Писания про Юного мага - SoNew

— Мы недалеко слетаем, примерно к Адену. Там в лесу должен быть Кузьма, ты его должен помнить. Еще там Марусенька, мелкая такая, которая тебе все норовила бусы надеть из рябины, а ты их съедал. Еще, наверное Клайд, друг Кселлы. Не знаю, видел ли ты его. С ним девушка Вивиан и эльф Сэйт. И, похоже, с ними кто-то еще. Один гном и один… кажется эльф. Вот такая компания. На них могли напасть плохие драконы. Но может быть они все скрываются в лесу, и нам не нужно будет ни с кем сражаться. Ты умеешь сражаться с драконами, Ветер? Я, например, один раз видела, как дракон дышит на монстра огнем, и то издалека.

Ветер покосился на Сонечку и выпустил тонкую струйку огня в сторону от пандуса.

— Лучше бы нам без драки… — пробормотала гномка, рассматривая что-то в своей сумке.

На верхней площадке раздавались шаркающие шаги. Сонечка поежилась. Общаться лично с Отправляющим ей не приходилось ни разу, но она, как и многие разумные, инстинктивно побаивалась магических кукол.

Ветер неспешно прошагал к неогороженному краю площадки и замер, оглядываясь на гномишку. Сонечка собралась с духом и догнала высокого мужчину, размеренно обходившего площадку по краю. Ей пришлось тронуть его за рукав, прежде чем любезное пустоглазое лицо обратилось к собеседнице.

— Приветствую вас, уважаемая… — начал произносить заученные фразы Отправляющий. Конечно, для своей Гильдии маги постарались — у куклы даже шевелились губы и на лице отражались то приветливая улыбка, то воспросительное недоумение.

— Есть, есть у меня кристаллы, — поспешно полезла в сумку Сонечка. Отправляющий начал размеренно вынимать кристаллы из свертка, постепенно окутываясь легким свечением.

Сонечка довольно смутно представляла себе, в чем смысл этой платы за полет. Кажется, это связано с созданием единого магического контура дракона и всадника, подобным той взаимосвязи, которой пользуются соратники в бою или на охоте, только более мощного. Фактически, дракон и всадник становились единым существом, хотя всадник и сохранял функции управления. К сожалению, гибла эта пара тоже практически одновременно. У всадника убитого дракона были считанные секунды на использования Свитка Оживления, и успех в этом деле зависел от высоты, на которой был убит дракон. Очень редко так же случалось, чтобы дракон с погибшим всадником покинул поле боя и вернулся домой. Для этого нужен был приказ, который уже некому было отдать.

Сонечка поспешила вскарабкаться на спину Ветра. Если что-то и происходило с ними обоими, она этого пока что не ощущала. Просто раскинувшаяся внизу ширь понемногу озарялась приближающимся рассветом. Облака меняли окраску с ярко-розовой на бледно-желтую, затем на белую. За спиной Сонечки звякнул последний кристалл. Гномишка вяло подумала, какую сумму можно было бы выручить за подобную кучу добра. Кузьма не очень-то обрадуется ее расточительности. Но лучше пусть он изругает ее всю, чем эта темная тень на душе, не дающая покоя.

Ветер распахнул крылья и снова оглянулся на Сонечку. Весь его вид выражал сдержанное нетерпение.

— А, да… — пробормотала еще более заробевшая гномишка. — Летим! Вперед, Ветер! И… пониже, пожалуйста… — добавила она совсем тихо.

Сперва гномишке показалось, что они просто падают с башни вниз. В ушах засвистело, и она невольно вцепилась в поручень мертвой хваткой. Но тут же падение сменилось плавным скольжением по воздуху между вершин холмов. Встречный ветер трепал прядку выбившихся из хвостика волос, хлестал ею по щеке, колол в ухо. Сонечка мотнула головой раз, другой, не понимая, почему прядка никак не убирается. Только потом до нее дошло, что она продолжает держаться за поручень так, что пальцы побелели. С трудом гномишка разжала одну руку и убрала мешающие волосы.

Знакомая дорога сверху казалась частью подробной карты. Из леса неслось утреннее пение птиц, лай каких-то животных или монстров. Дракон нес Сонечку через слои холодного и теплого воздуха. Порой проплывало низкое облако, обдавая их брызгами. Или полоса тумана цеплялась за широкие крылья, прежде чем растаять в лучах солнца. Запахи тоже сменяли друг друга полосами. То свежесть ручья, то влажный, грибной запах ельника долетали до всадницы из распадка. От высоких холмов пахло сухой горячей травой, пылью, цветущими бессмертниками, наполовину высушенными жарой. Широкая долина встречала их запахом горькой листвы, печным дымком с одинокого хутора, густым ароматом навоза от хлева. Где-то жарили мясо, где-то пекли хлеб. Еле заметное краем глаза мельтешение белых тряпок возле маленького домика пахнуло на них чистым бельем и мыльным корнем. Пасека сочилась ароматами меда и свежей древесины новых ульев.

Сонечка наконец поняла, что обострившееся обоняние является частью таинственного магического контура. Видимо, именно так воспринимает мир летящий дикий дракон — в сочных красках, щекочущих изменениях температуры и влажности воздуха и безумии запахов.

— Вете-е-ер! — завопила гномишка в восторге. — Я лечу-у-у!

Дракон косился на маленькую хозяйку одобрительно. Он был еще молод, и восторги полетов не стали для него скучной обязанностью. Слегка оскалив зубы, он сделал в воздухе несколько резких зигзагов. Сонечка взвизгнула, но чувство свободы было сильнее страха.

— Еще! Давай еще! — закричала она дракону. Тот рыбкой скользнул к земле, ловко вписавшись в просвет между холмов, развернулся и взмыл свечкой в небо.

— У-ы-ы-ы! — воздух забивался Сонечке в рот, и казалось, что щеки растянуты ветром и болтаются где-то на плечах. Но не кричать она не могла. Это был смех, плач, песня — все одновременно. Гномишке показалось, что никакой платформы не существует, и ее одежды тоже, что она лежит на сухой, горячей чешуйчатой спине дракона, ощущая всей кожей малейшее шевеление его мышц, сливаясь с ним в потоке воздуха, помогая расправлять мощные крылья… Восторг полета смешивался с восторгом этого полного единения.

Выше, выше поднимались они в утреннее небо. Какой-то поселок мелькнул далеко внизу, какие-то точки двигались по узенькой ленточке дороги. Купающемуся в струях воздуха двуединому существу не было до этого никакого дела. Поймать восходящий поток, парить, раскинув крылья, потом сложить их и вновь ощутить режущий глаза вихрь скорости. Прямо перед глазами мелькнула флегматичная морда буйвола, испуганный крик резанул уши. Пахнуло сеном, орочьим потом, эльфийскими благовониями, луком, копченой рыбой, чьим-то страхом, железом. Мимо крыла свистнула стрела, безнадежно отставая. И снова небо вобрало в себя сухую корочку земли, сгладило неровности, мелкие детали, завуалировало ее дымкой. Небрежно нарисованная водными красками карта лежала внизу — не больше.