Новатерра - Георгий Булавин

      - Благодарю, брат!

      - Нэма за що, - припомнил украинский Богачёв. - Гляди, Старый!

      - Куда?

      - Чайником не прикидывайся! Знаешь прекрасно, о чем я. О ком... Она теперь твоя дочь!

      В Серёге заворочался поборник его нравственности, - понял гетман.

      - Брось! Ничего дурного и в мыслях не имел.

      - Имел, имел... Помнишь, когда ты к ней в больничку намылился, я сказал, что Линка яйца оторвёт? Было?

      - Пока на месте.

      - То-то и оно, что пока... А девчонка классная! Старый, тебе не кажется, что вы с Линкой загубили ей жизнь?

      - В каком это смысле?!

      - В прямом, - пацанский сленг у Рогачёва будто испарился. - Она ведь влюблена в тебя по уши, да и в Линку, кажется, тоже. Не исключаю, что она просто не сможет со временем уйти от вас, создать свою семью, каждого мужчину будет сравнивать с тобой.

      - Вполне возможно, - гетман закусил губу. - Только знаешь, Серый, пусть лучше сравнивает со мной, чем вспоминает тех двоих механизаторов, уродов, мать их!

      - Это уж точно...

      - Ей ведь нет еще и восемнадцати, а по уровню развития она совсем ещё ребёнок. Умный, добрый, с хорошими задатками, но всё-таки ребёнок. И в то же время взрослая женщина ослепительной наружности. Ты представляешь, что будет, оставь мы её сейчас одну? Я лично - нет. И в то же время не могу сказать, что отношусь к ней равнодушно именно как к женщине.

      - В то же время, Старый, в то же время... - задумчиво повторил Серёга. - Помнишь, много лет назад, когда ты спас Линку, я говорил, что с ней или хлебнёшь лиха от пуза, или совсем наоборот?

      - Конечно, помню.

      - Вышло наоборот. А с Алёнкой не хлебнешь, она другого склаѓда. Но и она не из простых...

      - Ещё бы! - проворчал щенок-хранитель.

      - ...Не удивлюсь даже, если она богиня или инопланетянка. Сама она зла тебе не принесёт, а вот обстоятельства могут сложиться так, что все мы за неё в землю безвременно ляжем.

      - Кто знает, Серый? Будущего нет.

      И снова Александр вдруг почувствовал, что это не его слова, что он поёт с чужого голоса. Уже не содрогнулся. Просто-напросто привык. Такая уж скотина человек, что ко всему умеет привыкать, особенно к тому, что достается даром или делается в радость.

      - Ошибаешься, Старый, будущее есть. Вон оно сидит, барбоса гладит, на тебя посматривает, чувствует, что разговор о нём. О ней.

      - Она всё чувствует, брат. Даже то, о чём мы можем лишь предполагать.

      - Мне почему-то тоже так кажется... Храни её, Старый!

      - Храню, - глухо проговорил Александр, пристально глядя на друга...

      ...Алёнка чувствовала. Очень многое. И противоречивое. Но Александру, когда зашёл в детскую пожелать ей спокойной ночи, об этом не сказала. Просто всплакнула, уткнувшись носиком в его ладонь.

      - Что с тобой, малыш?

      - Ничего, па... Просто немножко... Совсем чуть-чуть... Не знаю... Это, наверное, от счастья, па. Люди ведь от счастья тоже плачут, правда?

      - Случается, - вздохнул он, хотя прекрасно понимал: дело не в этом. - Ты просто устала, малыш, эти хлопоты даже меня немного выбили из колеи. Отдохни, поспи завтра подольше, и всё будет хорошо.

      - Всё будет хорошо, па, я это знаю, поверь. Честно-честно!

      - Вот видишь! Спи, моя маленькая прелесть, набирайся сил. И не держи в голове разные глупости.

      - Я совсем не...

      - А вот обманывать меня не нужно, малыш! Я ведь тоже кое-что чувѓствую, правда, не так остро, как ты. Спи, любовь моя, - он склонился и поцеловал Алёнку в щёку. - Всё будет хорошо. Аста маньяна!

      - А что это означает, па?

      - Ох, малыш, я в испанском не силён. Кажется, до утра, до завтра, до скорого, до встречи.

      - Аста маньяна, па!..

      ...А в это время в спальне тихо плакала Алина.

      - Что случилось, Алька?!

      - Ничего, Аль, не обращай внимания?

      - Хорошо сказано, да вот как это сделать - не знаю. У меня вся подушка вымокла.

      - Прости, мой хороший... Аль, я боюсь! Как мы будем жить дальше?!

      Александр ожидал подобного. И понимал - Алёнку с Алиной мучат одни и те же мысли: как привыкать к новому положению? как угодить? как в чём-либо переѓломить себя? как дальше жить?!.. Да по понятиям, сказал бы Рогачёв. Понятия же таковы: Алёнке нечего терять в ушедшей жизни, а против недуга Алины есть хорошее лекарство...

