10 вождей. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

Первый раз мы встречались с Тараки 7 апреля 1979 года. Тогда же познакомились с молодыми офицерами, большинство которых учились в СССР: Ватанжаром – министром обороны, Якубом – начальником Генштаба, Экбалем – начальником Главпура, другими триумфаторами «революции»: Голь Акой, Абдул Кадыром, Гулям Сахи… Большинство из этой «социалистической поросли» скоро сгинет в междоусобных схватках, сгорит в пламени долгой гражданской войны. Худенький застенчивый Экбаль, выпускник филологического факультета МГУ, все время молчал и улыбался. Скоро он, после прихода Амина к власти, вместе с молоденькой женой и ребенком исчезнет навсегда…

Глядя на этих «романтиков» революции, с тревогой думал: отечество надевает на себя новые вериги без каких-либо шансов достойно выпутаться из этой авантюры.

Я с изумлением слушал, как эти люди после официальных переговоров говорили генералу армии А.А Епишеву: мы в состоянии поднять восстание белуджей в Пакистане и получить выход к теплому морю. А значит, этот выход будете иметь и вы… Только помогите нам…

Епишев молча выслушал, не реагируя на прожекты новых афганских руководителей, твердо заметив в конце:

– Вы не о том говорите… Для вас сейчас главное – укрепить власть…

А власть оказалась слабой. Очень слабой. Уже летом между Тараки и Амином вспыхнули разногласия. Для «стабилизации» обстановки и бесед с руководителями ДРА политбюро 29 июня 1979 года решило направить в Кабул секретаря ЦК КПСС Б.Н. Пономарева. Этому предшествовала записка Брежневу (формально в ЦК), подписанная членами и кандидатами политбюро А.А. Громыко, Ю.В. Андроповым, Д.Ф. Устиновым, Б.Н. Пономаревым. Их предложения по «стабилизации обстановки» в ДРА сводились к призывам «усилить борьбу с контрреволюцией и укрепление народной власти». Предлагалось увеличить количество советских военных, «специальных» и партийных советников в стране. Влиятельные высшие партийные сановники предлагали направить на аэродром «Баграм» парашютно-десантный батальон, замаскированный под авиатехнических специалистов, спецотряд КГБ в составе 125–150 человек, спецотряд ГРУ Генерального штаба – около 500 человек{742}.

В сентябре Н.М. Тараки побывал в Москве, рассказал Брежневу об опасности режиму со стороны Хафизуллы Амина, попросил направить советские войска в Афганистан. «Без них мы не защитим афганской революции». Брежнев с Андроповым дали понять Тараки, что «берут Амина на себя», но рекомендовали попробовать «нормализовать», во имя интересов революции, отношения в руководстве.

Но пока КГБ «разобралось» с Амином, это решил сделать сам Тараки. Брежневу вскоре доложили, как развивались события в Кабуле. Тараки пригласил второе лицо в государстве, каковым стал Амин, к себе в резиденцию на беседу. Но верные Хафизулле люди сообщили, что там засада… Тогда советский посол A.M. Пузанов, находившийся у Тараки, заверил Амина, что ему ничего не угрожает. Знал ли совпосол о засаде, остается лишь догадываться. О дальнейшем развитии событий рассказывал министр иностранных дел Афганистана Шах Вали в беседе с А.А. Громыко 27 сентября 1979 года в Нью-Йорке. «…Когда Амин прибыл в резиденцию Тараки и стал вместе с членом ЦК партии Таруном, адъютантом и охраной подниматься по ступеням во дворец, адъютант Тараки выстрелил в шедшего первым Таруна и убил его на месте. Другие сообщники Тараки открыли стрельбу, тяжело ранили адъютанта Амина, но в самого Амина не попали… Позже стало известно, что на крышах зданий находились сторонники Тараки, которые вели оттуда стрельбу по группе Амина, и тот уцелел лишь случайно.

А. Громыко: Вы считаете, что это было преднамеренно организовано тогда, когда там находился советский посол, ничего не зная об этом?

