100 великих любовников - Игорь Муромов

Мопассан нередко отождествлял себя со своим героем. «Милый друг – это я», – говорил Ги, смеясь, когда роман его только-только появился в продаже, что стало такой же известной фразой как и знаменитая флоберовская «Мадам Бовари – это я». В своем предисловии к роману Мопассан философствовал: «Я удивляюсь тому, как может для мужчины любовь быть чем-то большим, нежели простое развлечение, которое легко разнообразить, как мы разнообразим хороший стол, или тем, что принято называть спортом… Верность, постоянство – что за бредни! Меня никто не разубедит в том, что две женщины лучше одной, три лучше двух, а десять лучше трех… Человек, решивший постоянно ограничиваться только одной женщиной, поступил бы так же странно и нелепо, как любитель устриц, который вздумал бы за завтраком, за обедом, за ужином круглый год есть одни устрицы…»

Мопассан назвал «Милым другом» свою первую яхту – символ благосостояния и могущества, приобретенного на деньги от книги.

В романе госпожа Форестье вызывала у главного героя «желание броситься к ее ногам, целовать тонкое кружево ее корсажа, упиваясь благоуханным теплом, исходившим от ее груди». Мопассан тоже встретил в жизни свою «мадам Форестье» – Эрмину Леконт дю Нуи, соседку из Этрета.

В 1886 году Ги приезжал в Этрета несколько раз, ненадолго. Там он снова встретится с Эрминой в утопающем в зелени имении Ла Бикок.

Эта респектабельная женщина, мать чудесного мальчугана Пьера, с которым у писателя сложились прекрасные отношения, жила одна, потому что ее муж, королевский архитектор, почти безвыездно жил в Бухаресте, где был завален заказами. Она страдала, поскольку без ума любила мужа. Однако ее честолюбию льстило ухаживания знаменитого соседа.

Леконт де Нюи писала о новом знакомом: «…Он шепелявит, но манера его разговора столь обаятельна, что скоро забываешь о том, что он страдает дефектом речи. Он неухожен, плохо одет и носит отвратительные старые галстуки».

Эрмина сочиняла. Причем не только ради удовольствия, но и чтобы обеспечить маленького Пьера. Из всех женщин, окружавших Ги, Эрмина пользовалась особым его расположением. Он относился к ней с искренней нежностью.

Письма к Эрмине сохранились. Сперва это живописные, но довольно сдержанные отчеты о путешествиях, заканчивающиеся традиционным «Целую ваши руки», но довольно скоро в конце добавляется: «Целую также ваши ножки».

Это написано на борту яхты «Милый друг» глубокой осенью 1886 года, после упоительного лета, которое подарило им столько счастливых часов… Теперь он мечтал, когда наступит снова благословенное время года (Мопассан обожал тепло), однако до лета было еще далеко, и он осведомлялся, не заглянет ли она в местечко Вильфранш? «Я приехал бы туда на своей яхте повидаться с вами». Или в Париж, который он, вообще-то говоря, не слишком жаловал, но ради нее готов был потерпеть столичную сутолоку. Пусть только она сообщит дату. «Я тогда устрою так, чтобы мое появление в этом городе совпало с вашим пребыванием в нем».

Надо думать, что Эрмина все же хотела, чтобы правда стала достоянием истории, – и это так характерно для женщины! Вот, например, не уничтоженная ею коротенькая записка от 14 мая 1890 года: «Дорогой друг! Не одевайтесь – мы будем одни. Целую ваши руки. Мопассан».

Можно согласиться с предположениями Мари Леконт дю Нуи: Мопассан начал ухаживать за своей одинокой соседкой точно так же, как он ухаживал бы за всякой другой красивой женщиной. Позже он вошел во вкус потому, что она упорно хранила верность своему архитектору. Вскоре сердце Эрмины смягчилось, и со свойственной женщинам неосмотрительностью она влюбилась в него… В то время, когда он уже разлюбил.

