Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Наступившую вдруг тишину нарушил Бартлетт:

— Значит, вы считаете, что будет война? Гэваллан повернулся к нему:

— Вам-то нечего опасаться. У «Пар-Кон» дела пойдут в гору. У вас тяжелая промышленность, компьютеры, полиуретановая пена, правительственные заказы в области аэрокосмического машиностроения, нефтехимии, технической акустики, радиоаппаратуры... Если начнется война, то перед нами с вашими товарами и нашим опытом откроется просто неограниченное поле деятельности.

— Не думаю, что мне хотелось бы получать прибыль таким образом, — проворчала Кейси. Он её раздражал. — Это скверный способ зарабатывать деньги.

Гэваллан обрушился на неё:

— На этой земле много чего скверного, неправильного и нечестного... — Его бесило то, что Кейси все время влезает в его беседу с Бартлеттом. Он было собрался задать ей по полной, но решил, что сейчас не время и не место, и поэтому мило проговорил: — Но, конечно, вы правы. Никому не хочется наживаться на смерти. С вашего позволения, я пойду... Вы знаете, как найти свои места? Там должны быть карточки с фамилиями. Ужин может начаться в любую минуту. Это уже становится неприличным...

Он ушел.

— Не думаю, что я ему нравлюсь. — Кейси проговорила это так, что все засмеялись.

— Вы правильно сказали, Кейси, — обратилась к ней Орланда. — Вы правы. Война — это ужасно.

— Вы были здесь во время войны? — с невинным видом спросила Кейси.

— Да, но в Макао. Я — португалка. Мать рассказывала, что там было не так уж плохо. Японцы не трогали Макао, потому что Португалия сохраняла нейтралитет. Конечно, мне всего двадцать пять, — как бы между прочим добавила она, — поэтому я почти ничего не помню. Когда кончилась война, мне не было и семи. В Макао хорошо, Кейси. Совсем не так, как в Гонконге. Может, вам с Линком захочется побывать там. Это стоит посмотреть. С удовольствием буду вашим гидом.

«Ещё бы», — думала Кейси. В свои двадцать шесть она ощущала себя старше Орланды, у которой была кожа семнадцатилетней.

— Было бы здорово. Но, Ландо, что случилось с Эндрю? Чего он так разошелся? Потому что я, женщина, и вдруг вице-президент и все такое?

— Сомневаюсь. Уверен, что вы преувеличиваете, — промолвил Мата. — Он не слишком жалует Америку. Его бесит, что Британской империи больше нет, а Соединенные Штаты, в руках которых судьба всего мира, совершают, как ему кажется, очевидные ошибки. Боюсь, что с ним согласится большинство англичан! Отчасти это, конечно, ревность. Но вам не следует обижаться на Эндрю. В конце концов, ваше правительство действительно бросило Гонконг на произвол судьбы в сорок пятом, когда возникла угроза вторжения Чан Кайши. Его остановили английские военные корабли. Америка встала на сторону советской России против англичан в Суэцком конфликте, поддержала против них евреев в Палестине[200] — примеров десятки. Верно и то, что, по мнению большинства из нас, ваше теперешнее враждебное отношение к Китаю не отвечает здравому смыслу.

— Но они такие же коммунисты, как и русские. Они пошли сражаться с нами, когда мы лишь пытались защитить свободу в Южной Корее. Мы и не думали нападать на них.

— На протяжении всей своей истории Китай всегда переходил Ялу[201], когда иностранный захватчик приближался к этой границе. Всегда. Ваш Макартур[202] должен был лучше разбираться в истории, — терпеливо объяснял Мата, думая: «Неужели она так же наивна и в постели?» — Ему следовало это знать. Он — или ваш президент — вынудил Китай встать на путь, на который китайцам не хотелось становиться. В этом я абсолютно уверен.

— Но мы не были захватчиками. Это Северная Корея вторглась в Южную. Мы лишь хотели помочь людям обрести свободу. Мы ничего не рассчитывали получить от Южной Кореи. Мы потратили миллиарды, чтобы помочь этому народу остаться свободным. Посмотрите, что Китай сделал с Тибетом[203] — или с Индией в прошлом году[204]. Такое впечатление, что всю вину везде сваливают на нас, а ведь все, к чему мы стремимся, — это защитить свободу. — Она замолчала, потому что по залу пронесся вздох облегчения. Люди направлялись к своим столикам. В зал уже входили официанты с блюдами, накрытыми серебряными крышками. — Слава богу! Я умираю от голода!

— Я тоже, — подхватил Бартлетт.

— Для Шити это ещё рано, — усмехнулся Мата. — Орланда, ты должна была предупредить, что у нас уже вошло в обычай перекусывать перед любым его банкетом.