Шах Вали: Дело обстояло таким образом, что, когда советский посол заверил Амина в том, что ему ничего не угрожает, Амин приехал, но вместе со своей охраной»{743}.

Весь сентябрь шла борьба между Тараки и Амином, завершившаяся сначала попыткой убийства последнего, а затем официальным отстранением лидера афганской революции от власти и его арестом.

Амин стал генеральным секретарем НДПА, Председателем Революционного совета, премьер-министром и министром обороны… Уж он не промахнулся… Об арестованном Тараки 9 октября 1979 года кабульское радио мельком сообщило, что бывший генсек НДПА и его жена скоропостижно скончались… В действительности же Тараки был задушен подручными Амина на тюремной койке.

Брежнев был шокирован, возмущен, потрясен. Он ведь совсем недавно, три недели назад, с почестями принимал Тараки в Москве, у себя в кабинете, обещал ему всяческую поддержку (пока кроме помощи войсками), а здесь такое вероломство! Посол в Кабуле А. Пузанов, генерал армии И.Г. Павловский сообщили в Москву об очередном акте афганской трагедии: лидеры так называемой «апрельской революции» начали пожирать друг друга.

Амин слал в Москву телеграмму за телеграммой, просил Брежнева принять его: он все объяснит. Тараки, писал новый афганский лидер, сам стал инициатором междоусобицы. «Я прошу Вас принять меня», – в отчаянии телеграфировал Амин. Подозревая, что его телеграммы не доходят до Кремля, он передал конфиденциальное письмо кремлевским руководителям через советского советника генерала В.П. Заплатина. В послании Амин уверял в своей полной лояльности Москве и вновь просил Брежнева принять его.

Но песня его была спета. В Кремле уже решили покончить с ним и поставить во главе «революции» новую марионетку – Б. Кармаля.

Донесения, особенно доклады советских спецслужб из Афганистана, рекомендовали высшему руководству ввести в эту горную страну наши войска…

Я знаю, что генералы КГБ, подтолкнувшие Брежнева и Андропова на это роковое решение, получили в начале 1980 года высокие ордена, новые воинские звания. А пока готовилось физическое устранение X. Амина. Воспользовались поводом, который советской стороне предоставил сам Хафизулла.

На заседании политбюро 6 декабря 1979 года (протокол № 176) приняли решение: согласиться с предложением Ю.В. Андропова и Н.В. Огаркова (начальник Генштаба) о направлении «для охраны резиденции Амина» специального отряда ГРУ ГШ «общей численностью около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам… В связи с тем, что вопросы о направлении отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой декаде с.г. Тов. Устинов Д.Ф. согласен»{744}.

Решение ввести войска в Афганистан созрело где-то в конце ноября 1979 года. У его истоков стояли Брежнев, Суслов, Андропов, Устинов, Громыко. Но формальное решение было принято 12 декабря{745}. Свои подписи «за» поставили Брежнев, Андропов, Устинов, Черненко, Суслов, Гришин, Кириленко, Пельше, Громыко, Тихонов, Пономарев, Щербицкий. Даты некоторых подписей стоят разные: 25, 26 декабря, хотя политбюро состоялось 12 числа. Войска пересекли границу 27 декабря, вызвав шок во всем мире. А накануне «батальон» (спецотряд ГРУ ГШ, направленный «охранять Амина») штурмом взял дворец афганского лидера. Я через несколько дней после захвата дворца побывал в этом здании, возвышающемся на высоком холме на окраине Кабула. Выбитые окна, прошитые снарядами стены, множество гильз под ногами, задымленные своды. Амин, вся его семья, все, кто был во дворце – охрана, приближенные, слуги, – были убиты. Сам Амин, славший шифровку за шифровкой в Москву и умолявший верить только ему, метался во время штурма по дворцу, пытаясь связаться с советским посольством. Однако был убит у бара, полуголый, в одних трусах. На дорогом паркете, словно намазанное бурой краской, виднелось большое пятно засохшей и затоптанной ногами солдат крови неудачливого диктатора, не угодившего своим хозяевам в Москве.