«Удовлетворение желания не оставляет места неизвестности и этим лишает любовь ее главной ценности». Переступив через заветную грань, Мопассан стал для Эмилии просто другом. «Дорогой друг, – обращается он к госпоже Леконт дю Нуи, – спасибо тысячу раз».

Писатель благодарил супругу архитектора за рождественский подарок – булавку для галстука – и послал ей браслет, присовокупив к нему святочную историю его прежней владелицы, некогда красивой и богатой, а теперь «старой, разоренной и жестоко преследуемой судьбой».

Эта новогодняя полуновелла заканчивалась вежливым «Целую ваши руки». Романист остался верен своим правилам. Любовь, опьянение любовью «должны ограничиваться у мужчины периодом ожидания. Каждая победа над женщиной еще раз доказывает нам, что в объятиях у нас все они почти одинаковые…»

Роман «Наше сердце» был последним романом Ги де Мопассана. Эрмина Леконт дю Нуи сразу узнала себя в главной героине романа г-же де Бюрн. Однако некоторые исследователи полагают, что писатель внес в этот образ и черты других своих подруг. Но лишь черты… Главной все-таки остается златовласая русалка с морского побережья.

…27 февраля 1883 года в Париже родился от неизвестного отца мальчик Люсьен, которому была дана фамилия его матери Жозефины Литцельман. Через двадцать лет, десять лет спустя после смерти Мопассана, одна из ежедневных парижских газет, «Эклер», оповестила читателей, что Мопассан оставил после себя потомство – мальчика и двух девочек.

В 1884 году родилась девочка Люсьенна, а 29 июля 1887 года в Венсенне появилась на свет вторая девочка, Марта-Маргарита. Их мать Жозефина Литцельман умерла в 1920 году.

Вероятность тройного отцовства весьма велика, хотя мадам Лора де Мопассан и друг семьи доктор Балестр, лечивший ее, отрицали существование этих детей. Врач Лоры говорил Ломброзо: «Я никогда не слышал, чтобы в семье кто-либо говорил об этих трех детях… мадам де Мопассан никогда не упоминала о них. Мопассан оставил сына, но вам ведь известно, какие обстоятельства мешают назвать его. Между тем это секрет Полишинеля».

Ни доктор Балестр, ни Ломброзо не прибавили к этому ни слова. Возможно, оба они имели в виду маленького Пьера Леконта дю Нуи…

В своем завещании Ги назначил единственной и законной наследницей всего своего состояния племянницу Симону, дочь брата Эрве. Отцу и матери доставалось лишь четверть, гарантированная им законом о наследстве. А ведь Мопассана очень волновала участь незаконнорожденных.

Правда, в то время в высшем обществе было принято бросать незаконнорожденных детей. Женитьба на простой женщине явилась бы, несомненно, катастрофой для Мопассана, который в 1883 году делал все от него зависящее, чтобы проникнуть в общество.

Не следует также упускать из виду, что Мопассан, как и Флобер, был открытым противником брака. Тем не менее Ги несколько раз подвергался этому искушению. Приблизительно в 1887 году Ги встретил у графини де Х. молодую, красивую, сдержанную и изящную женщину. Этой неизвестной даме и адресовано, вероятно, его письмо из Туниса от 19 октября 1887 года: «Со вчерашнего вечера я, как потерянный, мечтаю о вас. Безумное желание увидеть вас снова, увидеть вас сейчас же, здесь, передо мной, внезапно переполнило мое сердце… Не чувствуете ли вы, как оно исходит от меня и реет около вас, это желание?.. А больше всего я хотел бы увидеть ваши глаза, ваши кроткие глаза… Через несколько недель я покину Африку. Я снова увижу вас. Вы приедете ко мне, не правда ли, моя обожаемая? Вы приедете ко мне в…» Продолжение письма, увы, неизвестно.