Футуриф. Токсичная честность. - Александр Розов

«Lunar Orbiter», и скачанным из общедоступного архива официального сайта NASA.

На втором слайде была даже не Луна, а Земля: спутниковый снимок Каира и соседнего комплекса Гиза с пирамидами и храмами, сделанный через светофильтр.

Профессор Хофф, продолжая улыбаться, сообщил, что конфуз Робина Джексона очень показателен, это — следствие TV-пропаганды, нацеленной на подавление естественного интереса людей к исследованию космоса. И вот результат: даже такой неординарный и просвещенный человек, как мистер Джексон, скован пропагандистскими штампами. У просвещенного и непредубежденного субъекта, при взгляде на фото Башни Рутледжа, возникает мысль: сравнить этот объект с теми проектами лунных поселений, которые разработаны нами, землянами, в Звездные Десятилетия: 1950-е — 1980-е годы…

…И на экране начали сменять друг друга картинки старых проектов, перерисованных в современном «3D-colorfull», и четко вписанных в лунный объект с сегодняшних фото.

На этом этапе просмотра, Сван Хирд погладил Елену по спине, и заявил:

— Я врубился, почему ты торчишь от этого дядьки из Свазиленда! Он вообще супер!

— Ничего я не торчу! — возразила Елена, — Просто, там, в Свазиленде, было… Короче, я расскажу тебе в другой раз. А сейчас я хочу признать: ты фантастически крут!

— Ха!!! — обрадовался гало-рок музыкант, и постучал себя кулаками в грудь, — А скажи, только честно, ты от меня торчишь?

— Я к этому близка! — ответила она, — Если ты еще объяснишь, как Рори Хофф намерен избежать разоблачения, когда за него возьмутся всерьез, то я точно от тебя приторчу.

— Запросто! — обрадовался Сван, и бросил окурок сигары в мусорный контейнер, — Мне понадобиться только чашка самого крепкого кофе с бренди! Пошли вот в этот бар!

…Объяснение Свана Хирда оказалось поразительно простым.

Как видно из психологического фокуса на теле-диспуте, никакие фото с более ранних, правительственных лунных миссий, не опровергнут сегодняшних фото, где, вероятно, выполнена очень аккуратная дорисовка деталей к реальным лунным объектам. Значит, единственный надежный способ опровержения — это новая лунная миссия, с участием независимых экспертов. Причем новые снимки с орбиты, это не опровержение. Нужна пилотируемая миссия, или, как минимум, миссия с роботом-луноходом. На это нужны финансы, которые надо лоббировать, но кто этим займется? Правительства (которые в данном случае — интересанты) всегда поручают кампании по опровержению какой-либо нежелательной информации своим PR-деятелям узкого профиля. Эти деятели работают шаблонно, по образцу рекламы лимонадов и шоколадных батончиков. Они неспособны предпринять что-то за рамками этого подхода. Им даже не придет в голову опровергать факты. Они будут давить рекламными клипами по TV, и только. Не важно, есть башня Рутледжа объективно, или нет. Важна пропорция верящих в генеральный PR, верящих в протестный PR, и не верящих никому.

Елена Оффенбах попробовала возразить, что Сван слишком уж сгущает краски, но он с легкостью опроверг это, показав статью в энциклопедии о «Лунном заговоре». Там, со ссылками на прессу, давалась история развития мема «Астронавты не были на Луне». С помощью примитивных подтасовок, авторы этого мема получили доверие 20 процентов американцев, и до 40 процентов европейцев. NASA боролась против этого мема путем мероприятий по улучшению имиджа, в частности — привлечения на свою сторону ряда популярных фигур в Голливуде. И лишь в 2009 году (через 40 лет после первой лунной пилотируемой миссии, и через 33 года после первой книги о «Лунном заговоре») NASA сделало нечто объективное: отправило зонд LRO, который сфотографировал с орбиты область посадок лунных экспедиций Аполлон 11–17. Но это мало что изменило…

…Елена грубо выругалась. Сван погладил ее по спине:

— Эй, не расстраивайся. Давай, пойдем обратно в кактусовый сад, и я тебе спою.

— Споешь что? — спросила она.

— Спою то, что мне пришло в голову после нашей экспедиции в пограничье тьмы!

— Ого! Ты уже успел? И как это называется?

— Это называется: «Такой смешной апокалипсис. Баллада про кита вселенной».

Where no light on the ocean floorYour mind can to turn ONIt’s well to the truth looking forAnd may be youSimple thing knewTV convert us into planktonStupid mindless planktonFood for the whale of universeSo funny Apocalypses!

