Дело всей жизни - Александр Василевский

Продуманной выглядела подготовка прорыва обороны врага и в 6-й гвардейской армии. Мы ограничились там лишь незначительными замечаниями, несколькими советами и с удовлетворением утвердили решения командарма.

В донесении Верховному Главнокомандующему вечером 16 июня я писал:

«Хорошее впечатление производит новый командарм 43-й Белобородов. Отлично работают присланные с юга на фронт командиры корпусов Васильев и Ручкин. Дал указание сохранить за Васильевым, переведенным с гвардейского на негвардейский корпус, гвардейский оклад. Прошу санкционировать мое распоряжение и дать соответствующие указания тов. Хрулеву. Подготовка войск обоих фронтов идет вполне нормально, и, если погода позволит, к выполнению задания приступим строго в намеченный Вами срок. По-прежнему несколько нервирует работа железных дорог и вызывает опасения в своевременном сосредоточении некоторых из предназначенных фронтам войск, а также в подаче некоторых видов снабжения, хотя все необходимое для начала операции будем иметь на месте»[93].

В ту же ночь в разговоре по телефону И. В. Сталин спросил меня, как он часто это делал, не смогу ли я без особого ущерба для выполняемого задания прибыть на два-три дня в Москву. Я согласился и уже днем был в столице, а вечером 17 июня вместе с А. И. Антоновым встретился с И. В. Сталиным. Как выяснилось, основным вопросом, ради которого меня вызвали в Ставку, явились события на Севере. Войска Ленинградского фронта после ожесточенных боев на Карельском перешейке, нанеся серьезное поражение финским войскам, готовились к штурму последнего оборонительного рубежа. Как стало известно, финское командование уже перебросило часть своих сил из Южной Карелии на Карельский перешеек. Не сомневались мы и в том, что немецкое командование, чтобы спасти Финляндию от поражения и обеспечить ее дальнейшее участие в войне на своей стороне, вынуждено будет, несмотря на все трудности, усилить этот участок фронта. Поэтому фактор времени при решении задач, поставленных перед войсками Ленинградского фронта, играл теперь исключительно важную роль.

Связавшись по телефону с командующим Ленинградским фронтом Л. А. Говоровым, И. В. Сталин заслушал его детальный доклад о ходе событий и подготовке к штурму и дал ему ряд советов и указаний. Удовлетворенный заверениями Говорова в том, что задача ускорить наступление будет решена его войсками в течение ближайшей недели, он пожелал Леониду Александровичу успеха. Тогда же было решено, что после взятия Выборга необходимо будет продолжать наступление и с выходом войск на рубеж Элисенваара — Иматра — Виройоки и освобождением при помощи Балтийского флота Большого Березового и других островов Выборгского залива прочно закрепиться на Карельском перешейке и, перейдя там к обороне, сосредоточить основное внимание Ленинградского фронта на участии в боях по освобождению Эстонии.

В тот же вечер в. Ставке был рассмотрен вопрос о проведении Карельским фронтом, с участием Онежской и Ладожской военных флотилий, Свирско-Петрозаводской операции в Южной Карелии. Сталин по телефону заслушал доклад командующего фронтом К. А. Мерецкова о готовности войск и подчеркнул, что благодаря успешным действиям войск Ленинградского фронта у Карельского фронта создались более благоприятные условия для выполнения задачи, и потребовал начать операцию не позже 21 июня.

Затем он попросил Антонова доложить о последних событиях в Нормандии. Войска союзников после высадки продвигались крайне медленно. Им удалось объединить в один лишь три небольших плацдарма и несколько расширить его в сторону полуострова Котантен. Обсуждая вопрос о том, как может отразиться высадка англо-американских войск в Нормандии на советско-германском фронте, мы приходили к выводу, что когда Красная Армия начнет Белорусскую операцию и продолжит успешное наступление против Финляндии, гитлеровское командование перебросит часть войск с Западного фронта на Восточный.

После обмена мнениями, Верховный назначил мне на следующий вечер встречу для доклада по всем имеющимся у меня вопросам в связи с Белорусской операцией.

Заслушав мой краткий доклад о ходе подготовки 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов к выполнению поставленных перед нами задач, Сталин остался доволен и особенно остановился на использовании 5-й гвардейской танковой армии на фронте у Черняховского. Я сообщил, что на оршанско-борисовском направлении против 11-й гвардейской армии оборона врага в инженерном отношении развита гораздо сильнее, чем на участке 5-й армии, да и группировка войск противника там значительно плотнее. Поэтому оршанское направление для ввода танковой армии в прорыв на борисовское направление я считал менее перспективным, чем богушевско-борисовское. Договорились, что временно основным направлением ввода танковой армии в прорыв будем считать оршанско-борисовское, как кратчайшее и по характеру местности наиболее удобное для маневра. Окончательное же решение отложили до первых дней операции. Поэтому условились, что 5-я гвардейская танковая армия пока остается в резерве Ставки, а в нужный момент я как представитель Ставки дам указание передать ее фронту. При этом Ставкой предусматривалось, что во всех случаях основная задача танковой армии — быстрый выход на реку Березину, захват переправ и освобождение города Борисова. Как всегда, Верховный Главнокомандующий особенно интересовался настроением, подготовленностью и материальной обеспеченностью войск, а также работой командно-политического и прежде всего руководящего состава фронтов.

В дни моего пребывания в Москве Г. К. Жуков попросил у Ставки разрешения начать операцию 1-го Белорусского фронта не 23, а 24 июня. Сталин спросил о моем мнении. Посоветовавшись по телефону с И. Д. Черняховским и И. X. Баграмяном, к сказал, что считаю такое предложение для фронтов нашего направления целесообразным, поскольку оно позволяет в ночь на 23 июня, перед началом операции 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, использовать здесь Авиацию дальнего действия, направленную к Рокоссовскому. Сталин согласился с этим и добавил, что мы с Черняховским упускаем из виду еще одну выгодную для нас деталь: 3-й Белорусский фронт выигрывает в этом случае лишние сутки. Он обещал сообщить мне окончательное решение после разговора с Жуковым.

17, 18 и 19 июня я занимался в Генеральном штабе главным образом вопросами связи Генштаба с фронтами, доставки всего необходимого войскам для предстоявших операций, восстановлением и развитием железных дорог.

20 июня я вернулся на КП Черняховского. 21 июня вместе с Иваном Даниловичем и командованием 1-й воздушной армии мы проверяли готовность авиации, провели совещание с командирами авиакорпусов, дивизий и начальников политотделов соединений. Я в своем выступлении счел необходимым подчеркнуть, что Белорусская операция по своему замыслу превосходит все ранее проводившиеся. Она будет осуществляться на широком фронте и на большую глубину. Страна, партия дали нам все, чтобы мы сумели выполнить поставленную перед нами задачу. Задача авиации — сделать все, чтобы успешно помочь нашей пехоте прорвать оборонительный рубеж противника, изолировать поле боя от вражеских истребителей и бомбардировщиков, надежно прикрыть наземные войска, особенно подвижные, дав им возможность работать нормально. Удары с воздуха должны быть эффективными, действия истребителей — дерзкими, направленными на то, чтобы искать и уничтожать врага.