Орланда лишь улыбнулась своей милой улыбкой, а Кейси сказала:

— Орланда предупредила Линка, а он — меня, но я посчитала, что продержусь.

Она посмотрела на соперницу, которая была чуть не на полголовы ниже, примерно пять футов три дюйма. Первый раз в жизни Кейси почувствовала себя большой и неуклюжей.

«Не обманывайся, — напомнила она себе, — с того самого момента, когда ты вышла из отеля на улицу и увидела, какие у китайских девушек и женщин маленькие руки, ноги и тела, ты ощутила себя ужасно огромной и чужой среди всей этой черноглазой и темноволосой мелкоты. Да. Теперь понятно, почему они смотрят на нас, разинув рот. Не говоря уже об обычных туристах — крикливых, тучных, вышагивающих вразвалочку...

И всё-таки, Орланда Рамуш, какой бы прелестницей и умницей ты себя ни мнила, ты не та, кто нужен Линку Бартлетту. Так что можешь отдохнуть от этой мысли!».

— В следующий раз, Орланда, — мило проговорила она, — я постараюсь больше прислушиваться к вашим рекомендациям.

— Рекомендую нам всем пойти ужинать, Кейси. Я тоже голодна.

— Мне кажется, мы все сидим за одним столом, — сообщил Мата. — Должен признаться, об этом позаботился я.

С довольным видом он увлек их за собой, возбужденный больше обычного желанием затащить Кейси в постель. Он загорелся, как только увидел американку. Отчасти из-за её красоты, высокого роста и цветущей груди, которые контрастировали с миниатюрными формами азиаток. Отчасти благодаря тому, что рассказала Орланда. Но в основном им руководила внезапно пришедшая в голову мысль, что, разрушив связь между Бартлеттом и Кейси, он может воспрепятствовать попыткам «Пар-Кон» проникнуть в Азию.

«Лучше как можно дольше не пускать к нам американцев с их лицемерной, непрактичной моралью и привычкой везде совать свой нос, — думал он. — А если у Данросса не состоится сделка с „Пар-Кон", ему придется продать нужный мне контрольный пакет. И тогда наконец-то, вне зависимости от всех данроссов и струанов, я стану тайбанем Благородного Дома.

Мадонна, славная все же штука жизнь. Что любопытно: эта женщина может стать ключом к самому хитрому замку в Азии, — думал он. Потом, довольный, добавил: — Ясное дело, её можно купить. Вопрос лишь в цене».

37

23:01

Ужин состоял из двенадцати блюд. Обжаренные и тушеные морские ушки с зеленой брюссельской капустой, куриная печенка под соусом из ломтиков куропатки, суп из акульих плавников, курица, зажаренная на вертеле, китайская зелень, и стручки гороха, и брокколи, и ещё пятьдесят различных овощей с мясом краба, кожа жареной утки по-пекински в сливовом соусе, и нарезанный зеленый лук, и тонкие, как бумага, лепешки, дважды вываренные грибы с рыбьим пузырем, копченая рыба брама[205] с салатом, рис по-янчжоусски[206], лапша по-домашнему, затем десерт, подслащенные семечки лотоса и рисовая каша с луковицей лилии[207]. И все время подавался чай.

Мата и Орланда помогали Кейси и Бартлетту. Кроме них за столом из европейцев были лишь Флер и Питер Марлоу. Китайцы обменивались визитными карточками.

— О, вы умеете есть палочками! — выражали они свое удивление по-английски, а потом снова переходили на более удобный для них кантонский, причем ясно было, что увешанные драгоценностями женщины обсуждают Кейси с Бартлеттом и чету Марлоу. Правда, их несколько сдерживало присутствие Ландо Маты и Орланды.

— Что они говорят, Орланда? — вполголоса поинтересовался Бартлетт среди всего этого шумного словоизвержения, по преимуществу непонятного европейцам.

— Они лишь строят предположения насчет вас и мисс Кейси, — осторожно пояснила она, опуская непристойные замечания относительно размера груди Кейси, толки о том, что на ней за одежда, сколько она стоит, почему американка не носит драгоценностей и каково это — быть такой дылдой. Про Бартлетта почти ничего не говорили, лишь вслух задавались вопросом, не мафиози ли он, как написала одна из китайских газет.

Орланда была уверена, что никакой он не мафиози. А ещё она поняла, что ей придется быть очень бдительной в присутствии Кейси, вести себя скромно, быстро соображать и ни в коем случае не прикасаться к Бартлетту. И мило обходиться с американкой, чтобы выбить её из седла.

Официанты звенели посудой, меняя её перед каждой переменой блюд, и быстро уносили использованную. Они оставляли её у кухонного лифта в центральной секции лестничной площадки и хватали дымящиеся тарелки с новым угощением.