Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вздор!
Кранц удивленно поднял брови.
– Вздор?
– Да, Лео. Вздор! Гай тебе не поверит.
– Лично я думаю, что поверит. У меня имеется подтверждение. Ключ, например.
– У тебя что, есть ключ?
– У меня его нет. А вот у тебя есть.
– И что тогда… ордер на обыск?
– Ордер не понадобится. Я довольно близко знал Вэла, знал все его привычки и, среди прочего, тот факт, что ключ от гробницы он хранил в кармашке на ремне… А поскольку его камердинер Ричардс был единственным человеком, который мог сделать слепок с ключа… Неужели, по-твоему, мне не по силам столь простая задачка? Порция, ты не можешь полагаться на Ричардса. Вэл мертв, и мы по уши увязли в деле об убийстве. Нет, Гаю придется поверить. Цианина была его матерью, он любил ее, а ты незаконно проникла в ее гробницу. Если у нас с тобой нет ничего святого, то не стоит рассчитывать, что остальные похожи на нас. Ты осквернила… то… – Он замолчал, подпрыгнув на месте. – Какого черта?!
Порция Тритт вскочила, подошла к столу и, взяв шляпку и накидку, спокойно произнесла:
– Я ухожу.
Кранц схватил Порцию за плечо. Вырвавшись, она надела шляпку. Кранц попятился, взял дрожащей рукой желтую косметическую салфетку «Пасилекс» и показал Порции:
– Ну а как насчет этого?
– Я тебя извещу. – Она набросила на плечи накидку.
– Нет, я хочу знать прямо сейчас.
– Я тебя извещу.
– Но, Порция… я ведь сказал, что больше не стану валяться у тебя в ногах… ей-богу, ты меня вынудишь…
– Лео, я тебя извещу. – Порция гордо подняла голову и повернулась к Кранцу лицом, оказавшись с ним практически одного роста. – Я еще в состоянии распознать грязную игру. Беру назад свои слова насчет того, что ты убил Вэла. Кишка тонка. Вот только боюсь… боюсь, ты мне совсем не нравишься.
Она стремительно вышла в коридор и спустилась на первый этаж. Слуга-японец рысцой выбежал гостье навстречу и, увидев на ней шляпку и накидку, услужливо распахнул входную дверь.
– Спасибо, Нобу, – привычно улыбнулась Порция, проходя мимо.
Глава 9
Джин Фаррис вряд ли можно было обвинить в том, что в ее жилище царит пошлая роскошь, даже если бы она и могла себе такую роскошь позволить. Однако вопрос этот являлся чисто теоретическим, поскольку Джин не могла себе ее позволить. После продолжительной борьбы Джин Фаррис наконец довела до совершенства свой талант дизайнера, найдя ему удачное применение, однако все ее доходы аккуратно складывались в кубышку, чтобы вскармливать еще нетвердо стоящий на ногах бизнес. Поэтому в трех скромных арендованных ею комнатах в районе Пятидесятых улиц, около Лексингтон-авеню, кровать была просто кроватью, стулья предназначались исключительно для того, чтобы сидеть. Вся прелесть квартиры состояла в изысканных шторах, коврах и обивке, поскольку мисс Фаррис самолично разработала дизайн тканей.
В пятницу, в восемь вечера, Джин сидела в одиночестве за столиком в гостиной, ела клубничный пирог и благодарила судьбу, пославшую ей Олету, которой пирог удался не хуже, чем предыдущее блюдо – спагетти с грибами, томатами и куриной печенью. Покинув офис незадолго до пяти вечера для обязательного визита на фабрику «Мюир и Биб» и отговорившись от ужина с Адель Ворти из «Харвис базар» под предлогом сильной головной боли и звона в ушах, прямо сейчас Джин Фаррис наслаждалась вкусом клубничного пирога и ароматом черного кофе в предвкушении расслабляющей вечерней сигаретки, не менее расслабляющей теплой ванны и чистой постели с мягкой подушкой для травмированной головы.
Внезапно раздался звонок в дверь, и Джин крикнула:
– Олета, нажми на кнопку, пожалуйста!
Она не знала, зачем это сделала, так как Олета в любом случае нажала бы на кнопку домофона. Впрочем, быть может, Джин просто нравилось слышать доносившийся из кухни спокойный голос: «Хорошо, мисс Джин!» Она откусила предпоследний кусочек пирога. В пятницу вечером это мог быть только посыльный из прачечной. Они всегда приносили белье в неурочное время.
Когда посетитель поднялся на второй этаж и оказался в квартире, Джин услышала в прихожей невнятное бормотание, и в комнате появилась Олета, которая, вспомнив о благородных манерах, объявила:
– Мисс Джин, к вам джентльмен…
Ей помешало договорить появление того самого джентльмена: корпулентного, широкоплечего мужчины, как минимум средних лет, с соломенной шляпой в руке.
– Спасибо тебе, Джемайма, – пророкотал мужчина и подошел к столику, за которым сидела Джин. – Прошу прощения. Вы мисс Джин Фаррис? Я инспектор Кремер из убойного отдела. Инспектор полиции.
Первым порывом Джин было возмутиться обращением «Джемайма». Во-первых, Джин терпеть не могла вульгарную фамильярность, а во-вторых, ей нравилось имя Олета. Джин собралась было огрызнуться, но тут до нее дошел смысл слов визитера. Она замялась и тем не менее огрызнулась:
– Вы всегда так бесцеремонно вторгаетесь к людям, потому что вы инспектор? Или это свойственно всем полицейским?
Инспектор буркнул:
– Мы бесцеремонно вторгаемся к людям, так как в противном случае иногда нам вообще не удается войти. Вежливость – это палка о двух концах. Но мы хватаемся лишь за один. Прошу прощения. Попробую начать с начала. Вы мисс Джин Фаррис?
– Она самая.
– Тогда мне нужно с вам побеседовать.
– Я надеюсь… – Джин пожала плечами. – Олета, ты не принесешь нам кофе?
Когда Олета ушла, посетитель заметил:
– Я не отказался бы сесть.
– Присаживайтесь. Вон то кресло гораздо удобнее.
Инспектор сел, положил шляпу на пол, скрестил ноги и, впившись в Джин взглядом, многозначительно произнес:
– Простите, что оторвал вас от еды, но дело срочное. Мне нужно задать вам кое-какие вопросы о костюме – жакете и юбке, – что был на вас вчера днем.
Джин, успевшая положить в рот последний кусочек пирога, на секунду даже перестала жевать. Наконец проглотив, она поинтересовалась:
– Да?
