Ещё не Аюта - Владимир Осипцов

наводили глину по заказу чемпиона. Каким же великаном всё-таки был Али! При первой ещё встрече он показался ей здоровым, как божественный Каминакабаро, но сейчас, видя его обнажённым в длинных тенях рассвета, она всерьёз подумала, что в равной схватке, пожалуй, он не уступил бы знаменитому борцу.

Они вместе переступили край корыта, и сошлись на середине. Схватились. С неба донёсся печальный крик пролетающих птиц. «Не бойся меня, пацан, ты умеешь драться». Рывок. Ещё рывок. Вздох полной грудью. Рывок в сторону. Во второй раз встречала принцесса противника, превосходящего её в силе и опыте одновременно. От контратаки Али Язида она спаслась только гибкостью — он знал и все её приёмы! Ну что ж, борьба на равных. Болевой на пальцы у девушки не получился — не хватило силы, а несколько нажатий на её болевые точки прошли впустую — спас женский пол и рождение демоном, а не ракшасом. Хотя последняя болевая точка заставила её пошатнуться — но это вместо полного паралича! Язид сумел воспользоваться и таким результатом — рванулся по касательной, скручивая Явана в жгут, и, невероятное дело — Кадомацу впервые за всё соревнование упала на четвереньки!

Чуть не плача от огорчения, она ожидала с минуты на минуту решения судей, приговора, означавшего её проигрыш, но судьи молчали — почему? «Ну и ладно, всё равно не стоило так выделяться» — с некоторым даже равнодушием подумала принцесса, но противник вдруг взял в замок её руку и шею, и стал пригибать к земле. Борьба ещё продолжалась! И поняв это, Яван нашел в себе силы выпрямиться, вопреки ужасающему давлению встать на колени (здорово помогло то, что центр тяжести находился всё-таки не там, где рассчитывал противник), и, взяв контрзахватом вражескую спину и затылок, перебросить через себя великана, под торжествующий рёв толпы!

Борец сразу упал на «мостик», но у Мацуко, тоже, чуть лицом в грязь не рухнувшей после этого приёма, не хватило просто сил, чтоб дожать его. Они расползлись по разным углам, и, тяжело дыша, перепачканные грязью, поднялись на ноги. Масло, покрывавшее Явана, вдруг зашипело и испарилось, оставив прогорклый запах, а глина на руках и ногах мгновенно высохла, отваливаясь крупными кусками. Девушка про себя выругалась — как всегда, в минуты эмоционального напряжения начала отказывать изоляция. Но не со сбитым же дыханием её чинить...

Окружающие, кстати, восприняли рванувшиеся от неё облака пара, как некую эманацию ярости, и встретили положительно. Да и принцесса сама это так ощущала.

Усилием воли она восстановила нормальную температуру снаружи изоляции, и они с Язидом вновь сцепились. Руки дрожали от пережитого недавно невероятного напряжения. «Что, устал, парень?». «Отдохни маленько» — великодушный чемпион дал время ей собраться с силами, не атакуя, а просто по-дружески держа за плечи. «Готов? Ну, поехали!» Он упёрся ладонью в грудь принцессы, (девушка испугалась, но иллюзия её не выдала), резким толчком хотел уронить, но под иллюзией была не плоская мужская грудь, а мягкая женская, и Кадомацу ойкнув от боли, рефлекторно повернулась, и «провалила» ракшаса за спину. Он упал лицом в грязь, она ликовала, но судьи опять не присуждали победы. «Да что же они хотят?!» — уже немного во взаправдашнем бешенстве думала дочь императора.

Али с достоинством поднялся, оттер бороду от грязи, и движением пальцев пригласил к борьбе, — они опять сцепились. «Молодец» — шепнул он Явану: «Только давай больше друг с другом играть не будем — если что — сразу на лопатки. Так и красившее выйдет». На лопатки! Как же она могла забыть это правило! Так вот почему ни одному из них не присуждали победу!

Они потоптались кругом, пытаясь обмануть друг друга подсечками, потом рванулись одновременно навстречу, каждый со своей задумкой, — Али Язид пересилил, плотно обхватил руками— и откинулся назад, в броске прогибом. Удобно расположившись в его захвате, как в беседке, демонесса вцепилась в руки, оберегая невидимые рулевые крылья, и надавила коленом в живот, не позволяя прижать к себе, где иллюзия бы не помогла скрыть её облик. Али, в секунду поняв, что бросок не получается, тотчас подставил ногу, чтобы перейти к броску через бедро — но, ловкая девушка, резко подсекла эту ногу, не дав остановить падение, и превратила победу — в поражение! Ракшас с размаху полетел на лопатки, а принцесса, следом потеряв равновесие, упала на него обеими коленями, не дав встать на «мостик». Будь она в женском облике, как бы красиво это смотрелось!

— Победа! — объявил судья за миг до того, как бывший чемпион бухнулся спиною в грязь. Мацуко, торжествуя, помогла ему подняться, и по домашнему обычаю поклонилась, благодаря за честный бой. Как-то Али Язид немного странно посмотрел на этот поклон... Но потом её обступили друзья, стали поздравлять, хлопать по плечам (и другим частям тела), поливать водой, вытирать кусками савана, выданными на праздник вместо полотенец...

Стремительно вечерело. Солнце, буквально падая, скрылось за грядами холмов, похожих на девичьи груди или напряженные мускулы борцов. Девушка потрогала свои — и грудям и мускулам сегодня изрядно досталось. Хорошо, что никому не проиграла — магия обманывала осязание, но фонтан грязи от распластанных крыльев не скрыла бы никакая иллюзия. Так никто и не оспорил у пятой сотни первого места — двое до утра (свет факелов ещё раз осветил площадку) добрались только до Али Язида. Он одолел их в одиночку, не прибегая даже к помощи команды. А весь следующий короткий день решалась судьба мест не выше 20-го.

Обратно, во 2-й Лагерь шли с песнями и факелами, неся Явана на руках. Голодные как стая бесов-каннибалов. А перед лагерем подняли на руки и всю остальную команду, да так и въехали, пересчитав головы чемпионов об перекладину над воротами.

В лагере опять же продолжились восхваления. (Мацуко кому-то больно ушибла руку за слишком вольное прикосновение), и маленькой принцессе с трудом удалось выкроить минутку, чтобы забежать в укромное место и заменить, наконец, уже явно забарахлившую изоляцию. Но и там её нашел Хасан:

— А, ты здесь! Иди, там тебя сам Али Язид хочет поздравить.

Али, вместо того, чтобы громогласно объявить очередную здравицу, опять же отвёл её в сторону:

— Слушай, извини, но я всё понял...

— Что?! — девушка-демон напряглась.

— Ты же не борец... — он огляделся и сказал тише: — Ты гашишин, убийца! Не спорь, я узнал тебя по приёмам, — однако тон его, вопреки ожиданиям, был не угрожающим или возмущённым, а скорее встревоженным, обеспокоенным за