10 вождей. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

Московская трактовка роли КПСС и характера «независимости» ее союзников получила на Западе название «доктрины Брежнева». Но Брежнев не был автором этой концепции. Он был ее рупором. А доктрина эта ленинская, сталинская, коминтерновская, которую Брежнев реализовал в конкретных условиях мятежного поведения одного из своих сателлитов.

Характерно, что политбюро ЦК КПСС постаралось примером санкций против Чехословакии предупредить остальных своих союзников: их суверенитет-дело вторичное по сравнению с «интернациональным долгом».

Так, в выступлении Брежнева на V съезде Польской объединенной рабочей партии в Варшаве 12 ноября 1968 года прозвучало: «Хорошо известно, что Советский Союз немало сделал для реального укрепления суверенитета, самостоятельности социалистических стран… Но известно, товарищи, что существуют и общие закономерности социалистического строительства, отступление от которых могло бы повести к отступлению от социализма, как такового… И когда возникает угроза делу социализма в этой стране, угроза безопасности социалистического содружества в целом – это уже становится не только проблемой народа данной страны, но и общей проблемой, заботой всех социалистических стран»{740}.

В «своей» Конституции, которой Брежнев очень гордился и говорил, что она будет жить долгие десятилетия (принята в октябре 1977 г.), он согласился не только с печально знаменитой «шестой» статьей о КПСС, как «руководящей и направляющей силой советского общества», но и с фарисейством статьи двадцать девятой. Там записано: «Отношения СССР с другими государствами строятся на основе соблюдения принципов суверенного равенства; взаимного отказа от применения силы или угрозы силой; нерушимости границ; территориальной целостности государств; мирного урегулирования споров; невмешательства во внутренние дела; уважения прав человека и основных свобод; равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой…»{741}

Такова суть не «доктрины Брежнева», а доктрины КПСС. В действительности она выражает глубокую преемственность ленинских и сталинских взглядов на характер отношений между КПСС и ее союзниками в коммунистическом братстве.

Советские лидеры были спецами по завязыванию узлов международных проблем (Польша, ГДР, Венгрия, Чехословакия, Китай, Афганистан…), но не умели их развязывать. Так произошло во время правления Брежнева и с Афганистаном, южным соседом СССР, с которым у него существовал самый «старый» советский договор 1921 года о дружбе и сотрудничестве. Начало брежневской «эры» совпало с активным участием лидера в замораживании «пражской весны», а ее завершение – с началом афганской авантюры. Это весьма символично, ибо, несмотря на убаюкивающий штиль советского бытия в течение целого десятилетия, его руководители никогда не были обременены статьей двадцать девятой последней Конституции СССР: «взаимного отказа от применения силы или угрозы силой».

Я несколько раз бывал в Афганистане до ввода туда наших войск и в первые годы их нахождения там, пока не был снят со своего поста заместителя начальника Главного политуправления. Кабульская «революция» 27 апреля 1978 года была типичным дворцовым переворотом. Одна эскадрилья самолетов, один танковый батальон и несколько сот сторонников Народно-демократической партии Афганистана, возглавляемой Hyp Мухаммедом Тараки, захватили бывший королевский дворец. Президент Афганистана, ранее являвшийся принцем династии, Мухаммед Дауд был убит.

Многие авторы книг, воспоминаний пишут, что это событие было неожиданным как для Москвы, так и для Вашингтона. Не совсем так. Для Белого дома, возможно. Но советская внешняя разведка, традиционно сильная, знала о готовящемся заговоре, информировала свое руководство, Старую площадь, но активного «участия», кроме как «рекомендациями», в перевороте не принимала. Дело ограничивалось устными советами, благо с ленинских времен (помните «Марксизм и восстание»?) недостатка в этом опыте у советских специалистов не было. Давались еще заверения, что в случае удачного исхода «мероприятия» поддержка и признание советской стороной будут обеспечены. И это при том, что и с Даудом, и с его предшественниками поддерживались самые дружеские, даже сердечные, отношения!

Менее чем через два месяца, 17 июня 1979 года, Брежнев встречался с американским президентом Дж. Картером для подписания договора об ограничении стратегических вооружений. После официальных церемоний и переговоров, оставшись в компании своих переводчиков, Брежнев услышал откровенное пожелание Картера: США не намерены допускать военного вмешательства в дела Ирана и Афганистана, где происходят сложные внутренние события. Белый дом рассчитывает, что так же поступит и СССР.

Но Брежнев не был готов к этой беседе; на переговорах обычно он оглашал многочисленные тексты, подготовленные МИДом и своими помощниками. Поэтому генсек маловразумительно заявил в том смысле, что в Москве надеются: США не будут способствовать нападкам на новый режим в Кабуле. Брежнев как будто бы не знал, что еще 30 апреля лидер афганской «революции» Тараки заявил, что его целью является «построение социализма в Афганистане…», хотя одновременно выразил намерение вступить в движение неприсоединения.

В апреле 1979 года мне довелось в составе делегации, отправленной КПСС, побывать в Кабуле, ряде других городов Афганистана, встречаться с Тараки и Амином. Тараки произвел на меня впечатление идеологического мечтателя, видевшего свою утопическую цель, но совсем не знающего, как ее достичь. Наоборот, Амин, ставший вначале министром иностранных дел, хорошо разбирался в средствах «революции», но не придавал особого значения утопической цели. То был типичный азиатский правитель деспотического толка: хитрый, коварный, скрытный, быстро создавший энергичную группу своих близких сторонников. Для него единственной высшей ценностью была власть.

Hyp Мухаммед Тараки, глядя куда-то поверх наших голов, негромко говорил: «Афганистан станет социалистической страной. Но будет это не скоро. У нас почти нет образованных людей. Вся надежда на армию… – Помолчав, продолжил: – В армии среди офицеров много наших врагов и предателей, а солдаты пойдут за НДПА (Народно-демократическая партия Афганистана. – Д.В.). Но нам нечем им платить. Они полуголодные… СССР будем просить помочь. Передайте Брежневу, вы получили еще одного надежного союзника…»

Первый раз мы встречались с Тараки 7 апреля 1979 года. Тогда же познакомились с молодыми офицерами, большинство которых учились в СССР: Ватанжаром – министром обороны, Якубом – начальником Генштаба, Экбалем – начальником Главпура, другими триумфаторами «революции»: Голь Акой, Абдул Кадыром, Гулям Сахи… Большинство из этой «социалистической поросли» скоро сгинет в междоусобных схватках, сгорит в пламени долгой гражданской войны. Худенький застенчивый Экбаль, выпускник филологического факультета МГУ, все время молчал и улыбался. Скоро он, после прихода Амина к власти, вместе с молоденькой женой и ребенком исчезнет навсегда…