НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ... - Сергей ГОРОДНИКОВ

С этого времени обозначилось вытеснение русского дворянства из главенствующего положения в политической борьбе за цели общественного и экономического развития страны новой силой, народными разночинцами. В экономике и политике, в культуре разночинцы выступили идейными посредниками при противоборстве двух совершенно противоположных духовных традиций мировосприятия, которые оказывали влияние на власть: светской традиции атеистического и разработанного Ломоносовым материально-диалектического рационализма русского дворянства, с одной стороны, и православной традиции христианского иррационализма податного сословия – с другой. В поиске обновлённого идеала народных общественных отношений разночинцы отталкивались от евангелической этики и морали, близкой и понятной русскому крестьянству. Но под воздействием традиций городской светской культуры, которые сложились при дворянской демократии, в их среде набирало силу течение разночинской мысли с выраженным стремлением стереть с евангелической этики и морали её христианскую мифологию, с позиции материалистической и диалектической философии обнажить за ней первобытнообщинные этику и мораль «золотого века» истории человечества. Представители этого течения живо подхватили предложенный во Франции социалистический идеал общественных отношений и принялись приспосабливать его к русской действительности.

Уже идейные вожди русских декабристов подвергли серьёзной критике лютеранский идеализм Канта, Гегеля и других великих и выдающихся философов Германии с позиции диалектического философского материализма. То есть с позиции того материализма, который укоренялся в России под влиянием Ломоносова и единственный предлагал дворянству рациональное объяснение необходимости Преобразований Петра Великого, единственный давал русским уверенность в способности России догнать в развитии просвещённую Западную Европу. Склонность к диалектическому материализму развилась у Ломоносова, его последователей и вождей декабристов не на пустом месте. Они отталкивались от исторического опыта изменения мировоззрения русского дворянства, который был накоплен в первой половине предыдущего, восемнадцатого века, когда русскому дворянству пришлось бороться за рычаги управления империей с объединяемыми лютеранским рационализмом немцами Прибалтики. Через переосмысление переживающего на их глазах внушительный подъём философской мысли лютеранского идеализма с позиции отечественного, диалектического философского материализма декабристы и их последователи придали материализму как таковому новое дыхание. Посредством разрабатываемого ради модернизации страны диалектического материализма именно в России преодолевалась ограниченность метафизического французского материализма эпохи французского Просвещения, который подвергся всесторонней наступательной критике философами лютеранского идеализма и терял влияние даже во Франции.

Следствием стало то, что в России были посеяны зёрна особого, русского видения не монотеистического идеала будущего общества. Лучшие политические мыслители разночинцев развивали диалектический философский материализм дворян декабристов и их последователей Огарёва и Герцена. Они превратили диалектический материализм в непременную составляющую идейной политической борьбы в России и, отталкиваясь от его положений, пересмотрели французский метафизический социализм, преобразуя в особый русский диалектический социализм. Французский социализм произрастал из французского метафизического материализма эпохи французского Просвещения, а потому был не способен вести серьёзную идейную борьбу с немецким лютеранским идеализмом Канта, Гегеля и ряда других философов, искал примирения с ним в философии позитивизма. Русский же социализм развивался на основаниях традиций успешной критики лютеранского идеализма с точки зрения русского диалектического материализма и не нуждался в компромиссах с идеализмом. Поэтому с появлением первых системных работ Маркса в середине 19 века его учение нашло в разночинских кругах России гораздо более глубокое понимание, чем это было в самой Германии, что имело огромное значение для дальнейшей судьбы русского народа и мира в целом.

В 40-50-х годах девятнадцатого столетия вся идейная борьба в России была сосредоточена вокруг вопроса о крепостном праве. Среди сторонников отмены крепостнических порядков в это время выделились два течения с непримиримо противоположными взглядами на способы осуществления разрыва с крепостными отношениями. С одной стороны были те, кто предлагали бороться за либеральные реформы, посредством либеральных реформ предотвращать революционный взрыв недовольства народных низов. Они выражали настроения определённых слоёв мещанских и представителей дворянского сословия, чьи интересы определялись коммерческими связями с западной Европой. Либеральные реформы позволили бы им расширять торговлю российскими сырьевыми товарами с наиболее развитыми западноевропейскими государствами, подчинили бы внутреннее производство Российской империи их стремлениям получать самую высокую прибыль на посреднических сделках, в том числе при завозе промышленных изделий из западной Европы. Само появление и существование либеральных реформаторов было обусловлено отсталостью народного общественного бытия и городского социального умозрения государствообразующего этноса России от того общественного бытия и городского социального умозрения, которое складывалось в наиболее развитых государствах западной Европы. Либеральные реформаторы оказывались паразитами отсталости России, они были прямо заинтересованы в сохранении отсталых социальных и промышленных производственных отношений в России, в отчуждении русского народа от не монотеистического идеала общества.

С другой стороны собирались с силами русские революционные демократы, прямые политические наследниками традиций русской дворянской демократии и декабристов. Они хотели изменить существо народных общественных отношений, оторвать их от средневекового православного сознания, чтобы повернуть русский народ к светскому демократическому самоуправлению, добиться социальной справедливости на основе представлений о создании условий для производительного общественного труда, только и позволяющего обеспечить собственное производство продуктов общественного потребления. В их представлениях торговля имела подчинённое, обслуживающее производство значение, не должна была получать спекулятивную посредническую прибыль. Именно революционные демократы выражали архетипические побуждения государствообразующего этноса, то есть русских, стремились оседлать эти побуждения для воплощения своих идеалов обновлённых общественных отношений.