Рыжая птица удачи - Татьяна Иванова

Карина, наконец, подошла к дому. Она промокла до нитки, но ей не было холодно, она вообще ничего не чувствовала, кроме дикой усталости, и хотелось только одного — упасть на кровать и провалиться в сон. Поднявшись на первую ступеньку, девушка с досадой отметила, что сегодня весь мир против неё, даже собственный дом — свет на террасе не включился. Она сильней стукнула каблучком — не помогло. Стучать больше не было смысла и сил, но в темноте она тут же ошиблась в наборе кода дверного замка. Так, ещё раз… И вдруг за спиной послышался еле различимый в шуме дождя смешок, явно мужской. Карина резко развернулась и оцепенела от ужаса.

Внизу, у самой нижней ступеньки, стоял он. Девушка узнала эту высокую стройную фигуру, чёткое очертание скул, немигающие, как у ящера, глаза — даже сквозь плотную дождевую завесу. Он смотрел в упор и молчал. И улыбался. Так не улыбаются, а скалятся, но он улыбался. Скрещенные на груди руки, вода льётся по короткому ежику волос… Крымов! Карина зажмурилась. Уйди, пожалуйста, уйди! Ей казалось, что если сейчас она распахнёт глаза, он окажется совсем рядом, обдаст взглядом серого холода, коснется лица.

— А ты лгунья…

Девушка вздрогнула и всё-таки открыла глаза, не вынеся неизвестности. Крымов исчез. Она постояла ещё немного, не в состоянии пошевелиться. Потом всё же вошла в дом. Ноги отказывались держать, и Карина сползла на пол, прислонившись спиной к двери, совершенно опустошённая, не в силах больше бояться и даже плакать. И только просидев так с полчаса, она начала сомневаться — а был там Крымов или это галлюцинация, порождение дождя?

Или не дождя, а её нечистой совести?..

Этот странный дождь начался внезапно и полил стеной. Впрочем, ничего странного в нём самом не было, дождь в этих джунглях всегда начинается внезапно. Странно то, что его — «Ти-Рекса из камня», как называли его ребята на «Киплинге», — этот ливень застал в саду, за прогулкой в одиночестве. Ти-Рекс из камня… Те золотые времена на носителе ушли безвозвратно, хотя ещё совсем недавно всё было иначе. Солдаты боготворили своих командиров, гордились ими. Великолепная троица — часто повторял Старик. Ти-Рекс из камня, Феникс из стали и Балу из плюша. Ребята шутили, пока сержанты отворачивали смеющиеся лица. Шутили по-доброму, без злобы. И Тони никогда не обижался за «плюшевого мишку». Все прекрасно знали, что на заданиях Балу меньше всего напоминал добродушного медведя из русских сказок. Это был гризли. Самый натуральный, ни в чём не уступающий ни ему, Киру, ни Пашке. Хотя разница между ними всё же была. Одна единственная отличительная черта — инстинкты убийц. И те же солдаты любили повторять это, когда думали, что никто их не слышит.

— Феникс и Ти — хищники, загрызут живьём, если что. А Балу не такой.

Феникс… Как нечасто приходится жалеть об ушедших, чувствовать пустоту. А тут даже каменное сердце бездушного динозавра щемит от невыносимого чувства потери.

Ливень усилился, и сквозь его струи уже вообще ничего нельзя было различить — ни дорожку, ни деревья. Только очертания крытой беседки-веранды впереди. Спасаться от воды было уже поздно, но струи дождя становились хлёсткими, как удары плети, и оставаться под ними было неприятно. Кир, не разбирая дороги, взбежал вверх по ступенькам, распахнул лёгкую резную дверцу и влетел внутрь, резко провёл рукой по мокрому ежику волос, стряхивая капли с ладони. Надо переждать этот потоп, не вечен же он.

Инстинкты сработали раньше, чем он увидел.

— Кто здесь? — собственный голос, резко прозвучавший в приглушенном мерном шуме дождя, показался нелепым.

В дальнем углу, возле окна, примостилась странно короткая округлая фигурка в широком дождевом плаще. Кто мог сюда влезть и зачем?

— Эй! — Кир подошёл и тронул непрошенного визитёра за плечо. Тот развернулся, как ёжик из клубка, полоснул зеленью глаз.

Ника…

Он понял, почему человек показался таким странным. Девушка сидела под плащом, сжавшись в комочек. Она ничего не ответила, отвернулась и уставилась в окно. Широкий капюшон соскользнул на плечи.

Кир осторожно присел рядом. Это было нагло, но он не мог отвести от неё глаз.

— От дождя прячешься? — охрипшим почему-то голосом спросил он.

Ника пожала плечами и вдруг… заплакала. Всё так же, не разворачиваясь. Кир оторопел. Это ещё что такое?

— Эй… Прекрати реветь, слышишь?

Девушка вытерла слёзы и стремительно обернулась.

— А ты мне не указывай! — проговорила она неожиданно сердито. — Можешь уходить!

Уже убегаю…

— Никуда я не пойду. Там дождь, и я тебе нужен.

Это было сказано быстро, скороговоркой, на одном дыхании. Зелёные глаза расширились.

— Ты — мне?! Мне… мне уже никто не нужен.

Снаружи полыхнуло синим пламенем и тут же грохнул гром, словно гроза набросилась из ниоткуда и сразу вплотную.

Всплеск ярости иссяк так быстро, что Кир понял — она и не сердилась.

— Так уж и никто? — он придвинулся ещё ближе, накрыл ладонью её руку. Уберёт?

Не убрала. Вздёрнула подбородок. Глаза, полные слёз, заставили сердце сжаться. Динозавры, может, и бездушные животные, но из этих глаз не должны литься слёзы. Господи, только этого не хватало!..

— Уходи, — Ника всё-таки высвободилась, неловко, будто нехотя.

Кир протянул руку и осторожно прикоснулся к её лицу. Он смахивал кончиками пальцев слёзы, нежно гладил, успокаивая. Она молчала, слегка прикрыв глаза, не отворачивалась, и ему на мгновение показалось, что она ждёт продолжения, что она чувствует то же, что и он. Кир наклонился и уже поймал её дыхание… Какое же морозное у тебя дыхание, голубка — захотелось ему сказать вслух. Только успел сам удивиться нежному прозвищу, и тут Ника вскочила, как ужаленная, вырывая его из состояния невесомости.

— Уходи! Я не хочу ничего, не хочу всего этого!

— Тебе страшно.

— Мне противно!

За что же ты меня так?

— Это неправда.

Внезапно девушка опустила голову.

— Да, неправда, — устало произнесла она. — Просто я не хочу и не могу больше…

В длинных волосах Ники словно запутались танцующие голубоватые всполохи, и снова снаружи ударило громовым раскатом.

— Не можешь что? — мягко спросил Кир, дождавшись, пока гром умолкнет.

— Терять.

Сердце забилось так яростно, что самому стало смешно.

— Ты боишься потерять меня?

— А чем ты не человек? — пожала Ника плечами.

Кир помолчал. Хотелось, чтобы она сказала нечто другое, но это глупо.

— Ты скучаешь по ней? По своей маме? — этот вопрос вылетел внезапно. Он вовсе не собирался бередить кровоточащую рану.