100 великих любовников - Игорь Муромов

От любви в голове у Екатерины все перемешалось, хотя душа ее воспарила. Она утратила свое обычное благоразумие и равновесие. Ее стремление к умным беседам угасло. С ее губ не сходила счастливая улыбка. «Когда я с тобой, я забываю обо всем на свете, – писала Екатерина своему новому фавориту. – Никогда еще не была я так счастлива, как теперь».

Потемкин знал, как тронуть сердце Екатерины, как дать ей почувствовать, что она любима. Он пел ей мелодичные и сладкозвучные песни. Голос его звучал мягко и искренне. Он восхищался в ней следами былой красоты, мимолетными искорками юного задора, мелькавшими в ее светящихся глазах, цветом ее нарумяненного лица. Он пробудил в ней страсть, называл ее «огненной женщиной», заставил ее поверить, что для него она была единственной женщиной в мире.

Похоже, Потемкин искренне влюбился в царицу. Когда он принимал участие в государственном перевороте, вознесшем ее на престол, то был еще молодым офицером и не сыграл сколько-нибудь заметной роли. Несомненно, он помнил, какой была в ту пору она, потрясающе отважная женщина на белом коне, смело скачущая навстречу своей судьбе. Он любил ее дерзость, которая была сродни его собственной. Он любил ее прямоту, широкий ум, мечты об улучшении и переменах. У него тоже были отважные, порой фантастические замыслы. Он любил ее сильное, податливое тело зрелой женщины, которое искало любви и давало ее. Его жажда совпадала с ее жаждой, и вместе они находили утоление.

Екатерина много сделала для государства российского, но еще больше ей предстояло сделать. Рядом с Потемкиным, мужем, помощником, а потом, возможно, и соправителем, ей все казалось по плечу. Вместе со своим обожаемым возлюбленным императрица вынашивала дерзкие захватнические планы.

Они любили встречаться в бане. Потемкин заставлял Екатерину буквально покатываться со смеху, когда пародировал именитых придворных. Затем эта игра постепенно переходила в эротическую, она упивалась его искусством удовлетворить ее. Чтобы могущественная женщина забыла о своей власти и отдала себя в руки любовнику, он должен был приносить ей бесконечное наслаждение. Потемкин давал ей это наслаждение каждую ночь. Они встречались, разговаривали, сидя в парилке или развалившись на кушетках, время от времени подкрепляясь яствами со стоявших тут же подносов и запивая изысканными винами.

Потемкину нравилось ходить в расшитом кафтане, надетом на голое тело, по которому струился мягкий летучий шелк. Возможно, и Екатерину он пытался научить радоваться ощущению легкой ткани на коже; учил ее блаженствовать в привычном для него окружении – уютных диванов, пышных думок и подушек, в воздухе, пропитанном ароматом духов. Учил удовольствиям, которым несть числа.

Но, кроме любовных утех, были у них и часы совместных размышлений.

Потемкин и императрица вели долгие беседы, в ходе которых он поражал ее своей сообразительностью, точностью оценок, способностью чувствовать тонкости и из множества деталей выделять главное. Беседы их часто затягивались за полночь и завершались эротическим финалом.

Потемкин прекрасно понимал, что своим высоким положением он всецело обязан милости императрицы. «Я – плод твоих рук», – признавался он ей от чистого сердца. Все же его гордость не могла смириться с этим. Разве он не был мужчиной, которому от природы дано право господствовать? Разве ее титул императрицы не препятствовал его продвижению и гармонии между ними? Французский дипломат де Корберон, находившийся в 1775 году при дворе Екатерины, вспоминал, как Потемкина «раздувало от гордыни и себялюбия», но такие черты его характера, как «веселость, доступность, сговорчивость», отодвигались в тень, уступая место не столь привлекательному сластолюбию, «азиатской вкрадчивости» и явной пассивности.

Борьба за первенство, как в делах любовных, так и в сфере управления империей, стала причиной их разногласий. Между ними все шире становилась пропасть из-за его неуверенности и ее нежелания уступать. «Мы всегда боремся за власть, но никогда за любовь», – писала Екатерина в одной из своих записок. Она стремилась к миру, хотела покончить с неопределенностью и страданиями. Ей нужен был хотя бы один-единственный день «без споров, без дебатов, без выяснения отношений».

Потемкин по своей природе был совершенно иным человеком. Работа никогда не стояла у него на первом месте. Со стороны могло показаться, что он вообще был не способен работать, отдавая явное предпочтение сладкой дреме, лежа на просторном диване, не удосуживаясь даже одеться. В поиске удовольствий и развлечений Потемкин проявлял неистощимую фантазию. Любое развлечение служило предлогом отложить дела до более благоприятного момента.

Периоды деловой активности были короткими – в часы между сном и размышлениями. Ему была присуща неумеренность во всем – в пьянстве, в утехах любви, пространных религиозных размышлениях. Упорядоченная домашняя жизнь, проповедуемая Екатериной, утомляла его. Любая рутина была для него проклятьем. Два года делил он ложе с императрицей, а потом стал посматривать на других женщин.

Все же Потемкин сохранял к Екатерине единственную в своем роде и неугасимую страсть. Оба испытывали друг к другу сентиментальную привязанность. Она по-прежнему оставалась его «маленькой женушкой», он – ее «любимым муженьком». Между ссорами и отчуждением родство умов дарило им радость, помогало решать государственные задачи. Потемкин жаждал власти и могущества. Екатерина сумела беспристрастно и проницательно оценить его способности. Она хотела наделить Потемкина и властью, и могуществом, отмерив и одного, и другого ровно столько, сколько могла себе позволить.

Могущественный, роскошный и богатый, – а в цветущем возрасте и красавец, – князь представлял лакомую приманку для женщин, в особенности для искательниц приключений и тщеславных дочерей Евы, пленявшихся мыслью – приобрести земные блага, обаяв временщика. И действительно, конец XVIII века, так отличавшийся обилием ловеласов и развратниц, имел в нем одного из самых блестящих и счастливых донжуанов. У князя были десятки любовных романов. Недаром в одной брошюре современного ему автора Потемкин был назван «князем Тьмы».

В высшей степени интересны отношения князя к его племянницам, урожденным Энгельгардт. Отношения к ним вельможного дяди были совершенно неплатонического характера. Как известно, эти племянницы были вызваны в Петербург, приближены ко двору и стараниями дяди получили блестящее светское воспитание. Любимейшими из них были – Александра, впоследствии графиня Браницкая, на руках которой и умер Потемкин, и Варвара, впоследствии княгиня Голицына, которую Державин называл златовласой Пленирой. Благодаря не особенно нравственной школе дяди, племянницы отличались большой даже для того времени распущенностью нрава, так что одну из них, Надежду, сам князь звал Надеждой безнадежной. Каждая из племянниц благодаря дяде делала карьеру при дворе и получала богатства. Вот только некоторые строчки из писем князя к Варваре, позволяющие судить о характере их отношений.