      - Не плачь, моя сладкая, всё образуется, - зашептал он супруге на ухо. - Просто мы за долгие годы привыкли быть вдвоём, привыкнем и к новому для себя положению. Вот увидишь, всё очень быстро войдёт в свою колею. За последние дни произошло множество событий, мы чертовѓски устали. Ты отдохнешь и уже завтра станешь прежней Алькой. Ты ведь сильная и умная.

      - Да, - всхлипнув в последний раз, прошептала Алина и крепко обѓняла его.

      - Ты - самая лучшая! Ты - моя единственная! Ты моя! Я всегда люѓбил, люблю и любить буду только тебя, моя богиня! Моя Алька!..

      ...В изнеможении она упала Александру на грудь, но вдруг отѓпрянула. И вовремя. Хотя, нет, поздновато. Он чуть не потерял сознания от острой боли с левой стороны груди, у сердца.

      - Прости, Аль, я забыла! Больно?

      - Ничего, уф, всё в порядке...

      - Всё не в порядке, Аль! Какого чёрта ты полез туда один?!

      Гетман опешил.

      - К Алёнке в детскую?! Мне, что, караул для этого поднимать 'в ружьё'? Я теперь отчим, а это, согласись, допускает...

      - Не выставляй меня дурой! - возмущённо перебила Алина. - Прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Никто, кроме гетмана, Нинку, конечно, не спас бы! А если бы вражеский лазутчик был не один?! А если бы он был сильнее тебя?! Так нет же... Нет в мире такой амбразуры, которую не закрыл бы грудью лично Александр Твердохлеб. Герой-одиночка, Святогор Неприкаянный! О себе не думаешь, так хоть о нас бы подумал!

      Александр же и впрямь подумал. Подумал о том, что упрекать его в безрассудстве следовало бы вчера, а не сегодня, с превеликим опозданием. Впрочем, вчера им было не до этого.

      - Я солдат, Алька.

      - Ты - бывший солдат! Бывший негр... Солдаты не ходят в атаку поодиночке! Или вас этому не учили в военном училище?

      - Не уверен, что имею право отвечать на твой вопрос, - принялся дурачиться 'бывший негр'. - Впрочем, большинство военных тайн по умолчанию рассекречены двенадцать лет назад, так что, ладно, признаюсь. Нас, помимо высокого воинского искусства, учили красить заборы, бордюрный камень и жухлую траву поздней осенью...

      - Траву?! - изумилась жена. - Зачем?!

      И Александр понял, что ироничным беспредметным трёпом по обыкновению добился своего - порывистая, эмоциональная Алина отвлеклась от нежелательной темы разговора. Вернее, сразу двух нежелательных тем: Алёнки и его сомнительного героизма.

      - Хм, ловко! - ухмыльнулся он. - Вот, значит, как иностранные шпионы выпытывают интересующую разведцентры информацию. Хорошо вас Там учат!.. Ну, да ладно, нам скрывать особо нечего, кроме нетрудовых доходов и коэффициента интеллекта. Во-первых, своевременно красить пожелтевшие листья и сухую траву в зелёный цвет следует в интересах эффективной маскировки войск на поле боя и в не менее сложной мирной жизни, ибо, как известно, именно такой цвет доминирует в полевом обмундировании русского солдата и наружном покрытии вверенной ему боевой техники. Во-вторых, зелёный - в отличие от какого-нибудь жёлтого цвета разлуки, красного госпитального креста или белой капитуляции перед вероятным противником - настраивает бойца на позитивный лад.

      Супруга попросила уточнить, в чём его позитив, и по тому, сколь натужно далась ей пара слов, Александр с удовлетворением отметил - убаюкана. И слава Богу!

      - В чём позитив, говоришь? Да хотя бы в том, что 'живенький' зелёный цвет зримо напоминает солдату в окопе про зелено вино, сиречь водку, и про вышеупомянутую травку весенней порой, на которой так сподручно разложить некое лицо противоположного пола. К тому же зелёный цвет - это недозрелые фрукты в садах на оккупированной территории, обожравшись которых, можно заработать дизентерию и без прямой угрозы жизни дождаться в медсанбате окончательной победы над силами зла. Наконец, третье, самое, пожалуй, главное: порядок в армии превыше всего! Коль скоро в умных книжках писано, что листики и травка зелёные, а не серо-буро-малиновые, то, если штатским штафиркам позволено в этом сомневаться, в Вооружённых Силах так тому и быть во веки веков! В любое время года... Успела записать для сведения своих, с позволения сказать, работодателей?

      Трудно сказать, что Алина успела, а что ей придётся - обязательно придётся, потому что это важно! - выяснять грядущим днём. Сегодня она добросовестно сопела, крепко обхватив подушку. Немало обрадованный этим, Александр, в свою очередь, стал неторопливо отходить в небытие.