Игра Лазаря - Максим Марух

Осознание этого простого факта застало Свету врасплох. Её осенило сегодня утром, за завтраком, и следующий кусок пирога не полез в горло. Наверное, она сильно побледнела, потому что мама сразу заметила. Она так перепугалась, что даже хотела всё отменить. Свете пришлось врать (а она очень не любила врать маме), что у неё просто несварение, и для пущей убедительности прямиком бежать в туалет. Пять минут назад мама зашла в комнату и с печальным видом сообщила, что сегодня Свете, наверное, лучше воздержаться от шашлыка и ограничиться салатом. Девочка только обрадовалась: она и салат-то не очень хотела.

Воспоминания отравляли весь аппетит. Как ни гнала она от себя живописные образы, они продолжали блуждать в голове, точно призраки: Виктора, Катерины Андреевны, тёти Маргариты. Когда Света поняла, что бороться дальше бесполезно, она заставила себя думать. Она пыталась вспомнить Марту. С чего это она решила, что Марта – её настоящая мать? Здесь и сейчас эта мысль казалась дикой отвратительной насмешкой над мамой, возившейся сейчас на кухне с салатами. Но вчера, за дверью, с тётей… эта мысль казалась вполне логичной.

Чёрные волосы, ямочка на подбородке, тонкие губы. Господи, да ведь они так похожи! В семье Светы все блондины. Белокурая мама, веснушчатый брат, отец со своей неповторимой причёской и соломенными моржовыми усами. И только Света – брюнетка. Длинные чёрные волосы и ямочка на подбородке. Ни у кого из её родственников не было ямочек. Света где-то читала, что ямочка – верный признак приёмного ребёнка.

По спине побежали мурашки. Теперь, стоило задуматься об этом, и образы сами всплывали в голове. Воспоминания, обрывки виденных прежде сцен. Света вспомнила, что никогда не видела Марту вживую – только на фотографиях. Запечатлённая них женщина была молода, красива и счастлива… и очень похожа на Свету. Ту Свету.

Нет. Всему можно найти логическое объяснение. У Светы есть мама – она помнит её с младенчества, есть брат и папа – она любит их, сколько помнит. Не плюгавый пьянчужка и игрок, а красивый, статный мужчина – всем мужчинам мужчина.

И в то же время люди из мира за дверью совсем не казались плодом воображения, галлюцинацией или чем-то ещё. По ту сторону двери, в теле той Светы, они были так реальны, что галлюцинацией казалось всё, что с этой стороны.

Что же получается? Если она потихоньку сходит с ума – что ж, чему быть, того не миновать. Но если есть хотя бы один шанс на миллион, что ответ кроется где-то ещё, кроме психического расстройства – она обязана найти его.

Ещё одно прозрение, уже второе за день, ударило Свету, как разряд молнии. Она будет ходить за дверь столько, сколько понадобится. Будет окунаться в этот унитаз с головой до тех пор, пока не найдёт на дне золотой ключик, или не придёт к выводу, что ничего, кроме... хм, известно чего, там нет. И искать предстоит самой, без посторонней помощи.

Света посмотрела через окно на небо. Оно всегда успокаивало её. Казалось единственным местом в мире, лишённым каких-либо проблем и раздоров. Обителью недосягаемого умиротворения. Тем местом, где, по словам мамы, живёт бог.

– Подскажи мне, – попросила она. – Я правильно поступаю? Подскажи, и я послушаюсь.

Ответа не последовало. Света почувствовала себя самым несчастным и одиноким человеком на свете. Сбитым с толку, запутанным, запуганным. На глаза навернулись слёзы.

В этот самый момент в дверь постучали.

– Секунду! – крикнула Света и кинулась лицом на подушку, чтобы впитать в неё слёзы.

– Света, милая, ты в порядке? – донеслось из-за двери.

Папа.

– Да, папуля! – Света как следует утёрла глаза уголком наволочки и приняла сидячее положение. – Заходи.

Дверь открылась. В комнату вошёл папа, а вместе с ним запах дыма, которым он пропитался.

Какой же он всё-таки красавец! Если Свете придётся когда-нибудь задуматься о замужестве, ей не придётся забивать голову вопросом, как должен выглядеть её будущий избранник. Но сейчас у папы на лице отражалось всё волнение мира: значит, с ним только что говорила мама.

Папа приблизился к Свете с величайшей осторожностью, словно хотел изловить бабочку, присевшую на край её кровати.

– Светик, что случилось? – тихо спросил он. – Ты с самого утра сама не своя. Мы с мамой волнуемся.

Ну, точно, мама накрутила.

– Ничего, – Света выжала улыбку в доказательство. – Просто расстройство желудка.

– Нет, не желудка, – мягко возразил папа, а потом аккуратно коснулся Светиного лба кончиком указательного пальца. – Вот где проблема. В последнее время с тобой что-то творится, мы же видим. Может, расскажешь?

Как бы ей хотелось! Но Света сразу же прогнала от себя эту мысль. Что о ней подумают родители, когда узнают? Проблема даже не в том, что они до смерти перепугаются за её рассудок. Проблема в самом содержании галлюцинаций. Что они почувствуют, когда узнают о Викторе, Марте или тёте Маргарите? О чувствах, питаемых к ним родной дочерью? Разве больное подсознание не способно причинять боль?

– Нечего пока рассказывать. Я и сама толком ни в чём не разобралась.

Очень тонкий психологический ход – не отрицать наличие проблемы, и, в то же время, не произносить само слово «проблема».

Папа выглядел озадаченно.

– А может, мы с мамой сможем помочь разобраться? – тактично предложил он.

– Нет, – отрезала Света. – Вы мне помочь не сможете. В смысле, не в чем пока помогать, – быстро уточнила она.

Ну, вот – вся психология насмарку. Отныне и навсегда в сердцах родителей посеяна тревога. И развеивать её она не собирается. Жестоко, да, но другого способа осуществить задуманное Света просто не видела.

Папа посидел ещё немного, обдумывая что-то. Потом наклонился, поцеловал дочь в щёку и встал.

– Ладно, будь по-твоему, – сказал он примирительно. – Отложим на время наш разговор, ага? Но давай договоримся: если мы с мамой почувствуем, что сама ты не справляешься, мы будем вынуждены вмешаться. Акей?

Уголки губ Светы сами поползли вверх. Кажется, это его «акей» вызовет у неё улыбку даже на смертном одре.

– Хорошо, – согласилась Света. Ничего не значащий компромисс странным образом ободрил её. – Не волнуйтесь, это ненадолго.

– Ну, вот и прекрасно. А теперь завязывай хандрить, спускайся на кухню и помоги маме с готовкой, а то она не успевает. Артём уже поставил мясо.

– Хорошо. Сейчас приду.

Папа вышел и прикрыл за собой дверь. Света посидела ещё немного, приводя мысли в порядок, потом соскочила с кровати и решительно пошла к двери. Помогать маме.

2

Как и Марта, Лазарь старался не думать о неприятном, а именно – о позавчерашней стычке с Дарой на крыльце. С тех пор он виделся с ней всего раз, за ужином в воскресенье. Та старательно изображала временную амнезию, а Лазарь упорно делала вид, что верит ей. Правда, иногда казалось, что она действительно ничего не помнит. Впрочем, неудивительно, учитывая количество алкоголя, выпитого ей накануне. Казалось бы, всё логично, если бы не одно но. В отличие от Дары, Лазарь прекрасно помнил, что был абсолютно трезв.