Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП) - Мишель Пейвер

— И все-таки ты хочешь пойти.

— Я же сказал, что не могу этого сделать! — раздраженно повторил он и так резко отшвырнул палку, что с трудом подавил стон: из-за проклятого северного ветра у него вновь разболелась старая рана на бедре.

— Тогда нечего об этом и говорить, — заявила Саеунн. — Девочка не раз доказывала, что нрав у нее своевольный и упрямый, даже я ничего не могла с ней поделать. Что же касается мальчика, то он сам позволил…

чувствам,

— она презрительно скривила свой провалившийся от старости рот, — управлять его поступками.

— Ему всего тринадцать лет, — заметил Фин-Кединн.

— И у него своя, сложная судьба, — холодно прибавила колдунья. — Но жизнь его не принадлежит только ему одному! Он не должен был рисковать ею ради какого-то

друга!

Он пока этого не понимает, но вскоре поймет. Ничего, когда ему не удастся отыскать своего Волка, он вернется. И тогда ты сможешь наказать их обоих.

Фин-Кединн, словно не слыша ее, смотрел в догорающий костер.

— Я хотел усыновить его, — сказал он. — Надо было мне сразу ему это сказать. Возможно, тогда все было бы иначе. Возможно… он сам попросил бы меня ему помочь.

Саеунн презрительно плюнула прямо в костер:

— Зачем тебе лишние волнения? Пускай идет на север! Пускай сам ищет своего Волка!

Глава десятая

Сейчас Волк находился в другой Жизни, в той, куда все уходят во сне. Там он мог бежать быстрее самого быстрого оленя, мог один завалить огромного зубра и досыта наесться, но все же, проснувшись, всегда чувствовал себя таким голодным, словно вовсе и не охотился.

На этот раз ему снилось, что он снова стал волчонком. Ему было холодно, он весь промок, а его мать, отец и братья лежали неподвижно в жидкой грязи и совсем не дышали. Все это сотворила с ними Быстрая Вода, с ревом обрушившись на их Логово, пока он, Волк, исследовал пригорок.

Во сне Волк поднял морду и горестно завыл. И на том берегу Быстрой Воды ему откликнулся другой волк, спешивший ему на помощь.

Услышав ответный клич, Волк просто запрыгал от радости, которая тут же сменилась недоумением. Оказалось, что этот незнакомый волк ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ. Пахло от него как от обычного волка-самца, но ОДНОВРЕМЕНННО от него исходил запах и каких-то других существ; и ходил он только на задних лапах, и у него СОВСЕМ НЕ БЫЛО ХВОСТА!

И все же… у него были светло-серые глаза волка, и какая-то часть его души определенно была тоже волчьей. Так что маленький Волк решил, что нашел себе нового брата. И очень надеялся, что этот брат его никогда не покинет…

Волк проснулся, как от толчка.

И понял, что опять привязан к салазкам, скользящим по неровной поверхности Белого Мягкого Холода. И опять он почувствовал себя прямо-таки сплющенным внутри этой ненавистной дырчатой оленьей шкуры, и больше всего ему хотелось опять уснуть и оказаться в той, другой Жизни, где он был волчонком, которого спас Большой Бесхвостый Брат.

Голова у Волка раскалывалась от боли. Во сне его стошнило, но он не мог не только вылизать себя, но даже пошевелиться. И очень болела раненая лапа. А отдавленный хвост болел еще сильнее.

Вонючая Шкура подошла к нему и сунула еще кусок мяса, но Волк даже внимания на еду не обратил. Бесхвостые шли и тащили его за собой все дальше и дальше, а Свет постепенно мерк, и Белый Мягкий Холод, кружась, засыпал все вокруг.

Через некоторое время Волк почуял, что они вошли на территорию, занятую чужой волчьей стаей. Это было очень опасно.

Тот крупный бесхвостый самец со светлой шерстью на голове куда-то отправился в одиночку — наверно, охотиться, и в сердце Волка проснулась надежда. Может, этот бесхвостый проявит глупость и нападет на тех, чужих, волков? Волки непременно станут защищать свою территорию, и этот, со светлой шерстью, погибнет!

Однако бесхвостый все же вернулся, хотя и не слишком быстро. Он явно ничуть не пострадал и по-прежнему улыбался своей жуткой улыбкой. С собой он притащил какое-то маленькое Логово из оленьей шкуры, которое само по себе извивалось и рычало. Волк ничего не мог разглядеть, но почуял запах бессильной ярости. Это явно была росомаха, причем взбешенная донельзя. Росомаха? Но ведь росомаха — Охотник! Что же это значит?

Впрочем, долго раздумывать Волк был не в силах. Он чувствовал себя страшно усталым и снова начал соскальзывать в сон.

Но тут вдруг заухал большой филин — и Волк проснулся. Шерсть у него отчего-то поднялась дыбом; и отчего-то ему стало очень страшно.

Филин умолк. Но это оказалось еще хуже.

Теперь Волк окончательно стряхнул с себя сон. Оказалось, что пока он спал, наступила Тьма. Скользящее дерево под ним перестало двигаться, а те противные бесхвостые устроились на ночлег в нескольких шагах от него. Они сидели, скорчившись, возле Яркого Зверя, который больно кусается, и Волк явственно чувствовал, что они чего-то ждут. Чего-то плохого.

Вокруг во все стороны простиралась странная белая страна, словно замершая в полном безветрии. Волк на расстоянии многих прыжков чуял зайца, грызущего почки ивы. Он слышал, как почти беззвучно скребутся лемминги в своих Логовах, слышал шипение Белого Мягкого Холода, который все падал и падал на землю.

Затем сквозь Тьму он услышал, что к нему приближается кто-то из бесхвостых. У него даже когти зачесались от нетерпения: вдруг это Большой Брат пришел, чтобы спасти его?

Однако вспыхнувшая в его сердце надежда мгновенно угасла. Нет, это был вовсе не он. Это была какая-то самка, запаха которой Волк до сих пор ни разу не чуял, но понимал, что она из той же стаи противных бесхвостых, потому что все остальные тут же встали на задние лапы и выжидающе, с каким-то ужасом смотрели на нее. Волк чувствовал запах их страха, когда эта бесхвостая совершенно бесшумно, словно скользя сквозь шипящую белую пелену, приблизилась к нему.

Она была очень высокой и худой; светлая шерсть у нее на голове свалялась и свисала длинными, похожими на червей космами. Голос ее походил на стук высохших старых костей, а запах… запах ее ВДЫХАТЬ ВОВСЕ НЕ СТОИЛО.

Те, другие бесхвостые, тихо приветствовали ее на своем языке, но, хоть они и старались это скрыть, Волк все равно чуял их страх. Даже тот самец со светлой шерстью ее боялся. И от этого Волку тоже стало не по себе.

Теперь она шла прямо к нему.

Волк вздрогнул. Он чувствовал, как все в нем сопротивляется ее приближению. Ему не хотелось даже мысленно соприкасаться с этой бесхвостой.

Она подошла еще ближе. Волку очень хотелось отвести от нее глаза, но он не мог этого сделать. А с ней творилось что-то ужасное, неправильное, непонятное. Морда у нее была СОВЕРШЕННО НЕПОДВИЖНОЙ, как камень; ничто в ней не шевельнулось, даже когда она заговорила. И вместо глаз у нее были пустые отверстия!