…Начало, как нетрудно заметить, уже было многообещающим. А следующие куплеты развивали мысль, что и TV, и офисы — «аквариумы», и супермаркеты — «аквариумы», и дурацкие законы, запреты, и бюрократические наезды, превращают людей в двуногий планктон. Человечество тупеет, теряет мастерство, ради которого люди когда-то стали двуногими, освободив руки. Но все меньше людей способны что-то делать мозгами и руками. Человечество перестает думать, и готово опуститься обратно на четвереньки. Пройдет время — и оно станет просто биомассой, планктоном, пищей для некого кита, санитара Вселенной, убирающего последствия тупиков эволюции. Этот кит — веселая пародия на библейского левиафана был показан всего тремя фразами, но так выпукло, выразительно и ярко, что был виден, как наяву, и даже внушал странную симпатию…

— …Вот, — произнес Сван Хирд, отложив карманный синтезатор, — такая баллада.

— Теперь я точно торчу! — заявила Елена, и нежно чмокнула его в нос.

— Ха! — воскликнул он, и снова побарабанил кулаками по своей груди, — Я достиг!

— Да, — она кивнула, — а теперь, нас, кажется, оштрафуют. Сюда идет полисмен. Вполне возможно, что в этой фашистской стране теперь есть штрафы не только за конфетные фантики, жвачку, и нескромную одежду, но и за пение на площадке для курящих.

— Во что нам это обойдется? — поинтересовался гало-рок музыкант.

— Не очень дорого, — сказала она, — думаю, не больше тысячи баксов с персоны.

— Ладно, пусть они подавятся, — сказал Сван и, глядя на уже подошедшего полисмена, поинтересовался, — сколько с нас?

— Простите, сэр, — невозмутимо ответил сингапурский блюститель порядка, — но у нас в стране нет взяток. Полиция работает для блага жителей и гостей. Ваше авиа-такси уже прибыло, и я могу проводить вас к пункту посадки.

— Вот, дела… Значит, тут не запрещено петь?

— Запрещено, сэр, если от вас шум выше 70 децибел. Но, было ниже. Это разрешено.

— Я вас понял, офицер… Так, Елена, давай будем убираться отсюда.

Авиа-такси «Cessna-400» задержалось на полосе Сипарасутаро ровно настолько минут: столько требовалось, чтобы высадить двух пассажиров, развернуться, и разбежаться.

— Да уж, — констатировал Сван, оглядев аэродром, — сингапурскому авиа-таксисту тут не нравится, и в чем-то я его понимаю.

— Что, ты уже соскучился по их фашистской стране? — съехидничала Елена.

— Нет, я не соскучился, ну их к черту, я за свободу вообще, но как-то тут все засрано, и мужик, что сидит на крыше аэропорта с автоматом Калашникова, как-то не в тему.

— Мужик, как мужик, — Елена пожала плечами, — охранник, наверное. Кстати, по-моему, африканец, вид у него сомалийский очень. Меня больше беспокоит туземный люмпен, собравшийся по случаю нашего приезда. Следи за сумкой, Сван, а то сопрут.

Тут следует дать небольшой комментарий, чтоб была понятна оперативная обстановка. Аэропорт Сипарасутаро на одноименном острове представлял собой грунтовую полосу примерно километр длиной, склад-ангар, умеренно ржавый, и большой сарай из досок с жестяной крышей, и яркой вывеской: «Аэропорт». Сбоку от вывески, прямо на крыше устроился негр в пестрых мешковатых штанах, красной майке, черной бандане, темных очках, и с автоматом Калашникова. Около чисто условной ограды между аэропортом и деревенским выпасом скота толпилось десятка два аборигенов, одетых в разноцветные тряпки неопределенного фасона. Взгляды аборигенов были нацелены на прибывших.

Тем временем, ситуация на аэродроме резко поменялась, поскольку появился еще один африканский негр, похожий на первого и тоже с «Калашниковым». Этот новый субъект направился к прибывшим и отсалютовал правой ладонью.

— Добрый день! Вы Сван и Елена, да?

— Да, — подтвердил гало-рок музыкант.

— Очень хорошо! — негр широко улыбнулся, — Я Каюм. Вот Хаким на крыше, Дауд, наш старший, сторожит на гидроплане, чтоб там ничего не украли, а мисс Аямэ, менеджер-летчик кемпинга Таталале, решает с полицией про штампы для ваших паспортов.

— Действительно, хорошо, — сказала Елена, — значит, вы из кемпинга Таталале, так?

— Да, — Каюм кивнул, — мы пока там, вместе с нашим bwana. Вот, помогаем немного. Ну пойдем в полицию, поставим штампы в ваши паспорта, и поедем на Таталале.

Офицер полиции в индонезийской глубинке разительно отличался от своего коллеги в Сингапуре. Больше всего он был похож на объевшегося вампира. Губы в алой крови и несколько подтеков крови на подбородке. Было странно наблюдать, как миниатюрная японка по имени Аямэ, бесстрашно общается с этим жутковатым индонезийцем.