации 4 июля было важно не растерять накопленного партией потенциала и, в случае удачи, достичь выгодного компромисса с социалистами, давить на них и не спугнуть их.

Большевики, разумеется, стремились к власти, чего не скрывали. Но в этот период они требовали передать власть советам, в которых сами не имели большинства. Ленин надеялись, что в случае, если советам придется проводить радикальные преобразования, реальное влияние в них быстро перейдет к левым крыльям социалистических партий, то есть к союзу большевиков, левых эсеров (тогда еще не выделившихся из ПСР и пытавшихся перетянуть на свою сторону ее лидера В. Чернова) и левых меньшевиков (в том числе Мартова, Троцкого и Луначарского). В условиях, когда большевики не имели в советах большинства, требование «Вся власть советам!» не давало им единоличной власти и лишь означало замену только что распавшейся коалиции социалистов и кадетов коалицией тех же социалистов и большевиков. Никакого военного переворота, только сдвиг власти.

Политолог В. Никонов, попробовавший себя на ниве исторической науки, утверждает: «Большевистские лидеры… никогда официально не признают, что готовили на 3-4 июля захват власти, представляя происшедшее как стихийную демонстрацию, которую они якобы старались направить в мирное русло. Убежден, они пытались взять власть»[1289]. Убеждение политолога основано на известном рассказе одного из руководителей военной организации большевиков В. Невского о том, что он не искренне агитировал солдат против выступления, так как на самом деле был его сторонником[1290]. Если бы В. Никонов ознакомился с более широким кругом источников и научной литературой по этому вопросу, он бы знал, что воспоминания Невского подтверждают только то, о чем давно известно: между военкой и ЦК большевиков существовали разногласия. Сдерживая выступление и придавая ему мирный характер, большевистским лидерам во главе с Лениным приходилось преодолевать и радикальные настроения части своего актива, в том числе – «военки»[1291]. Понятно, что когда Невскому пришлось подчиниться решению ЦК, он выполнял его без энтузиазма.