Битва королей. Огонь эльфов - Бернхард Хеннен

Лутин слегка отвернулся, чтобы Олловейн не видел его лица, и закрыл глаза. Он слышал шорох переворачиваемых страниц. А потом раздался вздох, за которым последовала тишина. Только услышав стук, Элийя осмелился открыть глаза. Книга выпала из рук эльфа.

Глопс поднял ее с половиц. Она стала такой толстой, что перестала влезать в шкатулочку из розового дерева. Лисьехвостый быстро открыл ее. Теперь страницы были заполнены мелкими, очень аккуратными буковками. Лутин быстро пробежал глазами по строчкам. Речь шла об эльфийской даме, которая умерла во время праздничного застолья из-за того, что вонзила себе в глаз сломанную ножку хрустального бокала.

— Какая же у тебя была кровавая жизнь, — пробормотал Элийя, закрыл книгу и посмотрел на эльфа.

Голубые глаза безучастно таращились в полог палатки. Из уголка губ стекала тоненькая струйка слюны.

Элийя закрыл Олловейну глаза.

— Ты ведь не собирался уходить от нас таким образом. Не самая героическая смерть.

Тринадцать детей благородных кровей

Алатайя положила тяжелую книгу на стол перед Эмерелль. Самоуверенность княгини как рукой сняло. Эльфийка бросила взгляд в затененные уголки небольшой библиотеки, где они встретились.

— Один из них здесь. Я чувствую его.

Королева кивнула. Она тоже чувствовала присутствие ингиз. Эмерелль давно привыкла к тому, что порождения тени постоянно подкарауливают ее. За последние луны их стало больше.

— Что ты думаешь о книге?

Алатайя провела рукой по тяжелой обложке.

— Мелиандер был твоим братом, не так ли? Могу ли я, тем не менее, говорить откровенно?

— Положение слишком серьезно, чтобы тратить время на убеждение друг друга в чем бы то ни было.

Княгиня кивнула.

— Я считаю его безумцем, несмотря на то что у него бывали прояснения. Книга очень путаная. Я прочла ее трижды. Иногда он противоречит самому себе в том, что пишет. А еще я пыталась перепроверить кое-что… насколько это в моей власти.

— Мастер Альвиас доложил мне об этом. Он далеко не в восторге от тебя. Во всем дворце мне не найти другого слуги, который бы осмелился войти в твои покои. Ему пришлось чистить их самостоятельно. — Эмерелль вспомнила о вещах, которые рассказывал Альвиас. Взволновать гофмейстера было нелегко.

— Он расстроился из-за брызг крови? — Алатайя холодно улыбнулась. — Я посоветовала ему покрасить стены и пол в красный цвет. В первый же вечер после того, как я прибыла. Тогда он не принял меня всерьез. Но то, что его так трогает смерть парочки черных быков… — Она развела руками. — Я думала, он уже принимал участие в сражениях. Должен был привыкнуть к виду крови.

— Я думаю, его расстроил скорее не сам факт того, что быки погибли в твоих покоях, а способ, которым их настигла смерть.

Алатайя презрительно усмехнулась.

— Пусть не притворяется. Было гораздо неприятнее присутствовать при их смерти, чем отскребать от стен кусочки мяса.

Эмерелль судорожно сглотнула. Вопрос вертелся на языке, но королева решила, что все же не хочет знать, что сделала Алатайя.

— Значит, ты не веришь Мелиандеру.

— Если бы верила, была бы в отчаянии. Он рисует будущее самыми темными красками. А ведь победа так близка.

Владычице не понравился взгляд, которым Алатайя одарила книгу.

— Ты знаешь, что это за камень?

Княгиня Ланголлиона сделала вид, что не расслышала вопроса.

— У кого твой брат отнял камень альвов? И почему разрушил его? Я знаю, что камень защищает книгу, но это слишком мощная защита. Это все равно, как если бы королева муравьев решила защищать свой народ с помощью льва. А то, что Мелиандер уничтожил его… — Она покачала головой. — Должно быть, он действительно обезумел.

— Брат хотел нам на что-то указать. Существует бесконечное множество вариантов будущего. А серебряная чаша умеет всегда показывать все самое худшее.

— Ты имеешь в виду нечто вроде того, что маленький тролльский король после победы на Шалин Фалахе подвесит тебя вниз головой на зубцах собственного замка, чтобы живьем вырвать сердце из твоей груди и съесть его?

Эмерелль ответила княгине ледяной улыбкой.

— Таким образом они оказывают уважение. Сканга надеется, что тогда королевский щенок станет таким же храбрым, как и я.

— Ты действительно настолько храбра? Пойдешь на все?

— Думаю, путь к свободе должен быть путем, которого мой брат не ожидал от меня. Я должна сделать что-то, что он считал столь невероятным, что никогда не исследовал эту ветвь будущего.

Алатайя покачала головой.

— Он не мог просто взять и написать об этом в книге? К чему такие хлопоты?

— Он всегда считал меня несколько упрямой. Раньше обо мне шла дурная слава существа, не приемлющего добрых советов и постоянно идущего своим путем. Это было задолго до того, как меня впервые выбрали королевой.

Эмерелль с болью вспомнила ночь перед сражением с драконами. Фальрах настоятельно отговаривал ее от участия в битве. За ее безрассудство он заплатил жизнью.

— Если мы снова соберем камень альвов, — продолжала королева, — то сможем восстановить разрушенную тропу. Таким образом, дыра в сети закроется. В сети, которая удерживает ингиз. Если это удастся, тролли почувствуют мою силу.

— Почему ты не прогонишь ингиз прямо сейчас? Ты знаешь, как победить их?

— Ты должна продумывать наперед, Алатайя. Что произойдет, если один из них, завывая, вернется в Ничто? Не расскажет ли он товарищам, что путь в Альвенмарк открыт? До сих пор те ингиз, которые находятся во тьме между мирами, ничего не подозревают о пути. Но если я отошлю одного из них обратно, все они станут искать способ выбраться из своей темницы.

— Тогда убей их!

— Этого не могли сделать даже альвы. Ни одна сила в Альвенмарке не в состоянии сделать этого. Ты знаешь, что пишет Мелиандер. Существует лишь один путь надежды, и по нему не пройти ни одному эльфу. Ни одно создание Альвенмарка не пропустят стражи Златых Чертогов. Если будешь искать помощи там, то должен будешь подать существу бокал цикуты. Совершенно особенному человеку, который добровольно выпьет этот напиток и будет иметь шансы обрести помощь. Кто это может быть? Герой с чистым сердцем… И уверена ли ты, что Мелиандер не ошибается? Откуда ему знать, чего никто никогда не пробовал? Ни одно дитя альвов не видело Златых Чертогов. Может быть, они существуют только в фантазиях людей? Хочешь поставить судьбу мира на столь шаткое основание?

— Если ты не доверяешь людям, то каким путем пошла бы ты?

— Путем силы. — Эмерелль зябко поежилась. Не станет ли когда-нибудь она подобной Алатайе, если пройдет до конца путь, на который ее постепенно вытягивает судьба? С каждым компромиссом она вынуждена была отдавать кусочек своей души. Собственное мировоззрение украдкой ускользало от нее.